– Водку пьёшь?.. – а когда тот от неожиданности не то кивнул, не то пожал плечами, удовлетворённо сказал: – Я так и знал. Не вздумай к Гузели клеиться, не потерплю!
Владимир, не ожидавший такого поворота разговора, непроизвольно стал оправдываться:
– Да я, как бы… с чего вы взяли?..
– Знаю я вас, коммерсовых сыночков, насмотрелся!
– Да я…
– Да ты. Что, плохая девка??
– Очень красивая у вас дочь! – честно ответил Владимир, на что Вадим тут же заметил:
– Вся в меня. А ты говоришь – «клеиться не буду», так я и поверил! Не моги!
– Не буду…
– Так я и поверил. Но всё равно, – имей в виду, я ситуацию отслеживаю, и чуть что – за дочек порву как Тузик грелку, на британский флаг! Вот Вовчик – нормальный парень. А коммерсовых сыночков я не переношу…
– Учту, Вадим… эээ…
– Просто Вадим, – отмахнулся тот; тут из кухни появились Алёна с дочерью, неся и чай, и пирог, споро стали накрывать на стол; и разговор прервался. Неожиданно для себя вдруг сам Владимир почувствовал смущение, непроизвольно он старался не встречаться с Гулей взглядом, а та понимающе шепнула ему:
– Что, опять папа строгость напускал и строить пытался? Это он лю-ю-юбит! Но на самом деле он добрый.
В процессе чаепития свет мигнул и погас, выключился телевизор; при свете аккамуляторного фонаря чаепитие приняло совсем интимно-семейный вид. Вовчик начал рассказывать про свою «концепцию» выживания в деревне:
– Объединение в группы
– Установление контроля группы над территорией. При этом посторонние на территории воспринимаются подозрительно. Вооружённые посторонние – как враги.
– Шанс на выживание есть только у тех кто ПОЛЕЗЕН. Бесполезные изгоняются либо уничтожаются.
– Структуризация группы: руководство, вооружённые силы, работники. Выработка законов и правил обязательных к исполнению для всех членов группы. При этом у каждого взрослого члена группы жёсткие обязанности и вытекающие из них права.
– Перераспределение ресурсов внутри группы.
– Попытки разведать окружающие территории для пополнения ресурсов, либо установления контактов. При этом любой выход за контролируемую территорию равносилен боевому выходу, со всеми его атрибутами (планирование, предварительная подготовка, подбор участников, экипировка).
– Укрупнение групп и уничтожение асоциальных элементов (партизан, гопников, одиночек-выживальщиков прячущихся по схронам).
И всё это на фоне тяжёлого труда в условиях отсутствия серьёзной медицины.
Вадим тут же взялся ему оппонировать, утверждая что лично он не потерпит хоть какой-то попытки влезть в «его ресурсы», что «бесполезных не бывает, все – люди, и все жить могут и должны!»; и в то же время вполне одобрил идею «уничтожения асоциальных элементов», что, как он уверен, «сейчас только государство способствует тому, что столько развелось этих «гопников», тунеядцев и «всякой гнуси», что как только и где влияние государства ослабнет – «нормальные люди сразу же сорганизуются и попередавят всех этих паразитов как клопов!»
Слушавший его краем уха Владимир не мог не отметить аморфность и противоречивость его высказываний, но спорить, конечно же, не стал.
Вовчик рассказал, что в его доме развелось немеряно бомжей, жить не дают, спят на ступеньках, а недавно захватили самозахватом две квартиры из которых уехали жильцы, и обосновались там. Что давно уже думает их гонять, на что Вадим сообщил, что «только строгостью, строгостью и террором можно справиться с этой публикой». Посоветовал из своего милицейского ещё опыта: «Это как со стаей оху.вших и одичавших сцобак, чтобы разбежались по своим подворотням надо максимально цинично придушить самого оху.вшего. Орать на всю стаю и махать на них палкой бесполезно, это только ухудшит ситуацию».
Алёна рассказывала сколько сейчас в больницы попадает людей с «колото-резаными», – «Не успеваем чинить!», и всё хотят персонал на казарменное положение перевести, надо уехать, пока это законодательно не оформили; Зуля стала терзать ноутбук, ища в нём какую-то рэп-композицию; сидящая через стол напротив Гуля не перебивая маму дослушала её до конца, и снова стала расспрашивать Владимира об Америке, при этом коснулась под столом его стопой ноги, отдёрнула ногу, и, как показалось тому в белом свете фонаря, покраснела… Во, блин! Это было нечто новое – в Америке такие девушки не водились; он вспомнил Нэнси, свою белокурую Барби из гёлз-группы поддержки их университетской команды по регби, оказавшуюся с ним в одной постели после двух дней знакомства, и подумал что Гузель во всём её полная противоположность: чёрные как смоль волосы, совершенно не вьющиеся, широкие скулы, чётко очерченный чувственный, но не пухлый как у Нэнси рот, чёрные глаза с длинными пушистыми ресницами, точёная шея с тонкой жилкой… мда, кажется, я слишком на неё уставился, смущаю девушку, вот уже и она на меня с вызовом и улыбкой смотрит… ещё не хватало чтобы её папа вмешался!
А Вадим вдруг сообщил, что он постарается переговорить в Бюро по расселению, чтобы оставшихся в городе девчонок из шоу-группы отправили в их же деревню, – всё равно ведь туда кого-то направят, так пусть лучше это будут знакомые девки, чем какие городские сухарики или офисный планктон, от которых один геморрой, девки хоть пахать на тренировках привычные… Его сообщение было принято на ура обоими дочками; Владимир тоже стал склоняться к мысли, что город-городом, но летом и на природе должны быть какие-либо тАски, нужно менять время от времени обстановку и всё такое… оба-на, я что, себя уговариваю?.. Больно надо, я и так уже согласен…
Попрощались когда уже совсем стемнело. Зуля заканючила «Ты что, пап, не подвезёшь пацанов, сейчас ведь опасно ночью ходить…», Вовчик сказал что ни в коем случае, сами вполне нормально дойдут, не первый раз, тем более вдвоём, Владимир подтвердил; Гуля молча улыбалась, Алёна было поддержала младшую дочку, но Вадим, подняв бровь, сказал:
– Женщина, ты что, не слышала что мужчины сказали? Сказали – сами, значит сами, какое к этому их решению имеют ваши бабские завывания?? – та только рукой махнула.
– Ну как тебе? – спросил Вовчик на улице.
– Нормальный такой мужик, с прибабахами, конечно, но как сосед – то что надо. И жена у него правильная.
– А дочки?
– И дочки правильные. Что в правильной семье и неудивительно.
– Вот. И я говорю.
– Я вот думаю, что судя по всему ситуация до зимы не устаканится, а только будет прогрессивно ухудшаться. Если уж сейчас перебои с водой и электричеством… Зимой в городе будет холодно и голодно. Это в лучшем случае ещё…
– Вот. И я тебе всё время о том же.
– Если валить в деревню, то нужно это делать поскорее. Чтобы успеть что-то там посадить. Что-то же там сажают хрестьяне? И вообще – обосноваться к осени. Я не большой знаток сельской жизни, но здраво рассуждая любое хозяйство требует присмотра и подготовки. Надо ещё на эту тему подумать, и, если решим… свернуть нафиг наш видеобизнес… доходов не особо много, проблемы растут… кстати, кто сейчас дежурит? Витька и Сашка, ага. И перемещаться в деревню. Там вода и дрова. Крышу там подчинить, печку… Есть же печка? Дрова опять же. Когда к осени жареный петух горожан клюнет, и они побегут в деревни, нужно чтоб у нас самих всё было уже на мази… Тем более Оршанский район, там рядом Виталий Леонидович живёт.
– Ясное дело, – поддержал Вовчик, – Всё в общем-то уже готово. Коттедж ты закрыл. Квартиру запрём – и… Да, знаешь что я ещё с города не отсёкся, что держит?..
– Ну?
– Хронов Витька считает, что нужно обязательно поучаствовать в БП-шоппинге, что это не по-выживальщицки – оставлять столько бесхозных ништяков в городе.
– Это какой Хронов Витька?
– Тоже выживальщик. Мы с ним через сайт познакомились, списались, потом в городе пересеклись. Я тебя познакомлю. Он анархист.
– Кто-кто?
– Анархист. Как Че Гевара. У него типа своя группа.
– И он типа ждёт свои «казармы Монкада» чтобы поднять над ними чёрное знамя анархии?
– Не. Он ждёт когда можно будет шоппить.
– Это что?
– Ну, термин такой. Означает процесс экспроприации временно ничьих материальных и иных ценностей в период временного безвластия. К чему мы и приближаемся, если отслеживать тренд.
– Грабёж, что ли?
– Грабёж, Володя, – это открытое похищение, связанное с угрозой для жизни. А это – благородный бэпэ-шоппинг. Экспроприация экспроприаторов.
– Это он тебе напел?
– Не «напел», а довёл до сведения. И где-то я с ним согласен. Почему бы нам упускать возможность?
– Возможности упускать, конечно, не дело… Но саму технологию, а главное, правовую базу этого действа я представляю с трудом; ладно, к чёрту «правовую базу», – саму технологию процесса я не представляю. Как это он видит?
