Чтобы отвлечься, я задумалась о Молли с Габриелем. У их странных отношений не было надежды на развитие. Молли не в силах полностью понять идею божественной любви. Эта чистейшая форма любви не отягощена человеческими понятиями, она обращена на все живое. За Габриеля, как бы ни был он озадачен страстностью девушки, я не беспокоилась. Брат не отступит от своего предназначения, ему это даже в голову не придет. А вот отвергнутой Молли предстояло жестоко страдать. Я надеялась, что Ксавье поможет ей, у него полон дом сестер — должен найти нужные слова.
Я не сомневалась, что Джейк рано или поздно вернется. И действительно, через несколько минут донесся пряный запах его одеколона. Джейк принес с собой факел, немного разогнавший тьму. Как ни странно, я не испытала обычной неприязни; честно говоря, я впервые обрадовалась, увидев Джейка.
Я продвинулась вперед, обдирая кожу о бетонный пол. Хотела отослать демона, но не смогла. Хотела высказать свой гнев, но не нашла в себе сил. Оба мы понимали, что без его помощи я пропаду, вмурованная в эту стену, похороненная заживо, и тело мое погибнет, а дух будет раздавлен.
— Это уж слишком! — зашипел Джейк, рассмотрев в свете факела, в каком я состоянии. — Этого я ему не прощу.
— Ты сумеешь вытащить меня отсюда? — спросила я, презирая себя за слабость.
— Зачем же я, по-твоему, пришел? — самодовольно ответил Джейк. Он коснулся решетки, и замок, рассыпавшись прахом, упал на землю.
— А Большой Папа не узнает?
— Рано или поздно — непременно узнает, — беззаботно ответил Джейк. — У него здесь соглядатаев больше, чем душ.
— И что тогда? — Может быть, Джейк предлагает всего лишь передышку?
Он словно прочел мои мысли.
— Об этом подумаем потом.
Он потянул дверь клетки. Я уже могла бы протиснуться в щель.
— Скорей! — поторопил Джейк, но я не двигалась — мне трудно было даже шевельнуться.
— Сколько я здесь пробыла?
— Два дня; ты почти все время спала. Ну-ка, дай руку. Мне жаль, что все так обернулось.
Извинение застало меня врасплох. Не в обычае Джейка принимать на себя ответственность за причиненный им вред.
По его пристальному взгляду я поняла, что его мучает какая-то мысль. Он озабоченно морщил лоб, привычная презрительная мина исчезла, ястребиный взгляд не отрывался от моего лица.
— Ты нездорова, — заметил он наконец. Неужели думал, что я могу быть здорова в таких условиях? Джейк, подобно хамелеону, умел менять повадку согласно своим целям. Его нынешняя заботливость меня тревожила, и я не сдержала сарказма:
— Содержание в клетке плохо влияет на цвет лица.
— Я пытаюсь тебе помочь, могла бы проявить хоть немного благодарности!
— Ты еще мало помог? — съязвила я, однако приняла протянутую им руку.
Медленно, всем весом опираясь на его руку, я кое-как выползла наружу и обнаружила, что на ногах держусь, но стоит сделать шаг-другой, колени подгибаются. Джейк только глянул, сунул мне факел и подхватил меня на руки. Он шествовал по Палатам с царственной самоуверенностью, и, хотя из темноты за нами наверняка следило множество горящих глаз, остановить нас никто не посмел.
За воротами ждал мотоцикл. Джейк осторожно усадил меня на седло, сел сам и включил зажигание. Через несколько секунд душная тюрьма Аида осталась позади.
— Куда мы едем? — шепнула я, не узнавая мест.
— Есть идея. По-моему, там тебе станет легче.
Джейк без остановки гнал до устья глубокой расщелины в скалистой стене. Черная вода врывалась в подземный тоннель. Спрыгнув с мотоцикла, Джейк с нарастающим волнением оглянулся на меня.
— Тебе больно?
Я молча кивнула. Не стоило от него таиться. Что бы он ни сделал, вряд ли будет хуже, чем теперь.
Джейк, похоже, догадывался, что со мной происходит.
— Скажи, как твои крылья?
Прямой вопрос сбил меня с толку, и я почувствовала, что краснею. Что-то в этом вопросе мне не понравилось. Я всеми силами скрывала крылья от любопытных людских глаз, они были очень интимной частью тела, и мне вовсе не хотелось обсуждать их с Джейком Торном, князем Аида.
— Я о них почти не думаю, — уклончиво ответила я.
— Ну, так теперь подумай.
Стоило Джейку напомнить о крыльях, я ощутила, как они пульсируют за лопатками, как напрягаются, стремясь высвободиться.
— Надо что-то делать, — решительно сказал Джейк. — Если, конечно, мы хотим их сохранить.
Мне не понравилось это «мы» вместо «ты». Словно мы — одна команда, словно у нас общие проблемы. Я ответила равнодушным взглядом.
— Пожалуй, чем объяснять, лучше показать.
Не успела я оглянуться, как Джейк сбросил с себя кожаную куртку, повернулся ко мне спиной и задрал рубашку. И застыл, выпрямив спину и склонив голову, в совсем не идущей к нему позе смирения.
— Что ты видишь? — глухо спросил он.
Я осмотрела спину. Плечи были стройные, хорошей формы, без выпуклых мускулов, но тугие жилы под кожей переливались при каждом движении. Он выглядел быстрым и опасным.
— Ничего не вижу, — сказала я, отводя взгляд.
— Присмотрись, — посоветовал Джейк и шагнул назад, оказавшись еще ближе ко мне и выгнув спину белой дугой. Тогда я кое-что заметила и уже не сдерживала любопытства. Кожа у него на спине была безупречно гладкой, если не считать двух рядов шрамов-горошин, тянувшихся как запасные позвонки под каждой лопаткой. Ряды маленьких бусин под кожей, разделенные парой сантиметров, походили на плохо зажившие шрамы. Мне не пришлось спрашивать, что их оставило.
— Что с ними сталось? — хриплым шепотом спросила я, с ужасом понимая, зачем он мне это показывает.
— Со временем ослабели и отпали, — напрямик ответил Джейк.
— От бездействия? — задохнулась я.
— Скорее, как воздаяние. Суть в том, что у меня они тоже были, и, поверь мне, на них стоило поглядеть.
Не проскользнула ли в его голосе нотка сожаления?
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Не хочу, чтобы то же случилось с тобой.
— А что делать? — со слезами спросила я. — Я всегда взаперти. Или… ты отпустишь меня полетать?
— Я не могу оставить тебя без надзора, — проговорил Джейк, не дав мне размечаться.
— Тогда…
— Я все-таки отпущу тебя полетать — с двумя условиями. Я должен быть уверен, что ты в безопасности… и что тебя не увидят.
Я вдруг поняла, зачем мы здесь. Закрытое ущелье было самым подходящим местом для полета.
— Ты мне не доверяешь?
— Дело не в доверии. Даже попытайся ты сбежать, далеко бы не ушла. Я больше беспокоюсь о том, с чем ты можешь столкнуться, оставшись одна.
— И как же ты обеспечишь мою безопасность? Со мной тебе не полететь.
— Тебе это может не понравиться, — сказал Джейк, — но постарайся глядеть на вещи шире. Это единственный способ сохранить себя ангелом.
— Что же ты надумал? — заинтересовалась я. Крылья, словно почувствовав, что мы говорим о них, так и рвались развернуться. Чтобы сдержать их, понадобилась вся моя выдержка, и все равно я понимала, что долго не вытерплю.
— Ничего особенного, — легко произнес Джейк, — просто придется немного ограничить твою свободу.
— Хочешь надеть на меня поводок?!
— Ради твоей же безопасности, — уточнил он.
— Шутишь? Я не позволю себя выгуливать, как какого-нибудь экзотического питомца!
Я решительно отвергла его предложение, но в то же время остро почувствовала, как зудят рвущиеся на свободу крылья. Тупая боль в лопатках усиливалась.
— Ты дашь им увянуть? Знаешь, очень скоро они начнут крошиться и отваливаться, как старая штукатурка. Тебе это надо? — спросил Джейк.
— А почему ты так рвешься мне помочь?
— Скажем так, я оберегаю свои вложения. Подумай, Бет. Можно отложить решение, хотя лучше места не найдешь.
— Если и соглашусь, так без зрителей, — смущенно выдавила я.
— Здесь только мы с тобой. Я — не зритель. Я не хочу, чтобы ты лишилась крыльев, и ты этого не хочешь. По-моему, мы оба только выигрываем, а?
— Если я на это решусь, — предупредила я, — то лишь для того, чтобы выполнить божественное предназначение.
— Вечная оптимистка, — усмехнулся Джейк.
— Это называется вера.
— Как ни называй, думаю, мы должны сделать все возможное, чтобы сохранить твою ангельскую сущность.
Предложение было одновременно оскорбительным и искушающим. Если Джейк прав и я рискую потерять существенную часть себя, — есть ли у меня выбор? Крылья, среди прочего, отличали меня от него и ему подобных. Крылья — драгоценный дар Отца. Если и выберусь из Аида, что я без них? И каково будет Ксавье, если я вернусь, лишившись столь важной части своего существа? Смахнув слезы, уже катившиеся по щекам, я глубоко вздохнула.
— Хорошо, я согласна.
