В это же время лейтенанты мотались по ближайшим окрестностям, вскрывая мелкие взрывные сундуки, выискивая различных тварей и убивая их ради дрессуры становящегося все смелее гоблинов. Дважды я сам отправлялся обратно в Форт Славы, чтобы показаться там, пообщаться с Хорхе, проверить все дела в бараках, а ранним утром на глазах у всех провести силовую тренировку, а затем и стрельбы. Я провел шесть боев. Каждый занял меньше двух минут, никто не был искалечен, мы стали чуть богаче и по Форту пошла новая слава об отряде гоблина Оди, что породило новый жидкий поток желающих вступить в наши ряды.
На третий день, когда мы более-менее обосновались, я начал ждать.
Кого?
Недовольных и неудачников.
Они есть всегда и везде. В любой даже самой солнечной коммуне и с самым харизматичным лидером со звучным как влажный высер именем всегда найдутся чем-то недовольные или даже горько обиженные гоблины. Никчемные неудачники. Тупые мечтатели. Но сами себя они так не назовут. Нет. Они используют другие слова — незамеченные, обделенные, обойденные, обманутые…
До поры до времени эта гоблинская тухлая накипь обретается где-нибудь в темных сырых углах, особо не показываясь. Скрываясь в своих затхлых убежищах, они с трусливой и удивительно терпеливой ненавистью ждут когда нынешний порядок рухнет и вот тогда-то они и выйдут на свет и ка-а-ак покажут!
А если старый порядок не рушится… тогда недовольные неудачники ждут до той поры пока на горизонте не замаячит новый светоч, на который они и полетят жирными пердящими мотыльками.
И несмотря на то, что нас от Форта и других лагерей отделяло нехилое по меркам опасного Мутатерра расстояние, я не сомневался, что это дерьмо пристанет к нашим новым берегам.
И оно пристало…
Прибывая с конвоями, платя другим отрядам, что охотились или выполняли задания неподалеку, первые из них начали прибывать, еще издалека давая о себе знать громкими криками и мольбами принять.
Их принимали.
Зачем нужно это говно?
Да тут все просто — даже в этом лживом тухлом дерьме могут найтись те, кто реально способен на что-то стоящее, но по какой-то причине так и не смог себя проявить. Чаще всего это причины личного характера — мы же грязные гоблины, что умеют ненавидеть и подставлять как никто другой.
Из нас двоих красивая недомутка выбрала тебя, а не меня? Ладно. Я сделаю вид что мне похер, но при этом приложу все силы чтобы испоганить тебе жизнь гребаный ты упырок. Потом я заберу эту недомутку, трахну и швырну ее тебе обратно, тварь…
Ты обошел меня по сраной карьерной лестнице Форта? Ладно. Я продолжу тебе улыбаться, босс… но сделаю все, чтобы подставить тебя, оболгать и лишить всего… а затем буду каждый день проходить мимо и плевать тебе в харю….
Ты просто мне не нравишься… чем? Да всем! Тем что ты выше ростом, шире в плечах, говорливее, остроумнее, красивее…
Трудно воевать против тех, кто по всем фронтам сильнее. И уйти некуда — это Мутатерр. Вот и приходится выживать как можешь. А еще надо постараться не спиться и не подсесть на иглу. И вроде смирился, но где-то внутри тебя еще тлеет огонек надежды…
Вот такие мне и были нужны. Те, кто не хочет воевать или охотиться. Те, кто предпочитает оставаться под защитой стен, но при этом приносить реальную пользу, а не просто толкать лживые медоточивые речи. Коротко говоря — мне нужны были подобия Хорхе. Но именно что подобия — без столь широкого замаха. Этот ресурс становится особо ценным, когда ты вдруг основываешь собственную независимую базу и тебе разом становятся нужны грамотные и способные обучаться гоблины.
Поэтому мы пустили прибывшую плесень, позволим им занять несколько комнат на цокольном этаже, где в огромных комнатах гулял ветер. Дождавшись, когда их число достигло трех десятков сброда, что сползся сюда из всех населенных очагов, я собрал всех в большом зале, после чего коротко и сухо перечислил все сраные перспективы.
Они могут сваливать нахрен.
Они могут остаться и начать впахивать на пределе жопных сил как чернорабочие, получая за это безопасный ночлег и сытную жратву.
Они могут попытаться стать солдатами.
И наконец они могут предъявить права на свободные пока еще вакансии, кои я оглашу прямо щас.
И я огласил — все семь пришедших мне на ум вакансий. «Обзывал» я их наобум и старался избегать пафоса. Никаких руководителей или начальников энергостанции. В жопу такое дерьмо. Мне были нужны старшие техники, электрики, уборщики… Мне требовались те самые вечно незаметные, но крайне важные винтики и шестеренки, что позволяют любому механизму исправно функционировать. Понятно, что я не собирался подпускать их к нашим запасам воды, еды, медикаментам, органам связи, солнечным панелям и прочим жизненно важным органам базы. Но отдельные участки работ были в полном распоряжении желающих.
Озвучив реалии, я задумчиво помолчал, давая сброду переварить и осознать услышанное. Как только послышался недовольный писк, парой пинков я заставил всех заткнуться и озвучил главное — я серьезно, гоблины. Других вариантов не будет. Времени — до завтрашнего утра. И завтра вы либо идете впахивать или идете нахер.
Развернувшись, я ушел, мысленно выбирая цифру.
Я выбрал цифру 7.
И оказался невероятным сука дебилом-оптимистом.
Из тридцати двух недомутов и мутов осталось только пятеро. Остальные предпочли уйти, благо один из боевых отрядов направлялся в сторону Форта.
Вот дерьмо!
На что сука они надеялись?! Что здесь кто-то выслушивает все их накопившиеся говно-обиды и дерьмо-причины? Кто-то проникнется их бедами и окружит их лаской и заботой?! Почему они вдруг решили, что тут — лучше, чем там?
Мне никогда не понять…
Переживать я не стал — знал, что это не первая мусорная волна, что нахлынет на мою базу. Главное вовремя спихивать это дерьмо обратно самым простым способом — с хрустом ломая их тухлые мечты о сытом безделье.
Вскоре эти мусорные волны исчезнут, оставив после себя не только грязь и дерьмо, но и редкие полезные вкрапления. А следом придет новый тип волн… эти, пожалуй, самые сука странные и столь же неистребимые как вонь изо рта…
Как там их по-старомодному называл тот черный старик?
Дерьмо-прожектеры?
Да…
К нему, обычному деловитому бродяге, что решил наконец осесть и самовольно захватил, а затем удержал всю крышу, дав отпор всем и каждому, наладив наконец сбор и нормирование воды, тоже потянулся тот особенный сорт ядовитой плесени… Тогда я и услышал это слово первый раз — прожектеры.
Просиратели чужих денег, ресурсов и времени.
Именно так.
Эти хренососы выглядят по-разному. Некоторых не отличить от нищебродов. Другие выглядят вполне цивильно, не забывая регулярно брить лживую харю и гладить старенький костюм. Но есть у них общие черты — умеют сладко заливаться соловьем, все как один дают невероятные обещания, все страдают нездоровым оптимизмом и всем что-то нужно от тебя.
И я опять не ошибся — первые из них прибыли к концу вторых суток вместе с последним конвоем. И первым делом они ринулись на поиски меня, на ходу вытряхивая мутатеррную колкую пыль из странной и совсем неподходящей под эти реалии одежонки. Двое в пиджаках и брюках, третий сумел раздобыть только лиловые залатанный комбинезон…
Первый, болезненно раздутый недомут с багровым лицом, сплошь покрытым вздутыми венами, представился потомственным финансистом. Он говорил быстро и сбивчиво, смотря куда угодно, но только не мне в глаза.
Звон песо у меня в ДНК, патрон! Доверьте мне все свои финансы — и я утрою их всего за год! У меня есть тщательно проработанная, годами вынашиваемая и в муках через жопу рожденная верная стратегия! Поверьте, патрон!
Вытянув руку, я поймал его жирный подбородок и мои пальцы утонули в складках его кожи. Заглянув в застывшие наконец глаза, я всмотрелся чуть глубже и увидел лишь дерьмо. Когда я разжал пальцами, несостоявшийся финансист начал пятиться и не останавливался пока не уперся задницей в стену. Доскребясь по ней до двери, он выскочил и исчез. Позднее я выяснил, что он примкнул к одной из новообразованных бригад мутов уборщиков и выглядит удивленно умиротворенным.
