— Я схватил его, — тот же мужской голос. — Помогайте!
Массового побоища зверь допустить не мог. Он ударил когтями в живот мужчины. Лапы покрылись вязким и липким — кровью. Человек заорал, словно освежёванный заживо. Послышалась возня. В пещеру вбежали охранники. Вожак рыкнул им, приказывая уходить. После нашёл орущего, и перерезал тому глотку.
— Бессмысленная затея была, — сказал он, когда замолкли последние хрипы. — Совершенно бессмысленная. Поймите же, я не собираюсь вас мучить или угрожать или ещё какие-то устрашающие действия делать. Мне просто важно, чтобы вы понимали: у меня просто нет другого выхода. Мои сородичи неохотно едят мясо оленей, моржей… любое другое мясо кроме человеческого. Я их заставляю есть его как можно меньше, но… мне всё тяжелее держать их под контролем. Когда-нибудь они разгромят ваше жильё и убьют всех. — Вожак замолчал, но через минуту добавил. — А я не смогу ничего сделать.
— Что ты за бред несёшь?! — раздался женский голос, но уже другой. — Да и вообще… С какой стати ты вообще умеешь разговаривать?!
— И действительно, — хмыкнул Вожак. — С какой стати я вообще умею разговаривать?! Я же зверь! Это же вы люди, стреляете из оружия, живёте в деревянных домах, пожираете родственников. А мы всего лишь пользуемся когтями и живём в пещерах. Мы звери!
Ему не ответили. У выхода зверь остановился и, полуобернувшись, со вздохом произнёс:
— Старый я стал, сентиментальный. Был молодой, сразу убивал вас. Вы должны благодарить Давину, что вообще дожили до этого дня. Помните её? Ту, которую с ребёнком, моим сыном, выгнали? — он подождал ответа, но так его и не получил. — Никто из вас, наверно, даже не задумывался, почему звери и люди так похожи? Никто не задумывался, почему вся планета разрушена, и, конечно же, никто не задумывался, из-за чего звери, которые живут на поверхности, ненавидят людей вышедших из бункера?
* * *
Тело отца сожгли на костре под навесом поздно вечером, когда никого там уже не было. Рыдающую мать Бримо с Зайриком держали под руки. Невестки, словно сговорившись, зевали во весь рот. И лишь у Ди слёзы щекотали глаза.
* * *
Утром жизнь вернулась в свое русло. Пришёл глава литейщиков — Дон. Высокий, мускулистый, на голову выше Гтирера. В поселении о его трусливом характере не знали лишь младенцы. Его семье требовалось найти сталь. Эти задания, обычно, выполнял Зайрик — средний брат.
Днём мама доделала ремешок для младшего сына. Ди сразу прицепил его на обрез и долго любовался. Ремешок получился хороший, многократно переплетённый. Такой вряд ли когда-нибудь порвётся.
— Ну и зачем тебе такой? — усмехнулась Тири. — Лучше бы старшему сыну, что-нибудь смастерила, — попрекнула свекровь. — А то для куска мяса потратила столько сил…
— Не твоё звериное дело кому, что и для чего я делаю! — огрызнулась мать.
— Ах не моё звериное дело! — деланно всплеснула руками жена Гтирера. — Не моё дело, заявляешь…
Но перепалка в этот раз получилась какая-то вялая. У жены Бримо, на руках, умирал ребёнок. С самого утра он зашёлся сильным кашлем. Руки, постель, даже мать, были в крови. Ребёнок уже не мог нормально плакать — мешал кашель. Между приступами просил мать помочь. Жена Бримо лишь смотрела на него круглыми, глупыми и полными слёз глазами. Ничего не говорила, а просто гладила по голове и смотрела. Сам Бримо ушёл к самогонщикам. В семье разведчиков никогда не было любителей пойла. Но никто, даже Гтирер, не смел его попрекнуть. Люди в поселении умирали часто, особенно в последнее время. К смерти более-менее привыкли. Если, конечно, это смерть чужого человека. Но не когда это твоё дитя.
Ди всё утро проиграл с ремешком из волос матери, точно ребёнок с черепом зверя. Ближе к полудню вспомнил, что надо сходить за новой шапкой к одёжникам.
На улице светило солнышко. Погода стояла отменная, даже не верилось в приближающийся Период Бурь. Ди вприпрыжку направился по улице. Насвистывая, беззаботно крутил в руке новенький ремешок. Встречных девушек моложе себя хлестал по попе, младших парней по голове, а тех, кто постарше поддразнивал и отбегал. Заглянул и под навес, но Сии там, естественно, не оказалось.
— Тебе чего, Мясо? — поинтересовалась жена одного из бойцов. — Вариться пришёл?
— Не, — улыбнулся Ди. — Сказать, что я твою дочь только что… — и показал недвусмысленное движение туловищем и руками.
Женщина побелела. Дочь на выданье и если сказанное разведчиком, правда, то не видать ей достойного мужа. В лучшем случае станет женою мусорщика или самогонщика. А в худшем обедом.
— Ты… — выплюнула женщина. Глаза озверели, она кинулась на Ди с вытянутыми руками. Пальцы скрючились, собираясь вцепиться в глотку, волосы, лицо. Куда угодно лишь бы душить и терзать. Но парня и след простыл.
— Неумелая у тебя дочь, кстати, — крикнул Ди вдогонку. Поскользнулся и шмякнулся. — Да чтоб тебя! — выдал любимую присказку.
Глава одёжников, когда увидел, кто пришёл, кисло улыбнулся и пробормотал:
— Щас.
Скрывшись в доме, вернулся через несколько мгновений. Сунул в грудь заказчику комок шерсти. Ди рефлекторно взял. Дверь закрылась, и послышался скрип задвигаемого засова. Молодой разведчик развернул комок. Старая-престарая шапка с местами вытертым мехом, и даже не понятно чьим. Её мог носить как дед, так и прадед, а могли сшить ещё и первые поселенцы.
Ди, недолго думая, нахлобучил шапку, приспустил штаны и начал поливать дверь одёжников. Справившись, осмотрел собственное творение.
«Теперь кто-нибудь обязательно грохнется!» — удовлетворённо подумал он, всем сердцем желая, чтоб упал именно глава семьи.
* * *
Зайрик долго занимался тем, что чистил и смазывал ружьё.
— Что, идти никуда не хочется? — участливо поинтересовался Гтирер.
— А ты как думаешь?! — рыкнул средний брат. — Я, по-твоему, только и мечтал, что куда-нибудь сходить? Почему вообще я?! Почему не Бримо, ни Траан, ни Ди, в конце концов?
— Потому что это твоя работа! — твёрдо сказал старший разведчик. — Хочешь, не хочешь, а делать её тебе. И если ты её не любишь, то это твои проблемы. Значит, живёшь ты зря.
— Зря, да? — исподлобья взглянул на него Зайрик. — Балахон свой дашь?
Гтирер, когда-то за выполнение «щекотливого» задания от судей получил две шкуры зверей. Он мог сшить себе тёплую одежду и ходить гоголем, но вместо этого Тири смастерила ему балахон с двойным слоем меха. А если учесть, что мех зверей был очень тёплый, то двойной слой не позволял замёрзнуть человеку в этом балахоне даже ночью.
— Нет, — Гтирер принял «упор лёжа» и начал отжиматься. — Не дам.
— Послушай, я могу задержаться, — попробовал надавить на жалость средний брат. — Ведь в твоём балахоне и ночь не страшна. Он мне, как сам понимаешь, сейчас позарез!
— А… — отжался старший разведчик. — Чего ж ты… — ещё раз. — Тогда дома… Сидишь… Ночь… Ждёшь?
— Балахон дашь?
— Нет.
— Тебе для брата жалко? — Зайрик закончил возиться с ружьём, вставил патроны и закрыл стволы.
— Нет, — Гтирер сделал паузу в отжиманиях и посмотрел на среднего брата. — Просто, утеплить тебе балахон — работа для твоей жены. Каков ты, такова и твоя женщина. Чем же я тогда могу помочь?
После вновь начал отжиматься. Зайрик покраснел, потом побледнел.
— Ты хуже зверей, — прошептал средний брат.
— Нет, я не хуже, — Гтирер опять сделал паузу и посмотрел на него. — Я сильнее.
— Одно другому не мешает.
После ухода Зайрика, Гтирер отправился к судьям. Дверь вновь открыла Сия. В этот раз она явно не ожидала прихода разведчика. На её лице перемешались озабоченность и вселенская грусть. Но стоило ей поднять глаза на гостя, как улыбка появилась на губах, а в глазах заплясали искорки. От разведчика не скрылись две ссадины на её лице.
— Здравствуй, Гтирер! — проворковала Сия. — Очень приятно тебя видеть!
— Привет. К отцу проводишь?
Он хотел спросить, где дочь судьи заработала такие украшения лица, но в последний момент передумал.
— Ты прям сегодня так свеж и бодр! — пригласила его в дом Сия. — Я несколько раз видела, как ты по утрам всякие упражнения делаешь. Разминка, да?
Она провела его через жилую часть дома, где несколько детей играли черепами зверей, да женщина, присматривая за ними, рукодельничала за столом.
— Она самая, — буркнул Гтирер.
— А научишь меня? — заискивающим взглядом посмотрела на него дочь главного судьи.
В третьей части дома, за столом, где обычно проходил Совет, водя рукой над свечой, размышлял Дидли.
— Гтирер? — выплыл он из дум. — Какие-то новости?
— Какие могут быть новости, когда я ещё ничего и не начал делать?! — хмыкнул разведчик.
Он сел на стул и вытянул ноги под стол.
