— Виной тому мои собственные ошибки. Я их не отрицаю. Кроме того, я уже говорил, что за нападением стоят другие люди…
— Вы хоть понимаете, сержант, как они опасны? — тем же доверительным тоном продолжил шептать следователь. — Это совершенно новый вид терроризма. Не завязанный ни на религии, ни на национальности, ни на территории. Нечто нацеленное на всех и каждого. Бацилла, от которой ни у кого нет иммунитета. Мы уже давно прогнозировали появление подобных движений. Они способны распространяться, как лесной пожар. А такие места, как Южное гетто, Узкоглазое гетто, Новый Бомбей, другие неблагополучные районы — это сухой лес, способный вспыхнуть от малейшей искорки. Вы ведь помните, как сами едва не погибли во время беспорядков в 83-ем? То был черный день в истории этого города. Но эти люди, Димитрис, уготовили для нас всех нечто несоизмеримо худшее. Этот мальчишка Шастри с горящими глазами и светящейся улыбкой талдычит о «всемирной революции». Они стремятся разрушить все наше общество до основания. Вот кто они такие.
Речь Аффенбаха прозвучала тревожно и внушительно. Однако я не вполне проникся. Быть может, сказывался менталитет копа, далекого от вопросов глобальной безопасности, но мне казалось, что мафиози, маньяки и наркоторговцы способны нанести обществу куда больший вред, нежели кучка мечтателей, возомнивших себя революционерами. Я все еще помнил об обещании, данном Лейле. И хотя я вовсе не намерен был рисковать собственной жизнью, выступая ее адвокатом, я не мог заставить себя вторить следователю, выставляющему их в качестве едва ли не главной угрозы всему живому в Содружестве.
— Касательно них я бы не хотел делать никаких выводов. Они утверждали, что отстаивают свои права ненасильственным путем, и я не видел прямых и однозначных подтверждений иного. Хранение оружие, сомнительные контакты — да. Но это, согласитесь, не то же самое, что терроризм. Больше того, эти люди спасли меня. По крайней мере, именно так это выглядело. И мне сложно поверить в столь умелую инсценировку. Но это ваша работа — расследовать их действия. Вот и расследуйте. Я могу сказать одно: ни я, ни Клаудия, ни Мирослав не имеем к случившемуся никакого отношения. Но я знаю, кто точно имеет. Тайсон Блэк. Эта тварь лично лишила жизни человека, офицера полиции, любящего мужа и отца, моего друга. И сейчас убийца разгуливает на свободе.
§ 34
Аффенбах и Челли обменялись красноречивыми взглядами. Специальный агент подавил в своей груди вздох, и доверительно прошептал мне:
— Димитрис, вы были детективом. Вам известно, как работает система. Вы должны понять, какая сейчас сложилась ситуация. В этой истории очень много фактов, которые говорят против вас. Факты в настоящем, какие-то обстоятельства в прошлом. Машина начала раскручиваться, и эта версия, ставшая основной, нарастает, как снежный ком. Чем дальше это заходит, тем сложнее потом будет развернуть эту махину назад.
— Я знаю, как это работает. Но изменить это — в ваших силах. Все, что вам нужно это — взять Гаррисона и Блэка. Прижмите их!
— Против них нет никаких доказательств, кроме ваших слов. Они последовательны в своих показаниях, не отказывались от прохождения сканирования. Даже если мы арестуем их, хотя для этого сейчас нет оснований, я не представляю себе, почему бы они изменили свое поведение. Если я немного разбираюсь в человеческой психологии, оба этих человека обладают весьма стойким и твердым характером. Такие личности не раскалываются под давлением, если чувствуют под собой твердую почву. А у нас сейчас нет таких сильных доказательств, которые могли бы выбить эту почву у них из-под ног.
— Так бывает. Продолжайте копать! И попробуйте сканирование еще раз, через пару дней после их изоляции, чтобы исключить препараты! В конце концов…
— Димитрис, — мягко перебил меня Аффенбах. — Лишь в ваших собственных силах найти подтверждение вашей версии. И мы хотим дать вам такой шанс.
Установившееся молчание красноречиво дало понять — мы приближаемся к тому, ради чего эта парочка сюда вообще явилась.
— Вы должны помочь нам взять Захери, — выпалила Челли.
— Лишь так вы сможете поддержать вашу версию, — не дождавшись моего ответа, подхватил инициативу Аффенбах. — Если мы возьмем всех этих людей, Хуая, Аль Кадри, Захери, если мы считаем информацию с их мозгов — мы получим подтверждение их связей с сотрудниками компании «Эклипс». Если это действительно правда.
— Господа… и дамы, — тяжело вздохнул я. — Я вовсе не уверен, что «Эклипс» связан с Захери. Куда более вероятным мне кажется, что «Эклипс» работает на кого-то другого. И это «кто-то другой» явно не друг Захери. Но он не друг и нам, если стоит за убийством полицейского. Его-то нам и следовало бы найти. Это раз. Я понятию не имею, где находится Захери и его люди, и ничем не смогу помочь в его поисках. Это два. Так не кажется ли вам, что нам стоило бы начать рыть с другой стороны?..
— О, об этом не беспокойтесь, сержант, — усмехнулась Челли. — Я о вашем «это два». Искать людей — это наша работа. И мы найдем их. Рано или поздно. И вы нам очень даже сможете помочь. Они пытались вербовать вас. Убеждали в своей правоте. Так ведь? Если вы придете к ним, они примут вас. Это-то нам и нужно…
— Но я ведь сказал, что сомневаюсь, что они имеют отношение к «Эклипсу»…
— Димитрис, — ласково перебил меня Аффенбах. — Мы сейчас говорим не об «Эклипсе». Мы говорим о том, как снять подозрения в вашей причастности к террористической деятельности. И мне известен лишь один верный способ. Вы добровольно примите участие в операции по их поимке. Поможете нам взять их. После этого, у меня, например, не повернется язык заявить, что вы с ними заодно.
— Ни у кого не повернется, — поддержала напарника Челли. — Вы выйдете из этой истории не просто с чистой совестью. Вы выйдете из нее героем. Так же, как вы вышли героем из весьма неоднозначной истории три года назад. Получите звание лейтенанта, будете награждены медалью…
— Агент Челли, вы говорите о медалях и повышениях, когда кровь моего лучшего друга еще толком не остыла, как и слезы на лице его вдовы. Не Захери убил его. Его убил другой человек, который сейчас находится на свободе. И это беспокоит меня больше, чем нелепые и надуманные обвинения, которые могут мне грозить!
— Димитрис, я вас прекрасно понимаю. Помогите нам — и мы поможем вам, — произнес ее коллега, многозначительно поведя бровями.
— Аффенбах, вы можете говорить со мной как со взрослым, — не удержался от сарказма я. — Не держите меня за осла, который будет брести вперед, пока перед ним машут морковкой. Вы хотите, чтобы я помог вам ликвидировать Захери и его людей, так как именно в этом состоит ваша работа. Вам плевать на то, кто на самом деле убил МакБрайда. Так ведь?
— Значит, вы не готовы сделать то, что мы просим? — удивленно поднял брови спецагент 2-го ГУ СБС.
— Я сделаю это, когда увижу Блэка и Гаррисона за решеткой. Так пойдет?
— Послушайте, все это выглядит так, будто вы просто-напросто отказываетесь сотрудничать с нами и выгораживаете этих людей, — с легким недоумением произнесла Челли. — Это тем более удивительно для человека, для которого борьба с преступностью является его прямой служебной обязанностью. Вы на нашей стороне, или нет, сержант?
— Если я все еще сержант полиции, то что я делаю в этом долбанном изоляторе с ФСК в крови и парой охранников у входа?
— Если даже подозрения в отношении вас не оправданны, и вы стали жертвой обстоятельств, то отчасти вы все равно сами ответственны за свою судьбу. Чего, спрашивается, вы в одиночку и без средств связи отправились в погоню за преступниками в нарушении всех служебных инструкций? Зачем отправились к Ризителли, прекрасно зная о ее биографии, вместо того, чтобы как можно скорее отрапортовать о своем освобождении? Вы ведь понимаете, как все это теперь выглядит? Даже если вы и не совершали того, что вам вменяют в вину, Димитрис, вы наделали кучу ошибок. И лишь вы один в состоянии их исправить. Подумайте и о своем названом брате. Мирославу сложно будет очиститься от подозрений, пока этого не сделаете вы.
