— Космогонии разнятся. Некоторые говорят, что все начинается с превращения Огня в Воздух, а затем в Воду и Землю. А затем — наоборот, все возвращается к Огню. Оттого мир начинается и гибнет в Огне, в процессе, повторяемом бессчетное число раз. И в которой по счету вспышке пламени живем мы?
— Так или иначе, но еще несколько десятков лет назад ничто не выделяло тот кусок Африки. И что же там произошло? Время обернулось вспять?
Антидектес потянулся к трубке, понял, что она сломана, потянулся ко второй, принялся искать зелье. Появился слуга. Господин Бербелек отставил бокал, ждал.
— Я разговаривал с Рахилью, — сказал он, когда софистеса окружило облако пахучего дыма. — Отчего ты не скажешь мне того, что ей?
— Ты разговариваешь со всеми, да? С каждым, кто имел дело с Искривлением. Мне уже упоминали о тебе несколько знакомых… Собственно, я все ждал, когда объявишься у меня. И мне это не нравится, эстлос. Понимаю твои отцовские чувства, но это путь в никуда. Ты ведешь себя так, будто выслеживаешь убийцу. Должен кого-то наказать за смерть своего сына. Верно? А поскольку ты обладаешь столь великой решительностью, а люди, один за другим, склоняются перед тобой, будто тростник на ветру… Представь себе, что в шторме на Средиземном море погибнет сын Навуходоносора, и кратистос решит отомстить за его смерть. Вызовет всех мудрецов и станет спрашивать одного за другим: какова причина? откуда на море берутся бури? что их вызывает? куда ударить? А мудрецам придется отвечать, и кратистос станет действовать на основании полученных ответов. Куда это нас заведет?
— Может, не будет больше гибельных штормов.
— Ха!
— Что ж, я не первый. Ксеркс приказал высечь море железными цепями. Оливий сровнял с землей гору, убившую его друга.
— Воистину, история полна рассказов о безумии владык.
Антидектес замолчал. Курил трубку, нахмурившись, грыз чубук и желчно бормотал что-то себе под нос. Поглядывал на господина Бербелека сквозь дым. Господин Бербелек терпеливо ждал. В конце концов, они всегда говорят, это — сильнее их, женщина не скрывает своей привлекательности, а софистес — горд своим знанием, скрытность и молчание — противу их Формы; достаточно просто подождать.
— Еврейская алкимия! — наконец рявкнул Антидектес. — Вот что я считаю источником Искривления!
— Как? — тихо спросил господин Бербелек. — Скажи мне, как это сделали.
Софистес откашлялся, повернулся в кресле, отложил трубку и начал рыться под бумагами, пока не нашел маленький прямой нож черного железа.
— Пуриническая сталь, — сказал он, проведя клинком по большому пальцу. — Ее называют пуринической, но в действительности это не чистая ге; однако достичь более высокой степени пурификации Земли невозможно. Но ведь чистый гидор дистиллировать можно, и вот уже несколько столетий ходят слухи, что лунники вытягивают у себя пуринический аэр, добывают пуринический эфир. Представим, что мы сумеем достичь успеха и сможем свободно распоряжаться всеми четырьмя элементами в чистом виде, а может, и тем пятым, звездным пемптон стойхейон, ураниосом. Что всякий сможет полезть в шкаф, — Антидектес махнул ножом на пустые алхимические колбы и флаконы, — и смешать произвольно: Землю, Огонь, Воду, как пожелает. Сольет все это в одну реторту — но что возникнет? Аристотель отвечает: то, Форма чего обнимает эту Материю. Но пифагорейцы-алхимики, евреи-нумерологи говорят: то, Число чего отвечает пропорциям смешанных элементов.
Антидектес отложил нож, нашел чистый листок бумаги и стило. Кивнул господину Бербелеку, чтобы тот придвинулся ближе.
— Левкипп утверждал, что наименьшей частицей материи является атом. Но мы знаем, что существует пять видов материи. Наименьшее нельзя увидеть, но можно промыслить. Ничто не может делиться бесконечно; и там, где оно заканчивает делиться, становится единством, сущностью и наиболее чистым принципом. Итак, мы имеем пять архэ, из каковых состоит вся вселенная: ге, холодная и сухая Земля; гидор, холодная и мокрая Вода; аэр, горячий и мокрый Воздух; пирос, горячий и сухой Огонь; и пемптон стойхейон, согласно Аристотелю зовомый эфиром, а Провего и Борелием — ураниосом.
Софистес начертал пять знаков:
γ υ α π ν
— И все же, почему вино отлично от лимонного сока, а сталь от песка? А оттого, что разнится пропорция их составляющих. Иное количество архэ отдельных первоэлементов во всякой Субстанции. Это так, сам Аристотель предпринимал исследования в этой области, как он описывает это в четвертой книге своей «Метеорологии». Но, согласно алкимикам, именно Число отвечает за Форму. Весь мир и все, что существует, они расписали на числа. Первые алкимические таблицы создали еще до Пифагорейского Восстания; евреи переняли этот метод и составили собственную Книгу Жизни, опираясь на нумерологические коды своих святых текстов. Сие и есть те Книги, «цеферы»:
1 γ 1 υ
1 γ 1 α
1 γ 1 π
Таковы три первые «цеферы» Земли, в каковые, согласно еврейским алкимикам, гиле связывается сама собой. Се — грязь грязи, столь простое, что трудно даже говорить о его Форме. Что ж до Субстанций более сложных, то насчет них нет согласия меж разными школами. В Эгипте сильны Западные Пифагорейцы, и они далее остальных продвинулись в своих исследованиях. Вот, например, их цефера песка:
59 γ 1 υ 6 α 14 π
А вот цефера масла:
8 γ 171 υ 7 α 66 π
А вот цефера крови:
11 γ 449 υ 7 α 19 π
Может, ты различаешь некое подобие между последовательностями чисел тех цефер, эстлос?
— Ты не спрашивал бы, когда бы их не было.
— Тогда взгляни на такую вот цеферу:
10 γ 20 υ 4 α 22 π
Такая Субстанция, эстлос, не могла бы существовать. Ибо смешай ты элементы в соответствующих для нее пропорциях, архэ первее соединились бы совсем другим образом, примерно так вот:
5 γ 10 υ 2 α 11 π
Пропорции остаются идентичными, но эта Форма — более проста и всегда побеждает, подобно тому, как сто архэ ге — это не какая-то там сложная Субстанция первоэлемента Земли, а попросту сто единичных архэ ге. Это алкимия куда более сложная, нежели предположения древних, например того же Эмпедокла, согласно которому кости обладали такой вот пропорцией:
2 γ 2 υ 4 π
Современная алкимия, впрочем, соглашается с тем, что каждая цефера должна состоять из чисел, кои были бы купно неделимы. А согласно еврейским алкимикам, Форма тем сильнее, чем труднее разъять число. Идеалом, конечно же, будет, если число всякого элемента окажется неделимо само по себе, то есть если цефера состоит только из чисел евклидовых, могущих быть разделенными только и исключительно на самих себя:
2 3 5 7 11 13 17 19 23 29
И так далее, до бесконечности; пифагорейцы продолжают искать все большие, а значит, сильнейшие евклидианы. Именно такова, как видишь, цефера крови — чисто евклидова. Форма с как минимум одним евклидовым числом сильнее Форм с числами неевклидовыми. Форма с двумя евклидовыми числами сильнее Формы, опирающейся лишь на одну евклидиану. И так далее. Чем выше число, тем более сложна Субстанция. У меня где-то здесь есть книга с таблицами… Это ведь именно один из Отцов Библиотеки, Эратосфен из Кирены, разработал метод… Сейчас.
— Неважно. Сколиодои.
— Да. Где-то у меня было записано… Терпение, эстлос. Эти евреи никогда не останавливались, низводя святейшие вещи. О! Взгляни:
45095080578985454453γ7595009151080016652449223792726748985452052945413160073645842090827711υ590872612825179551336102196593α4093082899π
Се — цефера человека, иш. А конкретно, зародыша человека, Субстанции в зачатии. Понимаешь ли, что это означает, эстлос? Песнь сто тридцать девятая в их святой книге описывает подобное создание, «восстанет в укрытии, сотворенное в глубинах земли». Это — часть их религии!
— Но они ведь не могут этого сделать, не могут создать ни человека, ни какое-либо иное живое существо, просто смешивая элементы, ведь верно? Это все лишь пустые теории, гипотезы.
Антидектес внимательно взглянул на господина Бербелека. Отодвинув бумаги, снова глубже погрузился в кресло. Трубка его погасла; слуга разжег ее снова.
Софистес повернулся к бьющему в высокие скалы темному морю и желто-розовой Луне над ним. Вытянул перед собой худые ноги с босыми ступнями.
— Главный вопрос, — сказал софистес медленно, — сводится к тому, и вправду ли Форма — всего лишь эта нумерологическая комбинация и ничего больше, равняется ли морфа Числу, и достаточно ли просто сложить в необходимом количестве и пропорциях архэ — и данная Форма возникнет самостоятельно, Материя организуется единственным и неизбежным образом, узор отпечатается в керосе, — или же Форма есть нечто большее, дополнительная информация и дополнительная сила, которая сама организует и собирает гиле в определенной конфигурации, «втискивая» в себя необходимые элементы и отбрасывая остальное, будто скульптор, вырубающий скульптуру из глыбы мрамора: необходимая Материя в этой глыбе уже есть, но знание и воля — сущи в скульпторе, и пусть бы мы хоть тысячу раз сбрасывали в кучу щебень в необходимом количестве и пропорциях, не возникнет из сего статуя Гермеса. Спор этот ведется уже тысячелетия. Например, Эрасистрат проводил такие опыты: тщательно взвесил птицу, закрыл ее и взвесил снова через какое-то время, чуть живую, взвесил вместе со всеми отходами и потерянными перьями. И тот более поздний вес оказался меньшим. Получается, должна проявляться эманация некоего неизвестного фактора, эта разница откуда-то должна появляться — из веса жизни? из веса Формы? Вот вопрос!
