хотя сомнение часто посещает их головы, сбивая с пути. Потому что нет в мире человека, которого нельзя было бы переубедить оставить истину и направить по ложной дорожке».
Шестьсот лет я проспал в могиле, чтобы выполнить поручение Пророка, поведанное мне устами Абу Бакра и вложенное в руку таинственным Аль-Хадиром.
— Меня зовут Нурислам Аль-Мисбах, — сказал я Джалаладдину. — Знаю, что это смешное имя, но мне дал его сам Абу Бакр ас-Сиддик. — Он говорил: «Мой мальчик обрел свет Ислама. Но пока ты еще только глиняный светильник». Вот так говорил он мне и смеялся. А ты — Джалаладдин Мухаммад Руми?
Юноша кивнул.
И тогда я сказал ему:
— Ты станешь великим человеком. Сам пророк Мухаммад благословил тебя.
И протянул ему оранжевую ягоду.
Джаллаладдин принял ее и шутливо сказал:
— Красавица хурма свела меня с ума.
— Значит, нужно ее скорее съесть, поэт, — ответил я словами Пророка. И в ту же минуту понял, что поручение, данное мне Посланником Аллаха, выполнено.
***
— Пожалуй, это все, что я вспомнил... Наверное, просто больше ничего не было в моей жизни, — подвожу я итог своему рассказу.
Ибн Араби сидит напротив. Впервые получается так, что я говорю, а он слушает. Обычно бывало наоборот. Рассказывая, я внимательно смотрю на него, чтобы уловить малейшее движение. Тщательно подбираю слова, чтобы не получить незаслуженный укор или осуждение. Но глаза Мухйиддина-хаджи безмятежны и внимательны. Он только кивает, показывая, что все его внимание обращено в слух. Временами мне кажется, что он знает все то, что я рассказываю. Но иногда я вижу, как по его лицу проскальзывает тень удивления. Он хороший слушатель, не перебивает, не переспрашивает, словно решил все вопросы оставить на потом.
Наконец я умолкаю и выжидающе смотрю на него.
— Я знал, — медленно говорит Ибн Араби, тщательно выговаривая слова. — Я знал, что в твоей памяти кроется необыкновенная история. И молился. Воистину, Аллах Добродетелен и Делающий все наилучшим образом! Он заставил тебя сначала выполнить Его поручение, а уж потом получить награду. И как я вижу — награда эта не маленькая. Если бы было наоборот, то сейчас ты бы уже рассыпался в прах. Но нет. Ты остаешься живым и молодым, а это значит, что ты дорог Аллаху и Он приготовил тебе что-то другое, не то, что дается обычным людям. Вот джинн правильно тебе сказал: «Ты особенный!» Я понимаю, что, не получив от него желаемого, ты прошел мимо этих слов.
— Я получил от него четки, подаренные мне в детстве первым наставником, — улыбаюсь я. — Но хотя они мне показались знакомыми, я не узнал их. И много было еще разных знаков, мимо которых я просто прошел.
— Значит, тогда не пришло время, — строго говорит Ибн Араби. И тут же добавляет. — Что ты думаешь теперь делать? Чем собираешься заняться? Я учеников не беру, сам знаешь, и предпочитаю одиночество.
Этот вопрос не застигает меня врасплох, я сам об этом думал и уже имею кое-какие мысли на этот счет. Чем и спешу поделиться:
— Почти все близкие мне люди, которых я знал прежде или теперь, в новом воплощении, — умерли или пропали бесследно. У меня осталось только два близких существа — Садик и Ханым. Очень похоже, что они волшебные и бессмертные, значит путь у меня с ними общий.
Я запинаюсь и умолкаю, а потом, собравшись с силами, выпаливаю быстро-быстро, чтобы не передумать:
— Я решил вернуться с ними в Ирам. Там нас никто не потревожит, и я смогу заботиться о них и писать стихи, например. И еще мне нужно столько всего узнать! Но я видел там много книг и много разных необыкновенных изобретений, в работе которых хочу разобраться сам.
Ибн Араби внимательно смотрит на меня, и я замечаю в его глазах зеленые искорки, которых, Аллах свидетель, ранее за ним не наблюдал. Но шейх не дает мне углубиться в подозрения.
— Ты прав, — заключает он. — Наверное, у тебя свой путь. И все может случиться. Вдруг Аллах решит дать тебе еще одно поручение или призовет для новых подвигов?..
***
Солнце еще не поднялось, когда я с Садиком и Ханым взобрался на вершину бархана, за которым простирались во все стороны бесконечные ржаво-красные пески. Караванные пути остались далеко позади, но в этот раз я знал дорогу, знали ее и мои спутники.
— Благословен этот путь, — сказал я им. — Благословен город Ирам.
Примечания
[1] Иса — Иса ибн Марьям аль-Масих, один из величайших исламских пророков. Отождествляется с новозаветным Иисусом Христом.
[2] Даджаль — в исламской традиции лжемессия, аналогичный образу Антихриста в христианстве.
[3] Расуль (араб.) — посланник Аллаха, которому был открыт божественный закон и дана обязанность донести его до людей.
[4] Тадж (перс.) — головной убор суфиев. У каждого суфийского тариката был свой, особой формы тадж.
_______________________________________________
Книга завершена!
Авторы будут рады лайкам, комментариям, наградам: https://author.today/work/325364
Спасибо, что вы с нами!
