– Если ты решил от меня избавиться, мог бы придумать что-то более правдоподобное, – наконец сказала Хелен и отпила еще один маленький глоток. – Что это за коктейль?
– Да обычный «Singapore Sling», – буркнул я. – Джин, вишневый бренди, куантро, травяной ликер «Benedictine», гранатовый сок, ананасовый сок, лимонный сок. Смешано в шейкере со льдом, процежено, украшено лимоном по причине отсутствия ананаса… А в военкомат меня действительно вызывают. Могу показать повестку.
Хелен поставила наполовину опустошенный хайбол на прикроватный столик и откинула одеяло.
– Ну-ну… Извини, но военкомату придется тебя подождать. Как бы там ни было, я не уйду, пока не приму душ… Надеюсь, меня не привлекут за подрыв обороноспособности страны и…
Закрывшаяся дверь ванной заглушила последние слова Хелен.
Вообще-то пару дней назад мне действительно пришла повестка, которую я немедленно скомкал и выбросил возле почтового ящика. Наверняка это был розыгрыш Севастьянова, моего коллеги из отдела разрешительной системы и лицензирования при Министерстве строительства Москвы, он был известным любителем таких незатейливых шуток. Однако сейчас эта повестка вспомнилась мне очень и очень кстати. Кстати, потому что мне, получается, не пришлось даже врать.
Я раздвинул дверцы стенного шкафа, выбирая костюм, и вдруг с удивлением припомнил, что на казенном бланке было проставлено как раз сегодняшнее число. Первое мая, тут и запоминать нечего, хотя удивительно, с каких пор военкоматы стали работать по праздникам. Ведь, небось, нам не объявили войну или что-то вроде этого.
Я долго рылся в секции, разыскивая военный билет, а когда уже решил, что случайно выкинул его во время одной из чисток, когда избавлялся от ненужных документов, он нашелся под стопкой старых квитанций.
Когда из ванной вышла Хелен, я стоял перед зеркалом, застегивая ремешок «Breguet» из коллекции «Classique Complications» за сто семьдесят тысяч баксов, а на стильной антикварной тумбочке, в доказательство того, что я не соврал, красовался военный билет. И значился в нем такой факт, что я, выпускник Института стран Азии и Африки при МГУ имени Ломоносова, успешно прошел военные сборы и на данный момент являюсь лейтенантом запаса вооруженных сил Российской Федерации.
Конечно, таких подробностей Хелен видеть не могла, но достаточно было наличия военного билета, который я выложил специально для нее. Скользнув взглядом по тумбочке темного дерева, она негромко хмыкнула и пошла одеваться.
– Как я тебе в этом костюме? – спросил я и поправил лацкан пиджака.
Выбор я остановил на сером «Brioni», который отлично сочетался с чуть более темным плащом одноименного производителя.
Не дождавшись ответа, я закурил сигарету настоящего «Marlboro», ввозимого в Россию специальными партиями для ограниченного чиновничьего контингента, и стал смотреть, как собирается Хелен. Естественно, они отличались от ширпотреба, повсеместно выкуриваемого обычным быдлом, так же, как отличается печень спившегося доходяги от печени пернатого, специально откормленного для ценителей тонкого вкусом, подлинного фуа-гра.
– Но ты даже в армии не служил, – сказала Хелен, когда лифт остановился.
Она заметно нервничала, наверное, ожидая каких-то пояснений. Женщины чувствуют, когда с ними хотят расстаться.
– Да откуда я знаю, что они там придумали, – сказал я, пропуская ее в открывшиеся двери. – Может, у них там министр обороны сменился, или депутаты закон какой-нибудь дурацкий провели, или еще чего… По идее любой гражданин этой долбаной страны является резервистом. Ну, номинально, конечно.
Мы пересекали просторный холл, мой локоть чувствовал тепло женской ладони, но сознание было уже далеко, вне окружающего пространства. Я обдумывал, чем займусь, когда освобожусь от бремени по имени Хелен. После вчерашних возлияний в ночном клубе массаж и маникюр лучше пропустить, потому что на них может не хватить здоровья, зато к вечеру состояние организма наверняка позволит воспользоваться приглашением Севастьянова относительно финской бани с девочками. Но лучше обдумать план вечерних мероприятий во время обеда, под что-нибудь изысканное, вроде нежного фуа-гра. И пообедаю я в каком-нибудь приличном месте, допустим, в «Большом ресторане», а затем… Так, что еще. Ага, касательно передвижений… «Bentley» лучше оставить на стоянке и перемещаться по городу на такси, потому что я уже позволил себе пару коктейлей. Считаем, с этим решили. Что еще…
– Иван! – воскликнула Хелен и первой притормозила. Только прозвучавшие в ее голосе тревожные нотки удержали меня от короткого ругательства. Я не выносил обращения к себе по этому деревенскому имени, которое меня угораздило заполучить от родителей, не додумавшихся хотя бы до стильного Эдуарда. – Извини, вырвалось. Я хотела сказать, Ив… – И она потянула меня назад.
Я осторожно высунул голову из-за угла и обомлел. Возле консьержки стояли люди, появление которых в престижнейшем жилищном комплексе для избранных выглядело невероятным. Чужеродные предметы в виде трех военных в камуфляже стояли перед конторкой тетки в строгом темном костюме – офицер и двое рядовых. У долговязого капитана на боку висела кобура, у воинов на плече болтались автоматы Калашникова, ремни которых они придерживали руками. С консьержкой разговаривал капитан, бойцы стояли молча, чуть сзади. Один, мордоворот с широченными плечами, пялился в нашу сторону; возможно, хотел увидеть самку, чьи каблуки только что гулко звучали в вестибюле.
Я почувствовал, что во рту появился металлический привкус, а в животе что-то болезненно сжалось.
– Ив… это что, за тобой?
– Не говори глупостей, – прошипел я, пытаясь взять себя в руки.
Действительно. Предположить, что эти трое пришли за мной, было величайшей глупостью. Словно чиновника моего ранга могли призвать в армию, или на какую-нибудь переподготовку, или что там у них еще. А если бы даже и так. Сейчас два часа дня, а в военкомат меня вызывали на двенадцать – цифра, как и число месяца, была ровной и врезалась мне в память. Так неужели эта контора обладает такими возможностями, по прошествии пары часов высылать за каждым не явившимся по повестке наряд из трех бойцов. Это сколько ж у них должно быть сотрудников…
– Пошли, – набрав в грудь воздуха, в итоге сказал я и первым вышагнул из-за угла. – Может, они призывника не могут найти. Заблудились, вот и уточняют номер дома.
– Да вот же он! – воскликнула седовласая консьержка, приподнимаясь и тыча в мою сторону пальцем. Ее очки зловеще сверкнули, трое повернули ко мне головы, а я сбился с твердого размеренного шага и перешел на неуверенный, дробный. – Иван Борисович, тут к вам из военкомата…
– Мы сами, – жестко оборвал ее капитан и чеканным шагом пошел мне навстречу, а двое, профессионально подстроившись ему в ногу, двинулись вслед.
– Это не ко мне… – в панике прошептал я, чувствуя, как задрожали колени, и теперь уже я впился в предплечье отпустившей меня Хелен.
– Константинов Иван Борисович? – остановившись перед нами, бесстрастно спросил капитан. Хелен он проигнорировал, а на меня уставился холодными глазами рептилии.
– Так точно, – пролепетал я и, заметив на его подбородке увесистую бородавку, поспешно отвел глаза, чтобы он не счел мои разглядывания за бестактность. Затем отпустил Хелен и запустил руку в карман пиджака, за носовым платком. – С кем имею… точнее, я хотел спросить…
– Вы получали нашу повестку?
– Н-нет… – я отрицательно замотал головой, зачем-то посмотрел на Хелен, потом невольно скользнул глазами по бородавке капитана, и тут внезапно со своего места закричала опять вскочившая консьержка:
– Получал, получал! Он ее из почтового ящика достал, скомкал и на пол бросил! Я своими глазами видела!
– Она врет… – пролепетал я, подумав, что чертовы пролетарии совсем обнаглели. И пообещал себе, что, как только с сегодняшним недоразумением будет покончено, немедленно займусь изживанием консьержки с ее рабочего места.
– Следуйте за нами, – подытожил капитан, а тетка, не желая угомониться, продолжила кричать, обличительно выставив в мою сторону палец и покраснев от натуги лицом:
– Накажите его по всей строгости! Меня за таких потом премии лишают, говорят, что я за порядком не слежу! А они нас, простых работяг, разве слушают! Они ведь с положением, как же! Они все на пол бросают и бросают, бросают и бросают!
– Я понял, гражданочка…
– И эта фотомодель евоная… она мне тут своими каблуками в холле весь мрамор исцарапала… а у меня потом из зарплаты вычитают!
Капитан развернулся и пошел к выходу, всем своим видом выказывая уверенность, что я последую за ним, а я, словно советуясь, опять посмотрел на Хелен.
