Пуля из глушителя попала ему в лоб (будто кто-то неряшливо нарисовал на нем большое красное бинди), и он бесшумно шлепнулся на землю. Жаклин Делон, в шелковом платье сливочного цвета, стояла в комнате, совсем недалеко. Она сжалась и зажмурилась, словно услышала, как кто-то разбил бесценную вазу. Я взглянул направо и увидел двух охранников на нижнем этаже с биноклями ночного видения, но они смотрели в другую сторону и ничего не слышали.
Я не мог медлить ни секунды, так что в один прыжок добрался до Марселя, втащил его внутрь и закрыл за собой стеклянную дверь. Это была та комната с баром, где мы выпивали и разговаривали еще утром; кроме меня, Жаклин и мертвого Марселя, тут никого не было. Мадам Делон медленно расправила плечи. «Парабеллум» у меня в руке быстро разъяснил ей, что к чему: я застрелю ее, если она издаст хоть звук. Я уже убивал людей. Марсель свидетель. Ее взгляд говорил о том, что она поняла.
Она спокойно произнесла:
— Боже, я уже боялась, что ты ушел навсегда.
— Оставь это дерьмо для кого-нибудь другого. Я знаю о сделке с вампирами. Я вернулся только за дневником Квинна и камнем. Давай-ка в подвал. У меня нет времени. Так что побыстрей. Ок?
Она вскинула брови. Откуда-то звучала тихая музыка. «No Easy Way Down»[25] Дасти Спрингфилд. В помещении стоял резкий запах пачули. С утра его еще не было.
— Ты понял все слишком буквально.
Она старалась не смотреть мне в глаза, перебегая взглядом с одного предмета на другой. С улицы донесся голос охранника: «Нет, Марсель с ней. Нам здесь не помешали бы еще двое, тогда весь периметр будет под присмотром». Я схватил ее за волосы и приставил дуло к подбородку, из-за чего дротик полетел на пол, чуть не проткнув мне ногу.
— Не делай из меня идиота. Пожалуйста. Пошли. Сейчас же.
— Ты неправильно меня понял. У меня нет дневника. И камня тоже.
— Утром они еще были у тебя.
— Я не лгу. Они у кое-кого другого.
— Позволь поинтересоваться, у кого же?
Напряжение в ее голосе вдруг заставило меня догадаться. Я уже интуитивно знал, что сейчас она поднимет глаза и посмотрит вверх, на того, кто был за мной. И она посмотрела вверх:
— У него.
В следующую секунду я подумал, что не имеет смысла осторожничать и отвечать в духе: «Ты ведь не думаешь, что я сейчас повернусь и посмотрю назад?» — и обернулся.
Он был здесь все это время; «он» — это вампир, а «здесь» — значит парил под самым потолком, прямо над дверью. Судя по тому, что пренебрежение к законам гравитации — навык, которым обладают лишь те, кто, как говорят, потратил на это несколько веков, я решил, что передо мной очень старый вампир. Я смотрел, как он медленно приземляется — опрятный стройный мужчина лет пятидесяти (хотя он вполне мог водить дружбу еще с Рамзесом) с элегантно зачесанными седеющими волосами и спокойным маленьким лицом. Серо-зеленые глаза и тонкие губы. Небольшая ямочка на подбородке. Он был в черных узких брюках и черной водолазке. Я вспомнил о тех днях, когда зрелище вот так левитирующего по воздуху человека повергло бы в шок любого, о днях, когда такое еще не показывали в каждом втором фильме. В современном мире все поставлено с ног на голову: ты сталкиваешься с таким в жизни и остаешься поражен лишь тем, насколько это похоже на скучный и бессмысленный спецэффект.
— Раз уж вы в курсе сделки, — произнес вампир, как только его ноги коснулись полированного дубового пола, — не будем терять времени и сразу перейдем к делу. Предоставьте нам свои услуги добровольно, и получите дневник Квинна и дружбу со всеми пятьюдесятью Домами до конца жизни.
Я не стал спрашивать: «Иначе что?». Теперь, когда видел вампира, я чувствовал его запах, и это сбивало с толку. Непреклонный инстинкт раздраженного ощетинившегося волка требовал сию же секунду наброситься и оторвать его тупую башку. Но инстинкт самосохранения говорил, что из такой схватки мне не выбраться без потерь. И вот передо мной мучительный выбор: убить его. Убежать. Убить его. Убежать. Вдруг с улицы раздался выстрел, очевидно, стреляла охрана на крыше.
— Что там происходит? — спросила Жаклин. Я все еще держал ее за волосы. От них пахло «Пантином». Комната была пропитана ароматом пачули, чтобы скрыть parfum de vamp.[26] Он оставался невозмутим — абсолютно ровная осанка, руки по швам, ни намека на улыбку, только знаменитое вампирское спокойствие и безупречное самообладание, как у уличного мима или жонглера. Он говорил по-английски с итальянским акцентом. Дом Мангьярди? Это не имело значения. Значение имело лишь то, что я не удосужился сосчитать, сколько вампиров село в машину. Четверо уехали, один остался. Стоит ему захотеть, и я в ту же секунду окажусь оглушенным, с кляпом во рту и в мешке, и даже не успею понять, что случилось. Будь я в волчьей шкуре, я бы мог дать ему отпор. Но как человек я могу оказать сопротивление не больше, чем резиновая кукла.
— Джейкоб, прошу, — сказала Жаклин, — мне больно.
Мысль сдаться им в плен уже начала казаться эстетически допустимой, она подкралась незаметно, положила руки мне на плечи и уже дышала в ухо. Теперь, стоило только захотеть, и я мог бы обрести покой, растворяясь в воли того, кто сильней меня. Без сомнения, так Клоке чувствовал себя с мадам Делон.
— Джейкоб, прошу, — повторила Жаклин, — пожалуйста.
Я ослабил хватку. Отпустил ее. Она отошла. Маленькая женщина с миниатюрным лицом и телом, которое скоро проиграет битву со временем и начнет стареть. Я вспомнил о бешеном энтузиазме Клоке, когда он говорил о ее анусе, и улыбнулся.
— Прекрасно, — сказал вампир. — Продолжим?
Сомнений не было. Я иду с ними. По своей воле или после молниеносной схватки, но я иду с ними. Воображение уже нарисовало сумасшедший фильм о том, как я приживусь в лагере вампиров, как сначала буду их пленником, а потом у нас найдутся общие темы для разговоров, и мы подружимся; как мы будем рассказывать друг другу истории из жизни монстров, как я инвестирую средства в проект Гелиос, как вопреки природе начнется запрещенная связь между видами — я вспомнил холодную Миа и ее прекрасные ножки — вдруг резкий монтажный переход к сцене, где я в обличье волка лежу на хирургическом столе, привязанный по рукам и ногам, и кричу, пока вокруг меня ходят кровососы в белых халатах; кровь течет у меня из ушей, из носа, из прямой кишки…
Снова выстрелы на улице. Крики. Шум вертолета. Я подумал, как там бедняга Клоке. Еще я прикинул, смогу ли быстро присесть, схватить дротик, который с недавних пор лежал на полу возле моей ноги, и метнуть его прежде, чем вампир успеет что-нибудь сделать. Конечно, это не причинит ему никакого вреда (ведь дротик из металла, а не из дерева) — я мог бы с тем же успехом просто показать ему средний палец, однако в моем плачевном положении я рассчитывал хотя бы на эффект неожиданности.
— Возьмите меня собой, — попросила Жаклин, — я понимаю, все получилось не так, как мы изначально планировали, но все же он у вас в руках. Обещаю, вы не пожалеете.
— Помолчите, — сказал вампир. И в эту секунду произошли несколько неожиданных событий.
Раздался взрыв, стеклянная стена вдребезги разбилась, в комнату влетело облако дыма пополам с огнем и через секунду рассеялось. Взрывная волна свалила нас троих с ног. Я ударился о табурет у бара и услышал хруст ребра. Дротик тоже отлетел и вонзился в стойку всего в нескольких сантиметрах от моей головы. Вампир, поскольку он стоял ближе всех к месту взрыва, впечатляюще пролетел через стойку и врезался в шкаф с блестящими бутылками, при этом раздался чудовищный треск разбивающегося стекла.
Жаклин стояла на четвереньках немного в стороне. Большой осколок торчал у нее из бедра. Еще один — из голени. И еще один — из головы. Она подняла руку и аккуратно выдернула тот, что был в волосах. Посмотрела на него. Я подумал, что со мной могла случиться такая же неприятность. Так что я кое-как себя обследовал и выяснил, что из левого плеча тоже торчит остроконечный осколок. Я последовал примеру Жаклин и так же аккуратно достал его из плеча. Из раны тут же хлынула кровь. С каким-то странным равнодушием я попытался вытащить дротик из стойки. Вертолета не было видно, но звук его лопастей напомнил мне «Апокалипсис сегодня».
Взрыв наполнил комнату жаром. Холодный освежающий воздух влетел в нее, словно ангел. Я кое-как встал на ноги. Жаклин, не произнося ни звука, в приступе невероятного стоицизма или глубоко шока, тоже поднялась, опираясь на табуретку. Одна ее туфля куда-то исчезла. Находиться в таком неустойчивом положении, видимо, было неудобно. Она нагнулась и сняла вторую туфлю. Мы посмотрели друг на друга так, будто только что родились.
За ее спиной появился вампир. Только что его не было — и вот он тут. Они всегда так передвигаются. Быстро. Даже слишком быстро. Его проворное маленькое лицо было изрезано мелкими стеклянными осколками, из ранок сочилась кровь. Он вытер лицо, вернее, шлепнул по нему, как будто там сидела туча жужжащих мошек, однако выражение сдержанности и интеллектуального превосходства не покинуло его ни на секунду.
