…Апраксины, Головкины, Кикины, Шереметевы и ряд других аристократических фамилий, еще недавно покинувших Москву, формировали общественное мнение и в сильной степени влияли на иностранцев.
Так, на русской почве в совместной работе с такими передовыми архитекторами, как Земцов или Иван Зарудный, и при воздействии русских запросов и требований переплавлялось художественное мышление иностранных мастеров, органически включившихся в национальное русское зодчество начала XVIII века».
Западное архитектурное завоевание Санкт-Петербурга не состоялось. Об этом, в частности, говорит тот факт, что после смерти насаждавшего почти насильно реформы императора не произошло какого-либо отката градостроительной, архитектурной моды к допетровским вкусам и представлениям [12]: «Петербургская архитектурная школа по-прежнему сохраняла ведущее значение в стране. Однако состав архитекторов сильно изменился ввиду возвращения… первых русских архитекторов, получивших профессиональное образование за границей. Среди них особенно выделялись Коробов и Еропкин, а если вспомнить, что еще в 1720-х годах в самой России сложились такие крупные зодчие, как Иван Бланк, М. Г. Земцов и И. Ф. Мичурин, то станет понятным, какими сильными национальными кадрами обладала Россия в послепетровское время.
…архитектурный характер петровского Петербурга, определявшийся горизонталями прямолинейных проспектов и вертикалями остроконечных колоколен и башен, продолжал укрепляться, но главной заслугой Еропкина, Коробова и Земцова была работа над генеральным планом новой столицы.
…уже в конце 30-х годов XVIII века был заложен прочный фундамент регулярной планировки, свойственной всему XVIII и даже первой половине XIX в.
По-новому трактовав систему лучевых магистралей, дополнив эту систему кольцевыми улицами, каналами и массивами зелени, решенной в виде колец и крупных обособленных пятен, Еропкин, Коробов и Земцов подготовили почву для тех широких планировочных работ, которые развернулись при Екатерине II под руководством И. И. Бецкого».
Если в области экономики к Петру I и особенно к унаследовавшим Российскую империю его потомкам могут быть какие-то вопросы, то задача превращения Санкт-Петербурга в одну из величественнейших столиц мира решена с успехом [12]: «Правление дочери Петра — императрицы Елизаветы — было отмечено творчеством Растрелли-сына.
Приехавший в Россию юношей вместе со своим отцом-скульптором и воспитанный главным образом на русских образцах, Растрелли совмещал в своих произведениях блеск дворцовой архитектуры с глубоким пониманием русской природы и с чисто русским пристрастием к контрастной гамме цветов и контрастному сочетанию материалов.
Вот почему творчество Растрелли, как и его современников Дм. Вас. Ухтомского, Саввы Ив. Чевакипского и Ал. Вас. Квасова, так органически вошло в историю русского зодчества.
…будучи мастером больших дворцовых ансамблей, Растрелли не только развил абсолютную высоту дворца, но и широко развернул фасады в горизонтальном направлении, легко избегая монотонности и сообщая своим зданиям парадность и размах.
Собственно, только с постройкой Зимнего дворца и ряда других дворцовых ансамблей, осуществленных Растрелли, резко возрос архитектурный масштаб Петербурга.
Но, помимо этого, Растрелли внес в силуэты русских городов еще невиданные купольные композиции. Высокий, всегда ребристый купол Растрелли являлся в конечном счете продолжением и развитием церковной крыши, которая достигла в его трактовке предельной пышности.
Купол Большого Петергофского дворца, покрытый сверкающей позолотой, живописные пятикуполья Смольного монастыря и Никольского собора, построенного Чевакинским, купол Андреевской церкви в Киеве и многоярусные колокольни Ухтомского явились оживляющими формами в силуэте русского послепетровского города.
Отныне холодноватые шпилеобразные церкви Трезини и Земцова появляются все реже и реже, и к 60-м годам XVIII века, за исключением Польши и прибалтийских окраин России, совершенно исчезают.
Однако искусство Растрелли, Чевакинского, Ухтомского и Квасова при всем его блеске и всеобщем признании все же продержалось недолго.
Смена стилистических направлений первой половины XVIII века искусством классицизма хронологически совпала с новым и чрезвычайно сильным подъемом в планировочной деятельности, которым ознаменовались 70-е, 80-е и 90-е годы XVIII века».
Перед градостроительным подвигом Петра I, а иначе то, что он сделал, и не назовешь, невыразительно выглядят деяния Александра Македонского, Константина I и Владимира Святославовича в аналогичной сфере забот главы государства.
Александр Великий успел заложить множество городов, Константин I влиял на строительство Константинополя, с Владимиром Святославовичем киевляне советовались при разрешении городских проблем, но ни в одной великой столице архитекторы, строители, городские власти и даже сам глава государства не были вынуждены подвергать свои представления о прекрасном таким испытаниям, так за них бороться, как это было в выросшем из болот Санкт-Петербурге.
4. Истинное предназначение Санкт-Петербурга еще только начинает открываться человечеству
Санкт-Петербург очень дорого стоил России. Отношение русского православного народа к городу Петра верно передается дошедшими до нас сказаниями [1]: «О новой столице бродили темные слухи, из уст в уста передавались мрачные легенды о царе-Антихристе. Господь, разгневанный на людей за их грехи и вероотступничество, отвернулся от чад своих. Воспользовавшись этим, на землю в образе Петра I явился Антихрист с градом своим, названным его именем, то есть Петербургом. Свершилось древнее пророчество. Антихрист колеблет веру, посягает на освященные церковью традиции, разрушает храмы, поклоняется иноземцам. И так будет до тех пор, пока народ не укрепится в вере, не сотрет с лица земли град его.
Староверы называли Петра „окаянным, лютым, змееподобным, зверем, гордым князем мира сего, губителем, миру всему явленным, хищником и разбойником церковным, гордым и лютым ловителем“.
Он „двоеглавый зверь“, так как стал главою и церкви и государства.
Из чисел, связанных с его царствованием… вывели „звериное число“ 666.
Дела Петра — деяния Антихриста.
Происхождение Петра от второй жены „тишайшего царя“ почиталось за блудное.
Ему приписывались чудеса богомерзкие.
Вспоминались и зловещие предсказания.
Будто бы еще в 1703 году местный рыбак, показывая Петру I на Заячьем острове березу с зарубками, до которых доходила вода во время наводнений, предупреждал, что здесь жить нельзя. Ответ монарха был, как всегда, скор и категоричен: „Березу срубить, крепость строить“, — будто бы сказал Петр, которому со временем „воздается за дерзость“, говорится в легенде».
Как это перекликается с нашими выводами! Мемфис и Александрия — города богини неба Нут и бога земли Геба. Константинополь — город бога Осириса. Киев — город бога Гора Бехдетского. Санкт-Петербург в Мистерии богини Исиды связан с именем бога Сета. А бог Сет — бог пустыни, войны и стихийных бедствий, у которого… звериная морда, красные глаза, а волосы имеют цвет горячего песка пустыни. И появление в одной записи рядом с названием города «Санкт-Петербург» имени бога «Сет» не ошибка и не случайность… Видимо, все-таки высока доля истины в сказанном.
Православная Россия жила памятью о Царь-граде и Древнем Киеве. Хорошо образованный и верящий в свои силы, таланты, судьбу Петр Алексеевич с детства мечтал стать выдающимся царем, прославить свое имя победами и деяниями, не уступающими по масштабу содеянному виднейшими его предшественниками.
Особенно впечатляли его, судя по всему, былое могущество константинопольских императоров в пору расцвета Византийской империи и мужество и слава двух воинов — двух Александров: Александра Македонского и Александра Невского. Недаром Петр I, «никогда не отличавшийся сугубой набожностью», повелел перенести мощи святого Александра Невского в Санкт-Петербург.
При впадении реки Монастырки в Неву в 1710 году Петр I основал монастырь Живоначальной Троицы и святого благоверного князя Александра Невского в честь победы новгородского князя Александра Ярославича над шведами в Невской битве 1240 года. В день трехлетней годовщины победы в Северной войне, 30 августа 1724 года по указу императора в Благовещенскую — Александро-Невскую церковь перенесли из Владимира останки Александра Невского. Вот как об этом рассказывает предание [23]: «Как будто предчувствуя приближающуюся кончину, царь Петр спешил совершать великие намерения свои, и в… 1724 году [наряду, например, с принятием плана основания в Петербурге Академии Наук] приказал перенести мощи великого князя Александра Невского, почивавшие во Владимире, на те места, где святой герой одержал победу, прославившую его память.
