Хранительница ответила ему изображением обряда у стен Главного Храма, смысл которого был Маркову неизвестен. Тогда спасатель решился на отчаянный шаг: показал девушке, как он сам попал на Землю, и сопроводил эту картину вопросительной интонацией.
Ответ Хранительницы еще болеё запутал спасателя.
Он увидел тёмное пространство, аморфное, неверное, колеблющиеся нити, тянущиеся в бесконечность, ощутил присутствие многих неизвестных ему личностей, но это были не та-лоо. После чего перед ним сразу яркой вспышкой возникла одна из улиц Москвы неподалёку от его собственной квартиры. Ряд такси, покачивающихся в воздухе в нескольких сантиметрах над тротуаром, «многоэтажки» с внешними скоростными лифтами. Да, всё именно так, как и должно быть за исключением…
Почему в памяти девушки какой-то непонятный разрыв, который её саму, очевидно, ничуть не пугает?
— Нет никакого разрыва, — мысленно ответила она, — в моей памяти нет разрыва.
— Но что тогда это? — Марков опять показал ей колеблющуюся темноту, которая будто прыгала то вверх, то вниз вместе с идущим через неё. Отсутствовало даже ощущение своего тела. Вообще ничего не было в этой темноте, кроме чувства, что здесь сосредоточено всё.
— Переход. Ничего особенного, — засмеялась девушка.
— Какой переход? — у Маркова пересохло во рту.
— Между уровнями восприятия.
— Не понимаю, — ему отчаянно хотелось посмотреть ей в лицо, и оттого, что это оставалось пока недоступным, желание только усиливалось.
— Наверное, — вздохнула Хранительница. — Однако ты тоже проходил через нечто похожее.
— Когда?
— Не только ты, — добавила она, так и не ответив на его вопрос. — Все проходят через это рано или поздно.
— Как тебя зовут?
— Вайссе. Я искала тебя, Попутчик.
Что-то дрогнуло в нём, когда он услышал эти слова. Но теперь он мог посмотреть на неё.
Марков медленно поднял голову.
Перед ним стояла удивительной красоты девушка, из чего спасатель заключил, что она, несомненно, жрица Главного Храма. Иначе и быть не могло. Тонкие прямые брови, кожа тёмно-бронзового оттенка, длинные чёрные волосы, высокий лоб и глаза…
Марков смотрел в эти глаза со всё возрастающим изумлением.
Они были серого цвета.
Спасатель точно знал, что совсем недавно видел точно такие же глаза, но видел их на другом лице. И у того человека был другой Узор! Как такое возможно?
— Прошу, подожди минутку.
Марков бросился к переговорнику возле ближайшего дома, набрал код.
— Частная клиника Петренко. С вами говорит секретарь директора Аристова Регина Андреевна, — ответили на том конце провода.
— Я могу узнать, на каком участке сегодня работает медсестра Лорел Гвендолин Хатчингс?
— Секундочку, — раздался щелчок, после чего последовал ровный ответ. — Мисс Хатчингс два дня назад уволилась по собственному желанию. Информация об этом пришла на наш монитор в двенадцать часов тридцать минут сорок восемь секунд во вторник. О настоящем её местонахождении рекомендую вам справиться в главном Информатории города Москвы. Повторяю: местонахождение…
Марков нажал «отбой».
Со странным чувством невозможности происходящего, он набрал код квартиры Лори, но там никто не отвечал.
— Не трудись искать её, Попутчик, — услышал он голос позади себя.
Марков вздрогнул и нажал «отбой» ещё раз. Он догадался сразу, как только увидел эти глаза, но не мог поверить случившемуся. Теперь сомнений не осталось.
— Зачем ты это сделала, Лори? — прошептал он, не поворачиваясь к ней. — Зачем, и главное — как?
— Мне помогла Си-А.
Марков крепче стиснул зубы, но не повернулся.
— Я не знала, что мне ещё предпринять, чтобы ты обратил на меня внимание.
Он продолжал стоять, отвернувшись к стене здания.
— Если бы трансформация прошла полностью, ты бы ничего не заметил. Но Си-А не сумела произвести полную смену облика. Меня глаза выдали, да?
Марков по-прежнему молчал.
— Я сделала это, чтобы ты был счастлив. В конце концов, я же не притворяюсь: во мне Узор та-лоо! — это было произнесено с гордостью настоящей Хранительницы. — Я теперь тоже та-лоо, Марков, хочешь ты этого или нет!
Спасатель ничего ей не отвечал.
— Я надеялась, что ты будешь счастлив, — повторила она ещё тише. — Но, похоже, я ошиблась. Ты полюбил бы Вайссе, но Лори тебе никогда не была и не будет нужна.
Он осторожно тронул её Узор, и тот отозвался звонко, будто натянутая струна. Его Узор вплелся в этот напряженный звук нервной симфонией.
— Ты только скажи, — заговорила девушка вновь, словно забыв про свои новые способности читать мысли, — хоть когда-нибудь, хоть один раз тебе стало радостнее или легче от моего присутствия? Или было бы лучше, если бы мы вовсе никогда не встречались?
Молчание.
— Ясно.
Он услышал, как она отвернулась и пошла прочь.
Так бы сделала любая та-лоо. Любая уважающая себя Хранительница Валлы.
— Лори! — окликнул он её.
Девушка остановилась, но теперь он смотрел ей в спину.
— Подожди, — он приблизился и нежно тронул её ладонью за плечо. — Я не подозревал, что ты способна на такой поступок. Я полный идиот, — впервые она услышала эмоции в его голосе, и это потрясло её до глубины души. Ту часть души, которая была Лори. — То был не просто один раз. Я всё время радовался, видя тебя, но я считал… Я давно должен был сказать, что люблю тебя!
Она оглянулась. В её глазах, до боли знакомых, родных стояла пелена слез.
— Почему же не сказал?
Марков протянул к ней руки и рывком прижал Лори к себе.
— Прости, прости, — повторял он, гладя её волосы.
Она замерла в его объятиях и слушала сумбурную речь, произносимую шёпотом возле её уха.
— Ты была девушкой с другой планеты, такой хрупкой, нежной, — Марков уже успел овладеть своими эмоциями, и хотя его фразы были почти бессвязны, голос не дрожал и не срывался, а был спокоен и ровен. — Я почувствовал к тебе симпатию, но решил не давать этому выходить из-под контроля. И не давал. Моей целью, единственной целью тогда было найти таких же, как я. И я успел забыть тебя за прошедшие годы, но потом ты снова вошла в мою жизнь, и всё началось сначала. Ты пойми, как я мог жениться на тебе? Ты вообразила меня идеальным Попутчиком, наделила качествами, которых у меня и в помине не было. Я тебя слишком любил, чтобы сломать твою жизнь. Я бы себя перестал уважать, если поступил подобным образом. Я полагал, что пройдёт какое-то время, ты полюбишь земного мужчину и успокоишься. Но твои чувства не менялись. Мои же — только усиливались с каждым днём. Ты теперь тоже наполовину, даже больше, чем наполовину, та-лоо. Ты знаешь, каково нам приходится в смысле эмоций. Землянам легче.
— Да, — отозвалась Вайссе, крепче приникая щекой к его щеке. — Мой Узор помнит многое. У нас словно поставлен блок, который запрещает выражать вовне то, что происходит внутри.
— Ты права. И от этого кажется, что рассудок преобладает над чувствами, однако на самом деле это неправда. Мы только больше страдаем от того, что не можем показать другим свою боль, страх, отчаяние. Мы несём это в себе…
Она горько улыбнулась.
— Вайссе понимает, почему ты молчал о своих чувствах. А Лори нет. Ей больно и обидно, но и в то же время она счастлива, что, наконец, ей ответили взаимностью.
— Ей всегда отвечали взаимностью, только она не знала об этом, — грустно заметил Марков.
Девушка отошла на шаг и внимательно посмотрела спасателю в лицо.
— Скажи, ты больше не оттолкнёшь меня?
Марков провел тыльной стороной ладони по её щеке.
— Я сожалею, что прежде поступал так. Я с самого начала должен был понять, что ты — моя Хранительница, и не искать другой.
Снимать с памяти искусственно установленный блок — нелёгкая работа. Но Си-А была совершенно уверена в том, что результат окупит с лихвой потраченные усилия.
Вынырнув сознанием из обычной трёхмерной реальности, она занялась созерцанием собственной сущности и с превеликим неудовольствием отметила, что блоком ограждена значительная часть её надфизической индивидуальности. Будто кто-то взял и вынес фрагмент сознания за пределы досягаемости.
«Ничего, — успокоила себя Си-А. — Где наша не пропадала. Пойдём другим путём».
Слившись с параллельным ответвлением времени, она приблизилась к «запретной зоне» с другой стороны. Снова блок. Это её неприятно удивило, но она совладала с эмоциями. В потоках межуровней нельзя терять самоконтроля, иначе можешь не вернуться туда, откуда вышел. Осторожно прощупывая блок, Си-А искала лазейку, через которую можно было бы просочиться внутрь, но каждый раз её отбрасывало назад.
После ещё нескольких безуспешных попыток, она готова была смириться со своим поражением, как вдруг её посетила грандиозная идея: «А что если попытаться вернуться по временному ответвлению назад, и опять совершить тот же самый переход через Пещеру, только на ментальном уровне? Следить „сверху“ за самой собой? Может, не получится, но попробовать-то мне никто не помешает!»
