измениться.
— Когда Джим очнётся, — сказала она со слезами на глазах, — я буду рядом. Я приму его, каким бы он ни был, потому что остаток своей жизни хочу прожить без мук и угрызений совести. В мире с ним и самой собой.
Думаю, это не просто слова.
— Может, — продолжила Мишель, — мои слова покажутся тебе глупыми. Всё-таки у тебя нет своих детей, но поверь, это то, через что должен пройти каждый родитель.
Не только детей. У меня никогда не было и жены. Я далеко не стар, чтобы переживать из-за этого. Я не чувствую в себе нужды как-то это менять. Моя жизнь абсолютно устраивает меня, и я приложил немало усилий, чтобы достичь именно этой её формы.
И даже сейчас, поддакивая женщине, я осознаю, что не хочу быть чьей-то жилеткой для слёз. Не хочу решать чьи-то проблемы, не желаю ввязываться в разные приключения и участвовать в этой… жизни.
Пусть из раза в раз я сталкиваюсь с этими трудностями — то с Джимом, то с Элис, то с Мишель, то с Диего… но это скорее исключение, чем правило. Те немногие камешки, которые всё-таки попали в ботинок на моей собственной дороге жизни, полной одиночества и размышлений.
Да, я помогаю им, но сколько из людей никогда не получат моей помощи и даже взгляда?
Наверное, это потому, что моё сердце больше наполнено ненавистью, чем любовью. Похоже, мать всё-таки сумела заразить меня мизантропией. Я ненавижу других людей.
По дороге домой я решаю свернуть и провести ночь в доме моих родителей. Потому что в моём доме развелось слишком много дураков и незваных гостей. Такие люди, как Элис, которые просят помощи в саду. Такие, как Джим, которые без спросу вписывают чужие контакты в анкету для экстренной связи. Такие, как Диего, которые ищут убежища, а потом пытаются скрыть правду и лгут прямо в лицо. Такие, как скудоумная Хэлен, от одного вида которой уже хочется рычать.
Мой дом стал местом, которому я не принадлежу. Проклятые связи опутали меня, заставляя сближаться с другими людьми. Старые знакомые всплывают откуда ни возьмись, переезжают новые соседи, начиная налаживать контакт. Люди внезапно открываются с новой стороны, тем самым обнажая мои чувства, заставляя испытывать новые эмоции, которых я попросту не желаю!
Теперь я сижу здесь. В пустом отчем доме, где вырос. Но даже тут я не ощущаю какой-то причастности. Похоже, для меня вообще нет места в этом мире, полном людей, которых я не могу назвать приятными мне даже на ничтожный жалкий процент.
Засыпая, я вспоминал свою утопию. Место, которому действительно принадлежу. Где я могу найти людей, похожих на меня.
Вот только вместо старого города в голове возник образ Элис, которая улыбалась, глядя на меня, а потом тихо и мирно спала на диване, положив голову на моё плечо.
Утром я некоторое время не мог понять, где нахожусь, но икона с изображением Иисуса, висящая прямо напротив меня, напомнила о решении провести ночь в доме родителей. Вместе с тем я начал вспоминать и только что виденный сон.
— Фрагменты, — поморщился я. — Жаль.
Такое бывает. Разумеется, я запишу и их. Вполне возможно, какие-то повторятся или раскроются с новой стороны. Пока же остаётся лишь это.
В одной части сна Мишель и я приходим к Джиму в больницу. Там она предложила мне жвачку, которую я взял, хоть и не люблю, поэтому кладу не в рот, а себе в карман. Следующее, что я помню, — как склоняюсь над телом Джима, чтобы прочитать, что написано на его армейских жетонах, но те оказались пустыми.
— Короткие небольшие фрагменты, — пробурчал я.
С собой не было дневника, но я обошёлся куском бумаги, который обязательно перепишу дома.
Умывшись и позавтракав, я прибрал за собой, застелил кровать и немного прибрался в доме, где поддерживаю идеальный порядок, время от времени вызывая клининг, который всё здесь чистит. Были мысли сдать дом в аренду, но пока что особой нужды в деньгах у меня не было.
Вернувшись к себе, встал перед собственной входной дверью и зачем-то попытался посмотреть в глазок снаружи, попытавшись что-то в нём высмотреть. Конечно же, оно так не работает, и кроме черноты я не видел ничего. Досадно… Но и логично. Глазок — как дорога с односторонним движением. Нельзя просто взглянуть в него и ожидать увидеть всё так же легко и просто, как с обратной — правильной — стороны.
— И всё же, — тихо произнёс себе под нос, — иногда нужно посмотреть на ситуацию с другой точки зрения.
Или глазами другого человека. Возможно, если вы видите лишь темноту, то нужно довериться кому-то, кто может видеть сквозь неё? Кто поведёт вас вперёд, как проводник?
Тут я услышал хлопок подъездной двери, а потом тяжёлые шаги. Кто-то поднимается по лестнице. Отчего-то смутившись своего занятия, начинаю рыться в кармане, будто бы ищу ключи.
По ступенькам поднялся мужчина. Это Дэн. То есть Денис. Я почти уверен, что он русский, но это всё, что я о нём знаю. Он покосился на меня и кивнул. Я кивнул в ответ, после чего он прошёл мимо, поднимаясь выше.
Как только мужчина ушёл, я перестал изображать поиск ключей и продолжил смотреть в глазок, но видел только тьму. Не знаю, зачем я вообще это делаю, но мне очень хотелось увидеть что-то ещё. Какой-то иной оттенок цвета, кроме чёрного.
— Что ты делаешь? — внезапно услышал я знакомый голос, отчего даже подпрыгнул и резко обернулся.
Конечно же, это была Элис. Женщина держала корзинку белья. Похоже, была в прачечной. Проклятье, она столь маленькая и хрупкая, что я даже не услышал её шагов по лестнице!
— Перевернул глазок, чтобы заглядывать в квартиру, перед тем как в неё войти, — с серьёзным видом ответил я. — Вдруг туда заберётся грабитель, который захочет напасть на меня? В таком случае я увижу его заранее!
Элис рассмеялась своим искренним смехом, который заставил меня засмеяться наравне с ней.
Кажется, — возникла мысль, — я делаю это всё чаще. Правда, лишь в компании с этой женщиной.
— Что же навело тебя на такую гениальную идею? — с широкой улыбкой спросила она.
— Хм, — почесал я затылок, — это анекдот из старого телевизионного шоу. На самом деле глазок не перевёрнут. — Я ткнул в него пальцем, будто предлагая убедиться самой.
Признаться, была мысль, что она
