Разведчик опустил взгляд. Нарисовал ногой на снегу незатейливый узор.
— Ты когда его заметил? — спросил зверь с чёрной шкурой, чтоб как-то прервать молчание.
— Да почти с самого начала, — вздохнул Флор. — Разведчик из него, конечно, никудышный!
— Как думаешь, не разболтает ли о том, что видел нас? — Вожак мельком посмотрел в ту сторону, где прятался Ди.
— Вряд ли, — улыбнулся главный разведчик. — Он единственный в этой поселении, кто умеет думать собственной головой, а не следовать заданным шаблонам.
— А всё-таки, вдруг разболтает?
— Думаешь, ему кто-то поверит? Ты же знаешь, что он и Эва изгои. К тому же Ди ещё и фантазёр приличный. Чего стоит, например, его история как он прыгал по крышам?
— И именно поэтому медальон ему доверить нельзя? — сказал Вожак.
— И именно поэтому медальон ему доверить нельзя, — эхом повторил разведчик. — Он сейчас в Сию влюблён. Может и разболтать. И тогда… — умолк, но продолжения Вожаку и не требовалось.
— Длинная получается цепочка, — вздохнул зверь. — Много звеньев. Порваться может.
— Есть шанс, — согласился Флор. — Но Эве мы медальон оставить не можем. Неизвестно какую тревогу поднимут судьи. Могут ведь и всё поселение вверх дном перевернуть. Про Ди сейчас и разговора нет. Он вообще, считай сам, его обратно отнесёт, — разведчик кисло улыбнулся. — Тебя в любой момент могут убить. Меня, кстати, тоже. Чувствую, что Гтирер слишком много побегал в небоскрёбы. А остальные даже не встанут у него на пути. Боятся.
— Ладно, не начинай, — Вожак похлопал друга по плечу. — Сейчас нам раскисать уже нельзя. Финишная прямая. Я отношу медальон Давине и она вместе с картой передаёт его Эве с Ди.
— Даже если поселение и разнесут в клочья твои подданные, то медальон с картой останутся в безопасном месте.
— И никому не нужные, — Вожак задрал голову и посмотрел в небо.
— До этого не дойдёт, — тихо и неуверенно произнёс Флор. — Ди сообразительный парень. Эва должна его убедить. Он может порвать окружающую действительность, так как способен взглянуть дальше собственного носа. Я очень на это надеюсь.
— Будем надеяться вместе. Иначе все наши старания бессмысленны.
* * *
Молодой разведчик наивно думал, что Вожак и отец не видели его. О чём-то заспорив, размахивали один руками, второй лапами.
От удивления Ди раскрыл рот. Снежинки залетали туда, таяли, но он и думать не думал об этом. Вожак говорил. Молодой разведчик видел, как шевелились его губы, видел мимику, жесты. За один день он узнал о зверях больше, чем многие за всю жизнь.
А ещё многое узнал об отце. Когда предатель кто-то другой, то испытываешь к нему лишь ненависть. Но когда предатель твой родитель… Ди догадался, что отец вероятнее всего пошёл на эту сделку чтобы сохранить жизни близких. Но в голове, в принципе, не укладывалось, как можно пойти на сделку с заклятым врагом?!
Зверь с человеком о чём-то договорились. Вожак похлопал по плечу разведчика и направился к горам. Отец повернулся и трусцой побежал в поселение.
Ди надо было где-то срочно спрятаться, чтоб не столкнуться нос к носу со зверем. Несколько мгновений оставалось на размышления. Ничего лучше, чем скрыться в небоскрёбе он не придумал. Забежал внутрь. Противный и выворачивающий нутро запах чуть не порвал ноздри. Разведчик бухнулся на пол возле самого входа, подумал, что сможет дышать через щёлочку между дверьми, но не тут-то было. Дверь закрывалась плотно.
— Хоть бы пронесло! — прошептал он в оцепенении. — Хоть бы пронесло!
* * *
Когда Ди вернулся, братья уже приладили дверь так, чтоб она открывалась внутрь. Обшили листами стали, поставили три массивных засова и укрепили лутку металлическими прутьями. Вряд ли после таких совершенствований найдётся зверь, способный в одиночку её выломать.
«Если это не будет Серый или Вожак!» — Молодой разведчик вспомнил, как чёрный зверь возвышался над отцом. А папа ведь не маленького роста.
Внутри дома было холодно, почти как снаружи.
«Опять три дня будем согреваться» — Ди помнил, что когда ремонтировали дверь в прошлый раз, из-за холода вся семья не спала три ночи.
Тири весь день командовала, кому и чем следует заниматься. Загоняла всех, но и сама свалилась в изнеможении. Один из племянников, сын Бримо, второго по старшинству брата, болел уже несколько дней. Но то, что ему недолго осталось, выяснилось лишь сегодня, когда он показал маме ладошку с капельками крови. На вопрос, почему начал кашлять кровью, мать прошептала лишь: «Не повезло». Тщательно проверила остальных детей, но никто больше не заразился.
Когда Ди вошёл, она сидела с больным ребёнком в обнимку. Гладила по голове и беззвучно плакала. Дом утонул в тишине. Каждый знал, что день, от силы два, и мальчик умрёт. Не знал лишь ребёнок. Он уснул на руках матери. Может быть в последний раз, ведь скоро кровавый кашель начнёт душить, а там совсем немного и до смерти.
Ход болезни каждый знал хорошо. Даже лучше чем хотелось бы, слишком много людей умирало от неё. А лекари разводили руками, не в силах ничего сделать.
От этих объяснений, смертей меньше не становилось. Умирали в основном дети, но и взрослым иногда доводилось испытывать весь ужас подобной кончины.
Первой приход Ди заметила Тири. Занавески, разделявшие дом, были подняты, а люди посбивались в кучки, грели друг друга.
— Жив? — поинтересовалась невестка.
— Я такое видел!!! — с порога заявил молодой разведчик. — Такое!
— Что, за частокол впервые вышел? — пошутил Гтирер.
Пока Ди добирался до поселения, эмоции заметно поостыли. Про лестницу в горах и отца решил пока не говорить. Сам не мог понять, почему, но чувствовал, что так надо.
— Меня зверь вместо того, чтобы убить, отблагодарил! — Ди сел за стол.
В семье разведчиков было заведено, что если кто-то рассказывает об интересном, то садится во главе стола. Ди с самым серьёзным видом туда и примостился. Гордо положил перед собой обрез. Братья в недоумении переглянулись. Никому не хотелось покидать тёплое место под шкурой.
— Давай, рассказывай, — выразил общее желание Гтирер. — Вряд ли ты поведаешь то, из-за чего стоит вылезать из тепла.
— Так, да? — насупился Ди. — Вряд ли расскажу?
— Ты рассказываешь или нет?! — вспыхнул Бримо. Его колотило от ярости. Приходилось смотреть, как от кровавого кашля погибает собственный ребёнок. Видеть и ощущать бессилие.
Ди пересказал произошедшее с ним. Придумал несколько новых деталей. Сказал, что спас целый выводок зверёнышей. Чуть не наврал, что добрым зверем оказался Серый, но вовремя одумался. Вряд ли кто-нибудь поверит в такую чушь. Вместо этого брякнул, что на обратном пути за ним гнался изгнанник.
Пока Ди рассказывал отец подошёл к столу, присел напротив.
— … и отстал изгнанник уже недалеко от поселения. Я тогда пальнул по нему последний раз, и, мне показалось, попал, — закончил Ди.
Повисла пауза. Каждый обдумывал услышанное.
— По-моему ты нам какую-то свою очередную выдумку рассказал! — прервал молчание Гтирер. — Ты же, вроде не в спасательную экспедицию отправился, а Вожака убивать, чтоб на Сие жениться! Или если не получилось, то не с пустыми же руками возвращаться, подумал ты, и вот мы слышим историю о спасении целого выводка зверёнышей!
Братья дружно расхохотались. Веселье передалось жёнам, а за ними и детям. Вскоре весь дом задрожал от смеха. Не смеялись лишь отец и мать.
— Это не враньё, — мощный отцовский голос разом прервал насмешки. — Я верю ему!
— Тебе, старый, вообще кто право голоса давал? — нахмурился старший сын. — Ты мне разве ответил, где пропадал столько времени?
— Я — глава семьи и не обязан отчитываться…
— Обязан! — прикрикнул Гтирер. — У меня есть чёткое задание от Дидли и ты, в том числе, на подозрении. Где был?
— Не твоё дело, — тихо произнёс отец и, стараясь увести разговор в другое русло, продолжил прерванную тему. — А вам бы следовало верить младшему брату, а не смеяться как дураки.
— Ты, старый, говори, да не заговаривайся, — полным презрения голосом произнёс Гтирер. — Верить Мя… Ди тебе никто не запрещает. Но не надо убеждать других, что они дураки, когда у самого с мозгами не всё нормально.
— Всё у меня хорошо с мозгами, — отец побаивался старшего сына после того, как тот избил его. — А вот вы дураки, что не верите. Ведь помните же Давину?!
Полулегендарную историю этой женщины знали все.
* * *
Давина росла, обычным ребёнком. Играла со сверстниками, училась у судей. После мать стала водить под навес, заставляла постигать искусство стряпни.
Она родилась в семье оружейников. Её готовились выдать замуж за кого-нибудь из литейщиков. Но чем ближе подходил необходимый возраст, тем страшнее становилось матери.
