— Где Йейн? — взволнованно спросила Хейвен.
— Прошу прощения?
В палате зажегся свет.
— Где мой жених? Йейн Морроу.
Медсестра побледнела, нажала кнопку на пульте селектора и произнесла в микрофон:
— Пригласите сюда доктора, пожалуйста.
— Что вы делаете? — спросила Хейвен, пытаясь сесть на кровати. Ей стало страшно. — Что случилось с Йейном? Где моя одежда?
— В шкафу, но все ваши вещи пришлось разрезать, чтобы снять с вас, когда вас привезли в больницу. У вас тяжелый перелом ноги.
— А где мой друг Бью? — сердито спросила Хейвен. — Я хочу его видеть!
— Он рядом, мисс Мур, — проговорила медсестра таким тоном, каким говорят с детьми и сумасшедшими. — Как только вы поговорите с врачом, я его сразу позову.
— Не хочу я говорить ни с каким чертовым врачом! — рявкнула Хейвен. — Идите и приведите Бью!
В дверях появился молодой человек в белом халате и бахилах.
— Добрый вечер, Хейвен.
При звуке его голоса Хейвен покрылась гусиной кожей. Адам Розиер придвинул стул к ее кровати. Он был такой стерильный, его фонендоскоп так сверкал, что он смахивал на звезду больничной мыльной оперы. На бейджике значилось: «Д-р Дентон».
— Не оставляйте меня с ним наедине! — крикнула Хейвен, глядя на медсестру. — Приведите Бью!
— Пожалуйста, — проговорил Адам, когда медсестра вышла и закрыла за собой дверь. — Не вынуждай меня давать тебе снотворное. Я пришел только для того, чтобы попросить у тебя прощения.
— Твои люди меня чуть не убили!
— Мне очень, очень жаль, Хейвен. Они оба наказаны. Порой они допускают ошибки. Но в их оправдание следует сказать, что они считали, что в доме никого нет.
— Не сомневаюсь, Ребекка тоже считала, что в доме никого нет, когда ты велел ей устроить пожар.
— Ребекка? — Адам удивленно заморгал.
— У меня было видение. Я видела, как она подожгла дом, — сказала Хейвен. — Ребекка убила Констанс и Этана.
— Ты ошибаешься, — покачал головой Адам. — Уверяю тебя, я никак не был причастен к твоей последней смерти. А Ребекка ни за что не стала бы действовать сама по себе.
— Никогда? Ты так в этом уверен? Она хотела помешать нам уехать из Нью-Йорка. Поэтому она убедила Этана в том, что у нее есть улики против тебя. Она знала, что Стрикленда убил ты. Но вместо того, чтобы заявить в полицию, она подожгла мой дом. Конечно, она хотела убить только меня, но получила двоих по цене одной.
— Это невозможно, — повторил Адам. — Ребекке было строго-настрого приказано пальцем тебя не трогать.
— Ну, значит, она не так послушно исполняет приказы, — сказала Хейвен, — потому что вчера Падма вновь попыталась уговорить Йейна убить меня.
— Если ты говоришь правду, клянусь, она дорого за это заплатит. — Розиер взял Хейвен за руку, и у нее по спине побежали мурашки. — Но ты должна поверить: я никогда не пытался причинить тебе зло. Твой дом я уничтожил по одной простой причине: чтобы прервать твою связь с прошлым. Теперь, когда он вернется, он уже не сможет найти тебя там. Но это уже не имеет значения. Цикл наконец-то прерван. Но я люблю проявлять предусмотрительность.
— Когда он вернется? — в ужасе переспросила Хейвен.
— Эй! — послышался сердитый окрик. — А ну, пошел вон отсюда!
На пороге палаты стоял Бью.
— Мистер Декер, — поприветствовал его Адам. — Вы мне начали надоедать. Может быть, мне стоит позвать охранника, чтобы вас вышвырнули на улицу?
— Да пожалуйста, зови. — Бью сжал кулаки. Хейвен поняла: он готов к драке. — Но на твоем месте я бы сто раз подумал. Дело вот в чем: я располагаю кое-какими записями, которые сделал мой друг Йейн Морроу. Утром я их прослушал, и ощущение у меня такое, что у вашего милого маленького клуба будут очень большие неприятности, как только эти записи получит редакция «New York Times». На этих записях президент вашего общества заказывает убийство на совершенно определенных условиях. И похоже, Падма Сингх также передала Йейну список членов ОУ. Очень многие знаменитости сильносмутятся, если я решу устроить вам скандальчик.
— Чего тебе нужно? — оскалившись, спросил Розиер.
— Я хочу, чтобы ты оставил Хейвен в покое, — потребовал Бью. — И если я замечу поблизости кого-нибудь из твоих пронырливых дружков, даю слово: вы оба об этом пожалеете. А теперь — пошел к чертям отсюда.
Розиер встал и любовно улыбнулся Хейвен. Он не собирался проигрывать войну — он всего лишь сдался в битве.
— Пожалуй, так будет лучше. Теперь у меня больше нет соперника, который уведет тебя от меня. В следующей жизни ты придешь ко мне по собственной воле, и мы будем вместе до скончания веков. Так что… до следующего раза, — сказал Адам, приподнял руку Хейвен и запечатлел на ней холодный поцелуй. — Я буду ждать тебя, как обычно.
— У тебя со слухом проблемы? — рявкнул Бью.
— Зачем ты заключил с ним сделку? — спросила Хейвен, как только Розиер ушел. — Мы просто обязаны передать эти записи в газету. Мы должны обличить ОУ!
— Нет никаких записей, — прошептал Бью. — Ноутбук Йейна сгорел при пожаре.
— А список членов ОУ?
— Это я выдумал. Но после того, как ты выпала из окна, я кое-что нашел.
Бью сунул руку в карман и извлек сложенный в несколько раз листок бумаги — тот самый, который Йейн отдал ей перед тем, как они расстались.
Хейвен развернула листок и увидела рисунок. Молодая пара лежала в высокой траве. Это была та сама гравюра, которую Йейн купил для нее в Риме.
Желание увидеть Йейна с такой силой охватило Хейвен, что она чуть не спрыгнула с кровати, забыв о сломанной ноге. Ей так хотелось обнять его, поцеловать, тысячу раз попросить у него прощения за все, что она натворила. Ее вера в него пошатнулась, а он продолжал любить ее. Только теперь она твердо знала, чего от нее хотела Констанс. Она должна была найти Йейна Морроу.
— Где Йейн? — спросила Хейвен. Она была вне себя от волнения, но постаралась, чтобы вопрос прозвучал буднично. — Ты ему сказал про ноутбук?
— Гм-м-м, — промычал Бью, разглядывая свои ногти.
— Что? — прошептала Хейвен. — Йейн ранен? Он в этой больнице?
— Гм-м-м, — повторил Бью. — Хейвен, я все-таки должен тебе сказать. Йейн не спасся при пожаре.
Отремонтированный Снайвли-Хаус возвышался на холме над Сноуп-Сити, словно дива в новом платье. Второй этаж стал еще красивее, чем был до пожара. Теперь вместо одной сказочной башенки его украшали две. Дом был покрашен свежей, ослепительно-белой краской, а вокруг него все еще цвели алые азалии. За три месяца, пока здесь не было Хейвен, нанятые Имоджин строители поистине сотворили чудо.
Когда грузовичок Бью начал подниматься к вершине холма, на котором возвышался бабушкин дом, Хейвен одернула юбку и несколько раз согнула и разогнула правую ногу в колене. «Пожалуй, нам следовало повременить с поездкой», — подумала она. Гипс сняли всего пару дней назад, и она еще не успела привыкнуть к ходьбе без него. Но Бью в ближайшее время нужно было ехать в Вандербилт, а у Хейвен не было причин жаловаться. Она понимала, как это несправедливо: ее тело восстановилось за пару месяцев, а Йейна не вернуть.
В тот день, когда ее выписали из больницы, Хейвен наведалась к дому на Вашингтон-Мьюс. Там не осталось ничего, кроме черной дыры. А соседние дома совершенно не пострадали. Впечатление было такое, словно дом вырвали из земли с хирургической точностью — удалили, как опухоль или гнилой зуб.
Хейвен пробыла там больше часа. Она стояла на мостовой и смотрела на руины. У нее разболелась нога, но она эту боль воспринимала, как наказание за свою «звездную» роль в гибели Йейна. Он погиб из-за того, что она ему не поверила. А если бы поверила, им бы не пришлось сюда возвращаться. Хейвен закрыла глаза, но не почувствовала присутствия Йейна среди обугленных обломков. По-видимому, цикл действительно прервался, и на этот раз она потеряла его навсегда.
На следующее утро Бью отвез ее на похороны Йейна, но туда, где проходила церемония прощания, они не стали заходить. Они сидели в кабине пикапа неподалеку от Грейс-Черч и смотрели, как богатые родственники Йейна утешают друг друга чопорными поцелуями и похлопываниями по спине. Полиция перекрыла подход к церкви голубыми турникетами, а за турникетами рыдала и стонала сотня девиц. Они оплакивали того, кого никогда не знали. Хейвен не проронила ни слезинки. Боль и вина были слишком сильны.
Улицу перед грузовичком переходила блондинка в черном платье без рукавов и темных очках. Когда она повернула голову, Хейвен ее узнала и торопливо опустила стекло в дверце.
