Развитие технологий позволило облегчить процесс подготовки. Единственное, за чем пришлось постоянно следить — за якорем. Возможность того, что шар отправится в путешествие самостоятельно, была достаточно реальной.
За давлением внутри следил блок управления давлением, в совокупности с выбранной высотой полета включавший автоматическую горелку. Чтобы лететь против ураганного ветра, ветра среднего и даже слабого служили специальные рули. Как их ни крути, а шар все равно мчался, куда его несло. Только для противостояния самым слабым движениям воздушных масс имелся пропеллер с направляющими воздуха. Питалось это дело от аккумуляторов, так что скорость менялась крайне незначительно. Наверно, такая приспособа служила для посадки. Солнечные батареи постоянно подзаряжали источники питания, то есть, на внутреннем освещении можно было не экономить. Балласт, ранее используемый путешественниками также для того, чтобы бросаться им в особо неугодных земных существ, теперь был жидкостным. Иначе говоря, мешки с землей сменились водой в танках, которые легко и сливать, и наполнять по необходимости. Единственно, сливать можно было везде очень быстро, а наполнять, особенно, в состоянии полета, достаточно долго. В этом случае все зависело от количества пива, выпитого воздухоплавателями. На земле, конечно, дело значительно упрощалось: подсоединился к ближайшей пожарной колонке — и запитывайся нахаляву, пока какие-нибудь подвернувшиеся власти не выставят счет в сто миллионов тысяч долларов.
Словом, после обеда воздушный шар с подвязанными к нему велосипедами, расчетным весом для движения на стометровой высоте и полной загрузкой крепился к земле только четырьмя тросами. Достаточно было дернуть за одну хитрую веревочку — и специальные замки освободятся, давая шару полную свободу перемещения. Можно лететь в небо, или, положим — в ближайшее дерево. Существующее ныне положение вещей освободило воздушное пространство от всяких летающих самолетов, вертолетов и метеозондов. Земля — прощай! В добрый путь!
Так как оба авиатора впервые отправлялись в путешествие по воздуху, доверяя свои жизни не кому-нибудь другому, например, швейцарскому диспетчеру, а только и исключительно самим себе, то они слегка волновались.
— Может, не надо? — задала Саша риторический- вопрос.
— Надо, Федя, — ответил Макс. — Надо. — И дернул за веревку. Их летательный аппарат слегка задрожал и как-то не очень охотно начал разворачиваться вокруг своей оси. При этом он поднялся всего на пару метров. Саша, которая невольно зажмурилась при потере последнего связующего с землей звена, осторожно открыла глаза и вопросительно взглянула на Макса. Тот, вцепившийся в борт корзины до белизны костяшек, только развел руки в стороны. Застряли, что ли?
Едва он подумал об этом, как шар дернулся вверх, словно подброшенный мощным пинком. Майор, к этому времени ни за что не держащийся, упал на дно, на него свалилась Саша, а сверху припечатала походная сумка с коньяком. Если бы бутылки просто ударились о днище, они бы, вполне вероятно, разбились.
— Ух, как больно, — сказала девушка, скривившись от- ощущений. Она поднялась на ноги и выгнулась, держа себя обеими руками за поясницу.
— Да я их сейчас! — заорал Макс, невредимый и- воинственный. — Уничтожу!
Он вскочил, выхватил из сумки одну из бутылок, молниеносным движением свернул ей голову, и поднял над головой, как олимпийский огонь. Саша так удивилась, что забыла про все свои обиды и страдания и даже открыла рот: неужели у кого-то рука подымется, чтобы вылить Мартель? Но Макс неуклюжим медвежьим движением вытащил откуда-то два пластиковых стаканчика и щедро плеснул в них коньяку. Один из них оказался треснутым по краю, поэтому сразу же потек. Майор обладал быстрой реакцией и стремглав влил в себя все его содержимое, успев зажать бутылку между ног. Не поморщившись и даже не переводя дыхание, протянул Саше другой и заявил:
— Поздравляю! Мы летим! — Саша приняла емкость и бросила взгляд за борт. Потом еще один взгляд, для чего ей пришлось приблизиться к борту практически вплотную. За несколько секунд они набрали приличную высоту и, вроде бы, продолжали подыматься. Стараясь подавить в себе страх, она глотнула коньяку, задержала дыхание и снова посмотрела вниз. Страх прошел, пришла паника: а вдруг сейчас дно у этой штуковины отвалится, и они, кувыркаясь, полетят вниз, чтобы так врезаться в землю, чтоб просто вдрызг. Она еще выпила, потом еще, и стаканчик опустел.
— А мы — того, не разобьемся? — спросила она, протягивая- свою емкость Максу.
Тот понял ее жест превратно и наполнил Мартелем снова.
— Да я и сам боюсь, слушай! — сказал он и хлебнул прямо с- горла. — Горелка, вроде бы, отключилась, так что мы достигли расчетной высоты. Теперь полетим куда-нибудь вбок.
— В какой бок? — удивилась Саша. — Ну, в сторону, — майор пожал плечами и посмотрел на- приборную доску. — Если по старому, то несет нас со скоростью сорок километров в час на северо-восток. Я никогда не смотрел на землю с высоты птичьего полета, поэтому по тем квадратикам снизу сориентироваться не могу.
Он опять приложился к бутылке и задумался. Саша тоже не произносила ни слова. Коньяк был чрезвычайно вкусен, панорама под дном корзины казалась какой-то несерьезной. Не пытаясь быть оригинальной, она сравнила ее с пестрым одеялом. Ветер посвистывал в снастях, и это было единственным напоминанием о скорости. Со щелчком запустилась горелка и создала в голове образ зенитки, бьющей со всех своих стволов по пикирующим самолетам. А также по одиноко летящим в небе объектам, отдаленно напоминающим воздушные шары потенциальных противников. Может быть, конечно, и не противников, но всегда легче разобраться потом на земле, изучая обломки и останки, нежели получить критику от вышестоящего начальства.
— Макс, а нас не подстрелят вояки? — спросила Саша, — невольно высматривая внизу нацеленные на них дула и стволы.
— В нынешних реалиях — все возможно, — согласился тот. — Не вижу в этом смысла, разве что из злобных гнилостно-хулиганских побуждений. Наш шар ведь не просто так. Он сертифицирован для проведения воздушных полетов. Бедный архитектор Титов прошел не один круг бюрократического ада, чтобы обвеситься бумажками со всех возможных сторон.
Действительно, на крутых боках монгольфьера можно было издалека прочитать его одиозное название: «Небеса обетованные», а также список телефонов, факсов и даже телексов. То есть любой заинтересованный человек мог набрать соответствующий номер и получить информацию: где, когда и за сколько можно будет потом напасть на хозяина. Другое дело, что телефоны замолкли, а УКВ станция на означенном 17 канале выдавала только шипение. Может быть, у хозяев таинственных зениток были другие дела, нежели стрелять по беззащитным воздушным шарам.
— Вот поэтому нам и надо лететь в сторону Балтийского- моря, — сказал Макс. — По крайней мере, там все суда будут как на ладони. Всегда можно вывесить плакат: «Не стреляйте, перевозка мумий».
— Два вопроса, даже — три, — заметила Саша. Майор- благодушно кивнул, как на пресс-конференции. Вместо микрофона он двумя руками держал горлышко, откуда время от времени живительная влага смачивала ему губы. — Первый: на чем и чем писать, чтоб нас увидели с кораблей. Второй: как же нам лететь к морю, если мы практически неуправляемы. И, черт возьми, третий: какие мумии?
— И я тебе отвечу, — засмеялся Макс. Похоже, все страхи у- него улетучились. Точнее — растворились. — Первое: где-то под ногами валяется рулон с рекламной вывеской, писать будем кровью, или иной производной человеческого организма. Поверь, если в нас будут стрелять, и то, и, особенно, другое появятся в изобилии. Второе: если судить по нашему нынешнему направлению движения, мы как раз и летим к морю. Ну, а третье: просто блеф. Вдруг мы занимаемся транспортировкой, положим, мумии вождя всех народов? Вопросов больше, чем ответов. Отвлекутся на них и не станут нас убивать.
Макс развлекал себя. Попутно — и Сашу. Делать-то все равно было особо нечего. Он даже попробовал наладить GPRS на встроенном в панель гаджете. Однако на экране упорно отражалась одна карта — Еревана. Столица Армении интересовала в последнюю очередь. А другого мира, как бы, не существовало. Может быть, оно, конечно, и так.
Словно в подтверждение вдалеке внезапно заблестело в лучах заходившего на востоке солнца море. Оно расположилось ближе к Смоленску, чем это было ранее. Куда-то делись целые территории, даже — государства. Прибалтика сохранила, вероятно, свой суверенитет посредством пограничных столбов, но за государственными знаками земли явно поубавилось. Зато прибавилось — моря.
Впрочем, все это мог быть просто оптический обман зрения. Говорят, если подняться на большую высоту, то из-за уменьшения атмосферного давления зрение улучшается. Залез на Эверест — и рассматривай, пожалуйста, как переодеваются на физкультуру девчонки из Архангельского пединститута. А бинокль за ненадобностью можно в самую глубокую расщелину бросить. Пусть им вараны пользуются.
