— Зараза! — Ян среагировал в последний момент и укрылся от пулемётной очереди. — Из гранатомётов по вмятине, быстро!
Двум ракетам Javelin удалось прогрызть броню и упокоить стального хищника. Теперь уже точно.
Люк хартийского танка открылся, оттуда выглянул белобрысый командир и начал вести огонь из автомата. Но недолго. Снайперская пуля попала ему в плечо, хартиец выпустил автомат и лишь беспомощно стонал. Запрыгнув на танк, Ян вытянул раненного командира, повалил на броню и уже замахнулся для удара, но тут его рука застыла.
— Да ладно, — не верил он своим глазам. — Вы посмотрите кто это! Это же генерал Эрик!
— Бывший… генерал, — сплюнув сгусток крови, поправил его Бласкович.
Мехводы и наводчики обеих танков погибли. Ангелину тяжело ранило и она потеряла сознание. Девушку срочно требовалось доставить в госпиталь. Эрик уже не стонал, только молча сверлил глазами мёрзлую землю, облокотившись об броню своей подбитой машины. Его ноги изрешетило осколками и он уже был не жильцом.
Войтек не подлежал ремонту. Единственная надежда оставалась на подбитый хартийский танк. Инженеры всеми силами пытались его оживить. Только с его помощью был шанс доставить Ангелину в госпиталь вовремя.
— Вижу в хартийской армии всё хреново, — сказал Алексей, сев рядом с Эриком. Лёша протянул ему сигарету, но Бласкович слабым жестом отказался. — Если уже на передовой сражаются генералы.
— Для предателя… — прохрипел Эрик, — это заслуженный конец… И для армии Хартии… тоже заслуженный… Пока армия в движении… Ещё можно поддерживать дисциплину и порядок… Но как только она уходит в глухую оборону… Начинается её разложение… Грабежи, уход с постов, нарушение устава… Резня во Франкфурте просто оказалась самым ярким… моментом… Но сколько ещё таких зверств… Вы встретите? Ах… Помню как застал командира танковой роты… и его солдат… Под наркотическом кайфом… Как по мне исчерпывающе описывает состояние нашей армии…
— Что забыл бывший генерал танковых войск в этой дыре?
— Всё просто… Меня послал за тобой Малыш Отто… Забрать у тебя то, что отдал Эрвин… Тогда мне бы предоставили свободу… Хотя я в это особо не верю…
— Мне стоит остерегаться?
— Ещё как… Я слышал Шелестович поклялся, что просто так тебя не оставит… Поэтому берегись, Варшавский призрак…
— Ты что-то слышал про Вильгельма?
— Кого?
— Лейтенанта Миклонского.
— Ах… Адъютанта Эрвина… Лучше… Лучше бы они его убили…
— Что?... — Алексей осёкся. Взгляд Эрика застыл, а голова упала на грудь. И даже будучи мёртвым он продолжал держаться за танковый каток. За дело всей его жизни.
Инженерам удалось нацепить трак, но с двигателем были проблемы. Ян всё подгонял инженеров. Ангелина быстро слабела и каждая секунда забирала и без того крохотные шансы на то что она выживет.
— Ну что там? — спрашивал Ян.
— Терпение, — огрызнулся инженер. — Тут вообще другая система. Я с трудом понимаю что делать.
— Давай, не верю что для тебе это трудно.
— Так. Сейчас должно получится. Леший, заводи!
Танк заурчал, двигатель начал дымить, но машина смогла тронуться.
— Я когда-то водил танк. Поэтому ехать буду я, — сказал Алексей. — Положите Рапиру на место стрелка. Джульетта будет следить за её состоянием. Все остальные прыгайте на броню. На счёт танка: хорошая новость — он на ходу. Плохая — мы сильно повредили двигатель. Выше второй передачи он не поедет. Будем надеяться, что Рапира выдержит.
Внутри стоял отвратительный запах гари. Не спасал даже открытый люк. Несмотря на то, что Алексей старался выжимать максимум из возможностей танка, ехали они непростительно медленно. Машину трясло по ухабистой дороге, от чего раненная стонала в полубреду. Не помогала даже двойная доза обезболивающего.
Ангелина записалась в добровольцы в самый первый день войны. Но ей ответили отказом. Девушка не привыкла отступать и просидела в призванном пункте до глубокой ночи. Тогда на неё обратил внимание командир формируемого танкового батальона. Ангелина предложила ему пари. Если она выиграет его в кулачном бою, то он возьмёт её в своё подразделение. Если нет, то заплатит сто марок. Таких денег у девушки не имелось и она была обязана победить.
В итоге Ангелина сломала командиру руку, но выиграла пари. Девушку записали под чужим именем пропавшего без вести механика, коротко постригли и надели корсет. Никто не заметил подвоха. До первого боя.
В первом бою её танк подбили. Перевязывая раненую, раскрылся её секрет. Все были удивлены, но никто не сдал девушку. После госпиталя Ангелину повысили до командира танка и отправили на Краковский плацдарм. И там хартийцы узнали о Рапире и её Войтеке. О мощи хартийского оружия, обращённого против них же.
На каждого воина находится кто-то сильнее. Рапира проиграла достойному сопернику. Но с достоинством и честью прошла свой боевой путь, ни разу не пожалев ни о чём.
Ангелину аккуратно вытаскивали из кабины. К танку уже бежал медик из Красного креста. Все склонились над врачом и ждали вердикта.
— Она уже не с нами, — коротко произнёс он.
***
В середине декабря температура повысилась до десяти градусов тепла, из-за чего весь снег растаял, превратив просёлочные дороги и поля в сплошную непроходимую грязь. Наступление на несколько дней замерло. Передышка требовалась обеим сторонам. Но вскоре ударили новые морозы, вся грязь замёрзла и конфедераты ринулись с новыми силами по всем направлениям.
Санитарная машина угодила в яму и сломала колесо. От сильного удара у многих раненых обострилась боль и они в унисон стонали, разнося свои мучения по всей кабине. София не смогла больше находится в машине и, пока водитель чинил поломку, вышла на свежий воздух.
Голое поле с замёрзшей грязью навевало тоску. После тёплой кабины пронизывающий холод заставил девушку поёжится. Свистящий между голых веток ветер был единственным спутником Софии.
Война подходила к концу и это понимали все. Многие строили планы о том как будут жить после войны, делились своими представлениями о будущем мироустройстве, спорили, ругались, шутили или просто молча соглашались. София же понимала что её служба как добровольца заканчивается и скоро ей предстояло возвращение в Орден. После увиденного у неё только укрепилась уверенность в посвящение своей жизни для противостояния злу.
В размышлениях девушка не сразу заметила, что не одна. По дороге, с трудом передвигая ногами, брёл хартийский солдат. Форма превратилась в лохмотья, оружие покрылось засохшей грязью, лицо заросло. Он походил больше на лесное чудовище, чем на представителя самой цивилизованной страны.
Хартиец медленно направился к Софии. Девушка испугалась, но не сдвинулась с места, искоса наблюдая за солдатом и ожидая что будет дальше. Не дойдя нескольких шагов, хартиец упал перед Софией на колени и, обхватив голову руками, горько заплакал. От него несло нечистотами, кожа приняла болезненный оттенок. Подняв голову и взглянув на Софию слезящимися глазами, он сквозь потрескавшиеся губы прошептал:
— Еды… Пожалуйста…
София не сразу поняла смысл его слов, но затем спохватилась и начала рыться в медицинской сумке. Сев рядом с ним она осторожно протянула несколько сухарей. Хартиец нетерпеливо взял их и с жадность запихнул в рот, попутно всхлипывая. София заметила, что у него нет половины зубов. Цинга.
Сейчас он не был для неё кровожадным захватчиком. Всего лишь обычным испуганным человеком, потерявший смысл и разочаровавшийся в тех кому верил. София обязательно вернёт ему веру в жизнь, но сейчас нужно было эту жизнь сохранить. Она встала и протянула ему руку, при этом ласково улыбаясь. Хартиец, дрожа, протянул свою и поднялся. Кажется, он нашёл новый смысл жить.
***
— Всё реже хартийцам удаётся отбивать наши атаки, господин канцлер, — докладывал Фридрих. — Многие их части поддались беспорядочному бегству, тем, кто сопротивляется, суждено попасть в окружение. Нам удалось выяснить, что они планируют нас сдержать на реке Висла. Вот только единственный уцелевший мост через реку остался в Варшаве, поэтому все хартийские подразделения устремились туда. Хорошая новость заключается в том, что к Варшаве вышла вторая и пятая дивизия. Они готовы взять город штурмом. Если это удастся, практически вся хартийская группировка прекратит своё существование. Когда это случится, в чём я не сомневаюсь, мы окажемся на распутье. И нам нужно сделать выбор.
