к Мариничу это не имеет никакого отношения.
Я вновь оказался на кладбище. Люди вокруг были чужие, незнакомые. Над закрытым гробом рыдала немолодая женщина. Чуть в стороне, практически у меня над головой, раздался громкий шепот. Голос был мужской. Слышалось в нем болезненное любопытство.
— Говорят он очень неудачно упал. Там от лица сплошное месиво осталось. Видишь, даже хоронят в закрытом гробу.
Испуганный женский голос его осек:
— Тише, тише, неудобно, вдруг мать услышит.
Мужчина замолк. Мне захотелось обернуться, увидеть их, но у вечности на мой счет были другие планы. Время перелистнуло страницу вперед. Вместо гроба, вместо разрытой земли я увидел скромную плиту. Словно что-то толкнуло меня в спину, переместило в пространстве, остановило аккурат возле надписи. Я без труда прочел:
Герман Андреевич Ранцев.
Потом посмотрел на годы жизни и ощутил в горле ком. Это было чертовски несправедливо. Мальчишка оказался совсем молоденьким. Викин ровесник — едва исполнилось восемнадцать.
— Что же с тобой, бедолага, такое приключилось? — Расстроенно прошептал я.
Ответа, как обычно, не получил. Провидение решило, что кино затянулась, и выкинуло меня в реальность. Я открыл глаза.
Рядом сидел Влад, смотрел жадным взглядом, пока молчал. Миска у меня в руках почему-то стала горячей. Я со стуком опустил ее на стол, заглянул внутрь — под водой, на самом дне темнел могильный крест. От него ощутимо несло серой.
— Получилось?
Вопрос Влада поставил меня в тупик. Как ответить? Получилось или нет? Я слегка замялся.
— Даже не знаю, что тебе сказать.
— Почему не знаешь? Я точно видел, что ты отключился. И в миске, вон, картинка образовалась. И запах… — Парень демонстративно наморщился.
— Видеть-то, я видел, только не то, что мы хотели.
— А что?
— Похороны мне показывали. Чужие. Павда, я не понял чьи и зачем.
* * *
Записи Маринича мы решили взять с собой. Влад позвонил Вере, велел собираться. Я не очень верил, что ей удастся выполнить указания. Не знал я ни одной девчонки, которой удалось бы совершить этот подвиг. Езды до Вериного дома было минут пятнадцать. Летать мне сегодня совсем не хотелось. Добрались неспешно.
Вера стояла у подъезда спокойная, мудрая. Влад ей несказанно обрадовался, выскочил из машины, бросился открывать дверь. Я же удивился. Верино преображение вообще было для меня чем-то нереальным.
— К Вике? — Спросила она, разместившись на заднем сидении.
— А куда же еще?
— Да кто вас, мальчишек, знает.
Тон у нее был чуть снисходительным, но, странным образом, не обидным. Казалось, что девушка нас опекает, взяла над нами шефство.
Когда отъехали от дома и вклинились в поток машин, она вдруг спросила:
— А что ты там задумал с Викой?
Я не понял.
— Ты о чем?
— О враче.
Впереди светофор зажегся красным. Весь поток встал. Я обернулся.
— Вер, потерпи немного, приедем, и все расскажу.
Она поморщилась.
— Ты это, Сер… — Ей тоже было сложно привыкнуть к моему новому имени, — Олег, не обижай ее. Она хорошая девочка.
Вот этого Вера могла бы и не говорить. Я сам был готов разорвать любого, кто попытается обидеть Вику.
— Не буду, честно.
— Хорошо.
Девушка откинулась на спинку сидения, расслабились.
— Поехали, — толкнул меня в плечо Влад.
* * *
Дверь нам открыла Викина мама.
— Доброе утро, тетя Рая.
Вера поздоровалась за всех и полезла обниматься.
— Здравствуйте, ребята, здравствуйте. Вы разувайтесь, проходите. Викочка вас ждет.
Женщина выловила глазами Влада, понизила голос.
— Нервная она какая-то со вчерашнего дня. Мне ничего не говорит. Владик, скажи честно, у вас что-то случилось?
— Да нет, — Влад расплылся в добродушнейшей улыбке и выдал, как на голубом глазу, — все нормально. Мы на кладбище были. Может, она из-за Славы расстроилась?
— Ох, не знаю, не знаю. — Раиса Федоровна с сомнением покачала головой. — Быть может. Только не нравится мне это ее молчание.
Потом она словно встрепенулась, всплеснула руками.
— Да что же я вас на пороге держу? Вы заходите. Я там на кухне чайник поставила. Верочка, вы сами управитесь?
— Конечно, тетя Рая. Мы ж не маленькие.
— Это хорошо.
Женщина повздыхала еще и начала одеваться.
— А мне на работу пора.
Как только за матерью закрылась дверь, из комнаты выглянула Вика. Спросила шепотом:
— Ушла?
— Ушла, — ответил Влад, — выползай. Ты чего это прятаться надумала?
— Да она меня про Олега пытает — кто такой, откуда знаю. А что я должна сказать?
Я опустил глаза. Ситуация действительно была сложная. И девчонке сейчас не позавидуешь.
— А если ей рассказать правду? — В Верином голосе не было уверенности. — Нам же ты все рассказала.
Вика махнула рукой.
— Вы совсем другое дело. Вы все видели тогда и знаете, что Олег умеет. А мама… Она и при жизни с бабушкой не ладила, сейчас вообще ничего слушать не захочет. Нельзя ей такое говорить.
— Тогда скажи просто, — разумно предложил Влад, — что это мой друг.
— Сказала уже.
— И что? — Здесь уже не выдержал я.
Девчонка виновато опустила глаза.
— Она считает, что ты для меня слишком старый. Мы даже поругались немножко.
С одной стороны, меня порадовало, что Вика считает меня своим. С другой… Пока я тоже не знал, как все происходящее, объяснить ее матери. Поэтому просто мысленно попросил у Славки прощения, подгреб девчонку к себе, прижал, обнял. Она не оттолкнула меня, наоборот, затихла и замерла, словно только этого и ждала.
Идиллию разрушил циничный Влад:
— Так, — сказал он, — голубки, потом будете обниматься. Пока у нас есть куда более важные дела.
Вика выскользнула из моих объятий, глянула смущенно, сдула с щеки выбившуюся из хвоста прядь.
— Пойдемте, я вас чаем напою.
* * *
— Рассказывай, — потребовал Влад, едва мы расселись за столом и принялись за угощение, — что ты там с этим врачом надумал?
Вика напряглась, отложила ложку, уставилась на меня молча. Я ей улыбнулся ободряюще.
— Ничего сверхъестественного. Нужно чтобы Вика пошла к нему на прием.
— Зачем? — Она все никак не хотела соглашаться на эту авантюру, хоть и дала обещание.
— Придешь и скажешь, что мать от тебя все скрывала. Что ты только что узнала и ради ее лечения
