— Да брось! Чего уже таиться?! Нас с тобой заперли тут пожизненно, так?! Режим уже сделал все, что мог, чтобы нас уничтожить! Так чего нам пресмыкаться перед ними и бояться?!
— Я никого не боюсь. Но давай сразу уясним одну вещь. Ваши методы я не разделяю. Вы — сами по себе. Я — сам по себе.
— Ну как же! Нам нельзя быть разобщенными! В этом сила режима!
Пока Фрэнк распинался передо мной, я увидел, как ко мне внимательно присматривается стоящий в соседней очереди тощий чернокожий, похожий на крысу, с которым я сталкивался еще в «мусоросборнике». Особой симпатии этот персонаж у меня не вызывал. И, судя по всему, я у него тоже.
— Чего тебе? — без тени дружелюбия спросил я.
— Чёрт возьми, а ведь я тоже узнал тебя! Ты же тот самый чувак с телика! Бывший солдат удачи, которому вывернули сознание прямо в студии этого чертового шоу!
Из-за его возгласов на меня переместились взгляды едва ли не всех зэков.
— Как же, как же! — завопил вдруг Хейз, по-новому взглянув на меня. — А ведь Билли прав! Я тоже помню эту хрень, братки!
— Ну вот, приехали! — недовольно сплюнул на пол мужик, который пытался заткнуть Фрэнка еще в «мусоросборнике» — блондин европеоидной внешности примерно моего возраста с песочного цвета волосами и густыми «боцманскими» усами. — Мало нам террориста, так еще и этот! И что их, сука, этих психов, нельзя где-то отдельно от нормальных парней держать?!
— Это кто еще здесь психи! — сразу же заладил свое Фрэнк.
Тем временем моё внимание привлёк взгляд коренастого чернокожего с брутальной татуировкой на лице, который топтался в хвосте соседней очереди. Он был все еще зол из-за окончившейся не в его пользу потасовки на улице, в которой он пытался убедить остальных не бежать в сторону ворот. Он выглядел типичным представителем криминального мира, проведшим в заключении большую часть жизни — может быть, наемным убийцей или «бойцом» какой-то мафиозной группировки.
— Подождите-ка! — протянул он, не сводя с меня прицела прищуренных глаз. — Теперь и я понял, о ком вы говорите! Стоп! Но ведь тот парень… если мне память не изменяет, он был мусором!
В рядах заключенных, оживившихся из-за новости, что в их числе обнаружилась какая-никакая знаменитость, вдруг повисла тяжелая тишина, перемешиваемая глухим ропотом. Причину такой казалось бы преувеличенной реакции на, казалось бы, обычный факт мог понять лишь тот, кто долго и близко соприкасался с криминалом и понимал, какие неписанные законы царят в этом мире. Я это прекрасно понимал.
Есть причина, по которой бывших копов обычно содержат лишь в специальных тюрьмах.
— Мусор, говоришь, Сигал? — сплюнув, переспросил Хейз. — Я мусоров не люблю…
— Никто не любит мусоров, — подтвердил чернокожий с татуировкой, которого назвали Сигалом.
— Ага! Это точно! — увидев, куда склоняется большинство, поспешил поддакнуть Билли.
Матео обернулся и посмотрел на меня исподлобья — по-новому, словно первый раз увидел.
— Так это правда? Ты коп? — прошептал он, сузив зрачки.
Заданный таким тоном вопрос из уст единственного, кого я более или менее уверенно относил к своим вероятным союзникам (не считая Фрэнка, связываться с которым мне не особо хотелось) красочно свидетельствовал о шаткости моего положения.
— Я был копом. Давно, ещё до Легиона. А какая разница? — ответил я, не теряя самообладания.
Я кривил душой — прекрасно понимал, что для здешней публики разница очень даже есть. Заключенным предстояло попасть на новую зону, где их еще никто не знал, и обрести тут свое место — паханов, шестерок, одиноких волков или опущенных петухов. В этот деликатный период появление человека с позорным ярлыком «мусора» могло стать тем фактором, который сплотит их против общего раздражителя. Поучаствовать в расправе над ненавидимым и презираемым всеми копом — удобный способ продемонстрировать свою крутость и солидарность с воровским миром. А значит — велика вероятность, что я просто не проживу достаточно долго для того, чтобы понять, узнал ли меня Вахид и успел ли Гаррисон замолвить перед ним словечко насчет меня.
Матео внимательно рассматривал меня какое-то время, прежде чем изречь:
— Мусорам на зоне плохо живется. Обычно — вообще не живется. Сам должен понимать.
Я тяжко вздохнул.
— Собираешься в этом поучаствовать? — спросил я прямо.
— Нет, — ответил он после раздумья. — Вряд ли. Но и впрягаться за тебя не стану. Чикнуть мусора — это по понятиям. А понятия я уважаю.
Над дверью загорелась зеленая лампочка, раздался звуковой сигнал.
— Давайте живо! — донесся сверху повелительный крик интенданта.
Ничего больше не сказав, Матео отвернулся и решительно шагнул к двери. Уже через несколько секунд раздвижная дверь за ним задвинулась, и зеленая лампочка вновь уступила место красной. Я вздохнул. Оглянувшись на очередь, выстроившуюся к соседней двери, я заметил, что большая часть заключенных все еще смотрит на меня.
Сигал, глядя на меня, красноречиво провел пальцем по горлу, и пояснил:
— Знаешь, за что я сижу? За то, что прикончил семнадцатерых.
Я выдержал его взгляд без эмоций, и он продолжил:
— Ничего личного. В основном это были заказы. Но были двое, которых я прикончил с особенным удовольствием. Это были двое грёбаных легавых. Так что помни… я о тебе не забуду, мусор.
Как я и ожидал, на мою защиту бросился Фрэнк.
— Кого гребет, что Димитрис когда-то работал на режим?! Вы хоть знаете, сколько он сделал после этого для того, чтобы свалить его?! Он — герой! Не то, что вы! Для чего вы вообще живете?! Есть у вас хоть что-то святое?!
— Я и тебя, выродок террористический, с большим удовольствием добавлю в коллекцию своих скальпов, — пообещал Сигал, переводя свой взгляд на Фрэнка. — Просто за то, что звездишь много!
— Вот уж не советую! — выкрикнул тот, пытаясь храбриться, но екнувший и сорвавшийся голос выдал его неуверенность в собственных силах.
— Неужели?! Ты типа мужик?! А я думал ты только и можешь, что взрывать безоружных людей!
— Да ты!.. Да ты!.. — едва не задохнулся от возмущения Фрэнк, покраснев.
Вздохнув, я поднял руку, пытаясь прекратить этот бедлам.
— Слушайте все! Мне плевать, кто тут кто — коп, бандит, повстанец, маньяк, психопат или просто случайный гость! Важно другое! Мы все прибыли в пекло, где правит садист, помешанный на изгнании из нас дьявола! Завтра, а может, сегодня, нас отправят на работу с самой высокой смертностью на планете, где мы, скорее всего, все склеим ласты! Так может разумнее было бы держаться вместе и поддерживать друг друга, чтобы продлить свое существование?!
Сигал громко заржал и переглянулся с зэками по соседству.
— «Держаться вместе?» Мужики, он, похоже, думает, что попал в лагерь для мать-их бойскаутов! Давайте возьмемся за ручки и будем петь песенки у костра!
— Я не был ни в каких лагерях мать-их бойскаутов, — не поняв его шутки, громко сплюнул на пол Хейз, облизывая зуб, шатающийся после удара Матео. — Но была у меня другая история. Однажды мы с братками обнаружили, что у нас в банде завелась крыса. Ментовский стукачок. И с ним мы за руки не держались и песен не пели. Знаете, что мы с ним делали? Бляха, да почти что всё что угодно! Три дня он визжал, как свинья на бойне!
Кое-кто в очереди одобрительно закивал и заржал.
— Захочешь повторить — я в деле, — изрёк Сигал, глядя на меня немигающим взглядом.
— И я! Я тоже в деле, братцы! — отозвался Билли.
— Так что молись, мусор! — подытожил расклад Сигал.
— Что ты с ними говоришь?! — прыснул Фрэнк, поворачиваясь ко мне. — У этих бандюков нет ничего святого! Но здесь — не все такие! В «Чистилище» полно политзаключенных, таких же как мы с тобой! Вместе мы — сила!
— Думаешь, твой дружок тебя защитит? — переспросил Хейз. — Да если он только сунется, ему тоже кранты! И всем его дружкам, если они тут вообще есть! Вас тут всех отымеют, как самых драных шлюх, в жопу, в рот, даже в уши! А когда порвут все дыры так, что вас будет уже некуда пялить — вот тогда уже полоснут заточками по горлу!..
