закаркала.
— А кого убил маленький Симон, я унесу с собой в могилу. Если когда-нибудь там окажусь.
Лора хотела возразить, но Эмма рукой показала «стоп!». На секунду перед взором мелькнул белый кирпич на красном фоне, затем исчез.
— Не спорьте со мной. Эти знания слишком опасны для вашего хрупкого разума. Скажу лишь, что в этом доме все так или иначе преступники. Под нами плачет Ад.
Служанка подошла к вороне, нежно, грациозно, как почудилось Лоре, и приласкала ее. Лора желала разглядеть леди Изабеллу в строгих чертах чужого тела. Но перед ней стояла Эмма, хлестающая тряпкой бестолковую Лилит, бьющая садовника по рукам, когда тот щиплет ее за попку.
— Простите. Не могу увидеть в вас леди. Простите, если это грубо звучит. Но вы так… не похожи на ту, про кого рассказывали. Женщину, что в тайне пробиралась на чердак, чтобы пожалеть пленных рабынь, рискуя собственной жизнью. Женщину, что больше всего на свете любит своих детей. Вы похожи на… служанку.
Эмма тяжело вздохнула. В слабом свете лампы она казалась старше, чем несколько минут назад.
— Лора… слишком долго мы живем чужие жизни, чтобы ощущать себя прежними людьми. Я была супругой лорда 8 лет, а служанкой… не могу сосчитать. Патриция и вовсе просто тень. Часть ее души живет в вороне, остальные… Все мы — призраки тех, кем когда-то были. Вам тяжело понять это, поэтому даже не пытайтесь. Но верьте мне.
— Увлекательная история, — прохрипел голос у двери.
Лора подскочила с кровати и нелепо ойкнула. Окровавленный Чарли с неестественно вывернутой ногой стоял у входа в комнату. Сверкающий нож в правой руке кидал блики на гладкий паркет. Чарли повертел лезвие, и Лора поймала солнечного зайчика, брошенного светом лампы.
— Ты всегда любила страшилки, Лора. Прямо сюжет фильма «Ворон». Душа, запертая в теле птицы, которая вернулась, чтобы мстить. Как и ваша сраная ворона.
Еще один солнечный зайчик прыгнул в глаз.
— Это не то же самое, Чарли, — Лора старалась говорить и выглядеть хладнокровно. Не показывай ему страх!
— Помнишь, как мы смотрели фильм, детка? В кинотеатре было полно народа, но ты все равно немного пошалила ручкой. Такой ты мне нравилась больше, — Чарли зашел в комнату. Больная нога отставала от здоровой. — Кажется, эта сука промыла тебе мозги.
— Он похож на него, — заметила Эмма, разглядывая безумного молодого человека с ножом.
— Что ты сказала? — Чарли поменял направление и двинулся к Эмме.
— Сын пропавшего Дэвида. Кто бы мог подумать? Я надеялась, он никогда не появится здесь. Но его отпрыск все-таки притянулся, — Эмма не была напугана. Она с любопытством высматривала знакомые черты.
— Я покажу тебе, тварь, как разговаривать со мной.
Несмотря на травмы, Чарли добрался до Эммы двумя большими шагами. Он замахнулся ножом и проткнул ей живот. Лезвие вошло легко, как в сырое свиное мясо, и так же легко вышло. Лора закричала. Черная ворона взбесилась, стала атаковать нападавшего и распорола и без того кровоточащий лоб. Плачущий ангел разбился об пол. Чарли повалился на спину, отполз к двери.
— Жалкий щенок, — сказала Эмма. — Огастес хотя бы не был трусом.
Вокруг раны расплылось маленькое красное пятно. Эмма его не замечала.
— Ведьма! Вонючая ведьма! — испугался Чарли. Затем обернулся к Лоре: — Просто отдай мне его.
Она в недоумении посмотрела в его безумные глаза. Его?
— Отдай мне ребенка. Отдай по-хорошему, или я вырежу его из тебя, — Чарли покрутил кровавым лезвием.
Неужели он серьезно? Отдать ему нерожденного ребенка? Как?
Эмма уставилась на Лору. Она переводила взгляд с нее на Чарли и обратно.
— Не дури, детка. Ты же знаешь, что бывает, когда ты сопротивляешься.
Лора запрыгнула на кровать и прижалась к стене. Найти бы хоть какое оружие, и тогда они будут на равных. Ворона услышала ее мысли и набросилась на Чарли сверху. Она держалась осторожно, не давая задеть себя ножом. Чарли прыгал, как бекон на раскаленной сковородке, и ругался. Его вывернутая нога выгибалась сильнее в противоположную сторону. Лора окрикнула Эмму, но та остолбенела. Внутри женщины происходила другая борьба.
Лора кинулась ей под ноги. Схватила осколок гипсовой статуи, самый острый, какой смогла найти. Пока Чарли гонялся за птицей (ему все же удалось срезать с нее одно-единственное перышко), Лора подкралась достаточно близко, чтобы нанести удар. Он поздно увидел ее, осколок статуи распорол Чарли шею; кровь не брызнула фонтаном, как у мистера Палмера, она пошла струей, длинной, тягучей, горячей.
Моя шея описалась, подумал Чарли и про себя рассмеялся. Кровь такая же горячая, как моча, ха-ха. Он зажал рану, сквозь руку просачивалась кровь. Чарли медленно опустился на пол. Ну вот и все, осознал он, ну вот и все.
Лора жалела его, такого потерянного, вставшего между двух миров, где ему не место. Хорошо, что я его жалею, решила она, значит, у меня пока есть сердце.
— Как ваша рана, Эмма? — пятно крови на платье оставалось маленьким.
— Все в порядке. Не стоит об этом переживать, — отмахнулась служанка.
— Вы что, не можете умереть? — Лора не стала подавлять нелепую усмешку. Чарли захлебывался кровью у нее под ногами.
— Смотря от чьей руки, Лора.
В небе мелькнули сразу две вспышки молнии.
— Нужно постараться включить телефон. Чарли, наверно, перерезал провода.
— Нет, дело не в этом, — сказала Эмма. — Прошлое и настоящее стремятся друг к другу, как двое возлюбленных. Сто лет назад здесь не было телефона и не было электричества. Ваш мальчик тут ни при чем.
— Я не понимаю.
— Вы разве не чувствуете? Дом меняется. Я уже слышу крик несчастных служанок, пока что отдаленный, но он становится громче.
Лора прислушалась: никаких криков, только что-то похожее на гул в проводах, исходящий из стен. Дом словно готовился к взрыву.
Перед смертью Чарли думал о себе. Как и при жизни.
— Все мы — стражи Блэксберри, — вновь заговорила Эмма, собирая осколки статуи. — И однажды мы решили, что род Голдендарков должен прерваться. Но появилась миссис Палмер… Они так хотели детей. Даже слишком. Дом почувствовал их желание, пропитанные злом стены улавливали отчаяние и страх, засевшие в душах супругов.
— Патрик считал, что продал душу Дьяволу, — Лора пожалела, что не накрыла его труп белой скатертью, не укутала в нее, как в саван.
— Может, так оно и было. Но не свою душу. И не Дьяволу, — Эмма выбросила осколки в мусорное ведро. Ворона села на тумбу и закричала, как чайка. — Это было жестоко, но необходимо. Лилит пробиралась в комнату, пока Палмеры спали — она может быть незаметной, как привидение, — и душила новорожденных
