— Я думаю… — выдал Мих.
— Есть чем? — усмехнулся Зуб.
— Ты чё, — вспомнил армейский юмор Паша. — Голова — кость! И по определению болеть не может!
— Зря скалитесь, пацаны! Тварюга далеко не ушла — вернётся…
— И чё терь нам гоняться за ней? Когда уже почти стало светло на дворе — утро! Того и гляди: педадоды погонят нас на «штрафные» работы с теодолитом… — напомнил Сак: первым в списке практических занятий значилось обустройство теодолитного хода, затем нивелирный и мензульная съёмка.
А что вы хотели — практика, и ещё раз практика — мать её. А сестра таланта. Это вам не отдых на природе. И опять же её, если вспомнить. А и не забыть. Всё то, что происходило не так давно, а и вчера с вечера. Поскольку урод, уродом, а появились иные.
Теперь уже голосили девки.
— Беккер — собака! Опять подглядывает — скотина такая! — не выдержала разом вся четвёрка, бросая реплики в адрес зашухарившегося по соседству Маковца.
— А чё сразу я — и здесь с вами! А не с Кислым! — затаил он на него обиду. Лучше бы с ним пошёл, да дурак — был им и, похоже, остался.
Раздались вопли с криками Беккера. Можно было решить: девки отомстили ему. Но опять же помня, с кем повстречались давеча сами, легко было предположить: его вместо Тушёнки и собиралось отыметь чудовище.
— Да и пёс с ним… — заявил Зуб. — Вы как хотите, пацаны, а я не ногой из барака!
— Сцыкло! — усмехнулся Сак.
— Кто — я? Не «стекло»!
— Стекло-стекло…
— У самого по коленам — я видел, как ты надул в трусы!
— Глохните… — рявкнул по-армейски Паштет.
Ещё бы добавил — «гинды» и подался их давить. Но кому следовало вломить — и не духам — а тем, кто сейчас взял Беккера за то, чего избежала Тушёнка.
— Мак, вставай — давай!
— А чё опять — и я! Крайнего нашли?
— Живёшь в одной комнате с ним!
— Не сам же — нам его с Кислым без спроса подселили!
— А вдруг и Кислого завалили… — озадачил Мих.
Башка не прошла, но деваться некуда — мужская солидарность… блин! Рука по обыкновению потянулась к топору, да выходить, особо не пришлось. Те, кто хозяйничал снаружи, сами постарались проникнуть в барак.
— Это чё за чудак на букву «М»… — выдал на-гора Сак и получил дубиной по голове.
— Ахуе… рене… ть… — недалеко отстал от него Паша.
Зуб успел увернуться, прильнув к Михею со своим «клыком» наготове.
— Выруч-Ай… Ми-их… — думал тот: как бы отбиться от очередного страшилища.
Последовал взмах топора и глухой удар с треском. Что-то раскололось. Налётчику повезло — в щепки разлетелась его дубинка.
— Суки! Это местные! Колхозники — мать их! Дави! Вали, муж-Ик-и…
Непохоже было, чтобы сельчане опустились до скотского состояния дикарей. К тому же с чего бы им «воевать» с практикантами? Основной статьёй доходов от аренды земли под геодезический полигон была практика и приносила немалую прибыль с выгодой в сельский совет. Питались-то в столовой, да и в магазине по такому случаю не залёживался самый старый товар по части едовых запасов. Да и разгар лета — самая работа в поле. Не до глупостей вроде этой. И подростки — не местные. Хотя тот, кто противостоял Михею с Зубом, не выглядел молодцевато, но нагло.
— Мак… — опомнился…
— Серёга-А-А… — орал тот, зазывая Михея.
Сокурсник вломился к нему, и вломил ещё одному дикарю в шкуре на плечах, но на этот раз двинул обухом по черепу на голове, опасаясь убить. А зря. Основной удар на себя приняла кость убиенного животного, поэтому дикарю удалось вырваться, выронив камень, а дубинкой отбиться от Зуба.
— Он мне зуб выбил… — улыбнулся щербато напарник. И хотел кинуться вдогонку. Да вовремя опомнился. Замер у раскрытой двери. В первых лучах солнца по двору носились иные дикари в шкурах с дубинками и камнями. — Бры-ыр-ред…
Тряхнул он головой и упал, получив удар камнем в грудь. А очнулся уже внутри. Мих с Маком баррикадировались, закрепив на двери рукоять топора, просунутую в ручку, не забыли и про окна, разбирая кровати. Спинки с ножками шли за решётку, как в бараках какой-нибудь исправительной колонии в зоне лесоповала.
Им помогали очнувшиеся Сак и Паштет. Сак шатался, а вот Паше хоть бы хны. Годы в армии не прошли для него даром. Научился держать удар.
Отсидеться надежды не было никакой, поскольку дикарей хватало. Практиканты даже пытались сосчитать их. Что в итоге не удалось сделать даже с большим трудом и натяжкой.
Однако опытный глаз Паши выявил не менее двух десятков аборигенов.
— Кто они? И откуда взялись? А свалились на наши головы? — задались вопросами сокурсники.
— Или мы на них… — буркнул Мих.
И был недалёк от истины происходящих снаружи событий.
— Всё не так плохо, как может показаться…
— Ага, всё намного хуже! — выдали в продолжение на его заявление парни.
Вот тут и прозвучал извечный на все времена вопрос: «Что делать? И кто во всём этом виноват?»
Времени на раздумья не оставалось. Требовалось проявить инициативу. А она, как известно — наказуема…
Глава 2
ШАБАШ
«Кто к нам с мечом придёт, тот в орало и получит!» не мы такие, жизнь такая
Из окна комнаты Маковца отлично просматривался весь двор южного барака, образующий со средним, где и располагались в девчонки. Там сейчас было неспокойно — и это, мягко говоря, а на деле творилось нечто невообразимое и Тушёнка со своим соло не шла ни в какое сравнение. Оттуда донёсся ор многоголосья. Как голосят наши женщины, а особенно визгливо-смазливые девчонки — многие знают не понаслышке, но подобную какофонию в лагере мужская часть коллектива услышала впервые.
Крышу просто снесло, а точнее сорвало и забросило в неведомые дали. Наши девки дали, так дали. И не только ором брали дикарей, а и тем, что попадало под руку — попутно и налётчикам. Короче не на тех нарвались дикари, поскольку понятия не имели: женщина — слабое, беззащитное существо, от которого невозможно спастись!
Это наши девушки и продемонстрировали во всей красе.
— Хреново… сть… — отметил Мих, держа обе руки поднятыми у головы. О сдаче не стоило и заикаться, иначе сам мог сделать кого угодно заикой — русские люди не сдаются, а геодезисты, как танкисты: лежачих не бьют — их давят. Привыкли давить «интеллектом» любого противника.
— Эх, где наша не пропадала… — согласился Зуб, имея его на тех, кто лишил данного кусочка тела. Точил свой «клык» на тех, кто продолжал носиться по лагерю, сотрясая дубинками, и не только над головами, но и отдельных практикантов.
— Чё за кроманьонцы? Прям неандертальцы — один в один! — присоединился Маковец к ним.
— Я вот чё кумекаю, мужики… — перешёл Мих на более доступный данной ситуации уровень общения. — Стоит выйти и…
— Да иди ты! — тут же открестился Саня.
Андрюха напротив повеселел. На его лице отобразилась самодовольная ухмылка ехидства. А Серёга продолжил развивать далее перебитую мысль Маковцом:
— … объяснить этим варварам, кто в доме хозяин!
К разговору и не только, присоединились ещё две личности — Сак с Паштетом. Один держал молоток, а иной — ручную пилу. Те ещё головорезы. Но всё ж оружие, пусть и орудием труда. Ведь наш человек из чего угодно может сделать то, что другим и подумать не под силу. А не такое ещё геройство по плечу.
Михея они и стукнули разом по плечам, отдавая ему пальму первенства.
— Если что…
— А что? И вы задумали, пацаны? — всё ещё никак не мог уняться Мак.
— … мы с тобой — за тобой!
— Ой-ё-о… — понял Саня: деваться некуда. Хотя… — Я прикрою вас — барак обороню!
— Ну-ну, сиди тут, а мы по бабам… — оскалился по обыкновению Зуб. — Девчонки! Мы уже идём к вам!
— Тьфу-тьфу-тьфу… — сплюнул Сак на…
— Спасибо… — смахнул Мих низом майки брызги сокурсника со своего лица, и взялся за более веский аргумент в отличие от оппонентов. Ему почему-то приглянулась нивелирная шашечная линейка о двух ручках и четырёх метрах длины в разложенном состоянии, а в сложенном всего два, но зато толщина и вес впечатляли. Для дикарей самое оно — пригодное оружие против них.
