— Что ты такое говоришь?.. — произнесла Наташа и подумала, как хорошо, что их пути разошлись.
— Да, наши пути разошлись… — будто читая её мысли, сказал Максим. — Кто знает, если бы ты не ушла от меня тогда, на моём месте, возможно, сейчас оказалась бы ты…
21 сентября 1995
Он пригласил её в кафе.
Он — генеральный директор одной крупной компании. Она — студентка пятого курса одного из лучших институтов.
В конце разговора он категорично вынес свой вердикт:
— Прости, но я… не верю тебе. Не знаю. Может, лет через пять, десять…
— И что тогда, лет через пять, десять?
Он пожал плечами. Она ухмыльнулась:
— Ну хорошо. Я стану генеральным директором, чтобы доказать тебе, что мне не нужны твои деньги. И тогда, если захочешь, ты найдёшь меня сам. Я дам тебе знать…
Она уходила от него в ярко-красном платье. Красивая, дерзкая, юная.
* * *
За окном — снег и серое беспросветное небо. Очень холодно, хотя вчера по телевизору пообещали резкое потепление.
Настроение — ни-ка-ко-е… Так бывает, когда совсем не видно солнца, а жизнь уже давно не преподносит тебе приятных сюрпризов.
Как обычно, опаздывая на работу, он завёл машину, выехал через арку на съезд к набережной и включил поворотники, ожидая возможности протиснуться в беспрерывный поток.
Зевая, он привычно взглянул на рекламный щит у поворота и… не поверил своим глазам!
Он вышел из машины, забыв выключить поворотники, достал сигареты и закурил, уставившись в плакат.
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!» — всего одна надпись и знакомое лицо девушки в ярко-красном платье.
Он смотрел на неё, и пять лет пронеслись перед ним в одно мгновенье. Он изрядно поседел и уже давно не являлся генеральным директором ни той крупной, ни какой бы то ни было ещё компании. А она расцвела…
Он нашёл её.
* * *
Она пригласила его в ресторан.
— Так я стала генеральным директором, — произнесла она не без чувства гордости. — Теперь у меня всё есть.
Он смотрел на неё и не мог поверить в невероятную историю её успеха.
— Давай поженимся? — предложила она.
Он оторопел и почему-то спросил:
— А где мы будем жить?
— Хочешь, я куплю нам большую новую квартиру на самом последнем этаже самого высокого дома? Какой ты предпочитаешь район? Или… коттедж за городом?
Он улыбнулся.
— А в придачу — необитаемый остров…. Ладно, про остров — пошутила. Но парочка вилл за границей — легко… А, может, вообще уехать отсюда? Насовсем?
Она была полна энтузиазма и фонтанировала энергией.
— Ты — молодец… — подытожил он и тяжело вздохнул. — Но я уже давно не генеральный директор, и у меня нет средств, чтобы сделать твою жизнь красивой. Пройдёт пару лет, и ты вдруг подумаешь: а зачем он мне нужен? Ты будешь по-прежнему молодой, успешной, процветающей леди, а я…
* * *
Он проводил её до машины. На дороге — каток. После резкого потепления утром — к вечеру вдруг опять похолодало.
Она уезжала от него, и он чувствовал, что они больше никогда не увидятся, но одновременно хотел видеть её снова и снова.
* * *
В ту ночь его одолела бессонница. Размышляя над тем, правильно ли он поступил, что позволил ей уйти, он осознавал, с одной стороны, что она ему, конечно же, очень нравилась, и тогда, и сейчас, и он хотел бы, чтобы рядом с ним находилась такая женщина, как она, а с другой стороны… Если раньше он смотрел на неё свысока, то теперь — снизу вверх. Аналогично тому, как он смотрел на тот её рекламный щит на дороге…
«В этом есть что-то неправильное, неестественное… Хотя, возможно, я был просто не готов к тому, что она обрушится на меня столь внезапно, как снег на голову?.. Я ей позвоню… Завтра…» — решил он.
* * *
Ему не хотелось отдавать её другим. Одновременно он никак не мог заставить себя позвонить ей. Так «завтра» было отложено ещё на три дня.
На четвёртый день, прослушав по мобильному «Абонент временно не доступен…», он набрал её рабочий номер, размышляя, как лучше представиться секретарше, чтобы та соединила их, а не ответила что-то типа: «Директор на совещании, перезвоните попозже».
Но ответ секретарши был неординарен:
— Её больше нет.
— Как нет? Она, что, здесь больше не работает? — удивился он.
— Она разбилась на машине три дня назад.
* * *
Её больше не было. Но ещё долго, по утрам и вечерам, когда он уезжал на работу и возвращался домой, на том самом плакате у набережной, она встречала и провожала его с улыбкой, повторяя:
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!»
А за окном шёл снег, было очень холодно, и по телевизору уже не обещали потепления.
декабрь 2003
Позавтракав яичницей и прихватив с собой пару бутербродов с сыром и колбасой, чуть не позабыв Евангелие и крест, приходской священник Алексий Прошкин не спеша отправился исповедать одну прихожанку, умирающую от какой-то тяжёлой болезни. Батюшка не знал её, поскольку в этой церкви служил всего с неделю.
Войдя в маленькую комнатку, он увидел женщину около сорока. Казалось, она уже не реагировала на окружающие звуки, взгляд её был прикован к окну, выходящему в сад. Там пели птицы, шумел весёлый ветер…
Он подошёл к ней поближе. Ему вдруг показалось, что черты её лица ему слишком знакомы. Но тщетно пытался он вспомнить, где они могли встречаться раньше, и, присев рядом с ней, он спросил:
— Ты хочешь исповедаться, дочь моя?
— Да, — слабым голосом произнесла умирающая.
— Тогда поведай мне грехи и прегрешения свои…
Он перекрестил её и приготовился внимательно слушать.
Она рассказала ему всю свою жизнь с самого начала: как в детстве разбила любимую мамину вазу, как часто ссорилась с сестрой и подругами, как не верила в Бога. Когда ей исполнилось пятнадцать, оставшись без средств к существованию, она пошла играть на флейте по улицам города, чтобы раздобыть денег на еду. Именно тогда она впервые оказалась в церкви, где для неё открылся совершенно иной мир.
Всё, сказанное до этого момента, не особо интересовало батюшку, он даже чуть-чуть всхрапнул, а проснувшись, лишь периодически покачивал головой. Иногда ему казалось, что он уже слышал подобную историю раньше. Но за свою жизнь батюшка успел послужить в стольких церквях, что тысячи историй, рассказанных ему прихожанами на исповеди, давно перемешались в его голове и благополучно забылись, а новые — не запоминались вовсе.
Тогда я встретила его, глаза умирающей вдруг заблестели, и она улыбнулась. — Он был такой добрый, заботливый и красивый. Мы стали встречаться. Он говорил, что любит меня, и мы скоро поженимся. Я его очень любила. Он никогда не рассказывал мне о себе, и я даже обижалась на него. Но однажды я случайно узнала, что он учится в Духовной Семинарии. Я была изумлена, но меня совсем не пугала мысль о том, что моим мужем станет служитель церкви. Я даже обрадовалась, потому что сама верила в Бога. Вскоре я сказала ему, что у нас будет ребёнок. Но он запретил мне рожать нашего сына…
— Сына? — удивлённо спросил священник, нахмурив брови и теребя Евангелие.
— Да, я не послушалась его. Слава Богу, не приняла хоть этот грех на душу. Он бросил меня и женился на какой-то богатой женщине, а у меня родился мальчик, он был так похож на своего отца, что я назвала его Алёшей.
— И сколько лет вашему мальчику?
— Семнадцать.
— Вы рассказали ему об его отце?
— Нет, батюшка… Мой сын поёт в церковном хоре и собирается поступать в Семинарию, и я не хочу, чтобы у него изменилось отношение к церкви из-за такого отца. Всё, что он знает, — так это то, что они безумно похожи внешне…
Священник покачал головой. Его рука прикоснулась к её руке, но лишь на мгновенье. Он немного помолчал и, резко отдёрнув руку, грозно произнёс:
— Значит, дочь моя, ты соблазнила служителя церкви, затем не послушалась его вопреки тому, что женщина должна всегда находиться в послушании у мужчины, будучи созданной из его ребра, а в заключении ещё и сокрыла от него правду…
— Батюшка, но… — попыталась возразить женщина.
— О, грешница! Не написано ли в Библии, что всё это есть тяжкий грех?!
— Я искренне каюсь во всех своих грехах и прошу простить меня…
— А простил ли тебя тот человек?
— Где же я разыщу его? — уже в слезах прошептала женщина.
— Дочь моя, сейчас идёт Великий пост, так постись… Возможно, Бог и простит тебя, но не я…
Умирающая беззвучно плакала. Он уходил молча, и лишь одна мысль крутилась в его голове: «Боже, как сильно меняет нас время!»
В тот же вечер он оставил дома рясу и отправился с друзьями в кабак. Сильно напившись, на следующее утро он прогулял службу, и всю Страстную Неделю провёл с друзьями, вспоминая Страданья Христа, не расставаясь с бутылкой.
