— Записку ему передал?! — генерал, кажется, был не на шутку взбешён.
— Так точно…
— Мне почему не доложил?
— Я не успел, меня на пост направили, виноват, не сообразил.
— Я с тобой ещё поговорю! — бросил Таченко, выходя из бытовки. Конечно поговоришь. Только в условиях, что тебя не порадуют.
Группа Долговцев быстро ушла по маршруту, что был выверен агентом и связным. Вот и ладушки. Теперь ждать.
Квад нагнал полковника на середине дороги к Депо. Петренко был удивлён, если не сказать что ох. ел.
— Стоять! Руки! — генерал вырвался вперёд, Наливайко напрягся, сейчас решится главное.
— Что? Ты чего? — развернулся Петренко, но дисциплинированно положил свою Грозу на асфальт, то же со своим АК сделал его сопровождающий. Оба приподняли руки.
— Ты значит умный самый, да? Сука! Куда собрался, мразь! — и генерал разразился сложносочинённой матерной конструкцией. Петренко не был зелёным мальчиком, тут же понял, что дела плохи и надо действовать максимально предупредительно. Не дурак он, это ясно.
— Командир, охолонь. Что случилось? Толком скажи.
— Кто все деньги выгреб? Кто наркотой барыжит? Сволочь, я тебя, суку, в замы повысил, ты меня нагреть вздумал?!
— Погоди, погоди, какая ещё наркота? Ты успокойся, нет ничего такого, я к военным на торговлю, ты сам велел чтобы денег было, я наших бабок не брал, всё на месте, — начал успокаивать зам своего лидера.
— Я видел! Сейф твой! Деньги — быстро! Золото он значит купил, рвать с Зоны задумал, пидор!
— Командир, ты чего? В мыслях нет, вот деньги со мной, тут мои только, ты проверь, их не много, какое ещё золото? — Петренко и полез в разгрузку. Всё. Пора. Сейчас и решится. Наливайко уже сместился за спину генерала, так, чтобы Цыба был виден слева. Маску респиратора он снял загодя, так же, как и вынул верный Вальтер PPQ с толстым коротким глушителем. С левой руки от противника стрельбы не ожидают. А спецу всё равно с какого боку и с какой руки валить. Поймал панически испуганный взгляд Цыбы и показал ему ствол. Тот понял, каким-то истерическим движением вырвал из разгрузочной кобуры Форт и выпустил пол обоймы в генерала. Но выстрелов не последовало.
То есть он так и должен был сделать — стрелять в командира. И вот почему. Когда Наливайко продемонстрировал ему протокол освидетельствования на состояние наркотического опьянения, Цыбенко сразу сломался, умолял простить. И после получаса запугиваний согласился на этот спектакль. Ему был вручён пистолет и магазин с патронами. Даже такой дремучий селюк, как Цыба, понял, что это холостые — ну а как ещё, там пули то нет. Только секторально сведённый конус на конце гильзы. Выстрел будет, но ничего не вылетит из ствола. При этом ему были обещаны локальные золотые горы, а именно: командование квадом, 3000 долларов наличными и порвать этот чёртов протокол в его личном присутствии. На что он и согласился. И теперь уверенно жал на спусковой крючок. Пистолет щелкал, но выстрелов почему — то не было. А потому что боёк пистолета был сточен, такая вот специальная подготовка реквизита.
Генерал отработал на все пять, увидев направленный на него ствол: вздёрнул Грозу и выпустил очередь в грудь Цыбы, отбросив его назад. Наливайко в тот же момент аккуратненько выпустил пару пуль в ногу Петренко, от которого его почти полностью закрывал генерал, звука от Вальтера, понятно, слышно не было.
Петренко вскрикнул и завалился, схватившись за ляжку. Таченко перевёл на него удивлённый взгляд — задеть полковника, стоящего в паре метров от Цыбы, было нереально! А бойцы во главе с командиром квада тут же перевели прицелы на генерала.
— Генерал Таченко! Вы арестованы по обвинению в убийстве рядового и ранению полковника клана! — жестко заявил Наливайко.
— Ты что, сука, туда же!? — переводя ствол на мятежного зама начал Таченко, но автомат тут же был выбит из его рук. Сзади по шее прилетел удал прикладом, другой — под колено.
— Руки за голову!
— Я тебя, падлу… — Таченко не договорил, получил болезненный тычок стволом в незащищённое соединение брони. И ещё пару раз. Партия перешла в решающую стадию. Генерала оттащили назад метров на сорок, а Наливайко подошёл к корчащемуся полковнику.
— Больно?
— Конечно, мать его! Ещё как!
— Сейчас, погоди, — он вынул из разгрузки хорошо знакомый Петренке металлический пенал. АТ-121! И достал оттуда ампулу, взболтав, отломал кончик, профессиональным движением наполнил откуда-то взявшийся в руке шприц. Это лучшее обездоливающее, что есть у клана. Так думал Петренко, пока не получил внутримышечную инъекцию глицерина. Острая жаркая боль в месте укола заставила его вскочить, но тут же и упасть — две пули 9 мм в ноге, это вам не три раза ха.
— Какого хрена??!
— А ты думал тебе всё как той лисе с ветки упадёт: и сыр, и ворона? — иронично спросил главный доктор.
— Что за нахер, больно!
— Потому что это не обезболивающее. Никакого АТ-121 не существует. Ты купил яд. И теперь он в тебе! — когда Наливайко хотел, он умел быть чертовски убедительным, — Боль сейчас пройдёт. Но антидот должен быть вколот через сутки ровно. А затем его закрепитель тоже на протяжении 24-ёх часов. Антидот у меня есть. А вторую часть я предусмотрительно отправил с человеком подальше. Его ты получишь, как только выполнишь некоторые условия. Мы не охренели, твоих интересов не затрагиваем, нашей целью является Таченко, надо его заменить. Ты понял? Кстати, тебе идти не трудно?
— Да я двинуться не могу, горит нога вся, сделай что-нибудь, ну не будь ты…
— Воооот! — поднял палец кверху зам лидера по медицине, — Это совсем небольшой ознакомительный тур в мир той боли, от которой ты потеряешь сознание и уйдёшь от нас в край вечной охоты. Ты меня вообще слушал?
— Что надо тебе? Убери это!!
— Надо чтобы ты со мной говорил, а ты не хочешь, — сокрушённо пришёл к выводу Наливайко и начал запаковывать аптечку, из которой до того доставал шприц.
— Э-ээ, йоп, ну прекращай, я готов, всё путём, от него избавиться надо было давно! Я с вами, давай уже, хватит этого театра, ну не дети тут, я с вами!
— Так. Я понял, ты с нами. И ты видишь, что дойти до ближайшей базы тебе будет немного трудно. Всё у нас теперь согласовано. Я говорю — ты соглашаешься. Я говорю — ты подтверждаешь. Мы имеем одно мнение, и оно — моё. Всё ли верно я сказал?
— Да так, ойййй… Больно!
Конечно тебе больно будет, думал Наливайко, выискивая в большой медсумке шприц-тюбик с кеторолом. Промедола для Петренки было жалко. Да и действие у него такое, что клиент может забыть частично или полностью что обещал, начать бузить. Лучше что попроще ему, тем более что этот препарат — глицерин, обычно принимаемый перорально в случае запора, скоро разойдётся в тканях и болевые ощущения сойдут на нет. А вот от огнестрельных ранений останутся.
— Слушай суда, — вколов обезболивающее, начал Наливайко, — Таченко сдох как лидер, его сказано было убрать. Это не наша забота, наверху всё порешали. Нужен новый вожак, как в мультике про Маугли, помнишь? Нет? Хрен с ним. Им станешь не ты, даже не я, это будет майор Резанов!
Глаза Петренки чуть из орбит не вывалились.
— Так, вижу, ты готов меня слушать и дальше. Мы тебя транспортируем на базу, я оперирую и завтра ты сидишь тише воды и ниже травы. Пока делаешь что скажу — ты жив. Как только самодеятельные действия, антидот — прощай. Будет больно. От этого яда ты склеишь ласты в сутки. Ты сам знаешь как он дорог. И это не просто так, штука убивает с гарантией.
Петренко молча кивал. Видимо, обезболивающее помогло немного, а глицерин действительно разошёлся, перестал жечь в области инъекции.
— Я тебе ещё один укол сделаю обезболивающий, но минут через десять. Завтра будет общее собрание. Ты свою кандидатуру попросишь с обсуждения снять, проголосуешь за Резанова. Ясно тебе? Повтори!
— Так. Ясно. Снять кандидатуру в пользу Резанова. А с ним, — он кивнул на Таченко, — что?
— А чтобы ты хотел? Если б его очередь пошла сантиметров двадцать вверх и вправо, то лежать тебе рядом с Цыбой!
