Где-то на нижних этажах запищал ребенок, но быстро смолк. Свет сочился из высоких окон на лестничных пролетах, но его оказалось слишком мало. Несколько раз Вета чуть не слетела со ступеньки, не рассчитав высоты.
Походя она глянула в окно на лестничной площадке: из-за вспышек на улице делалось светло, как днем. В небе распластались черные неподвижные тени. Одна нависла над соседним домом так низко, что почти касалась телевизионных антенн. Взгляд выхватил из темноты ближнего переулка неторопливое аморфное шевеление. Там плясали язычки белого пламени, то затухая, то снова разрастаясь.
Еще одна неожиданность – подвал дома оказался довольно сухим и не пах мышами, хоть Вета успела вообразить все прелести убежища. До самого утра приглушенный гул тревожил их шаткое спокойствие даже в подвале – помещении без единого окна.
Тридцатое сентября. День красного рассвета и стершихся надписей
Вета шла по ступенькам подземного перехода – вверх. Непривычно яркое солнце выбелило бетонную лестницу, высушило лужи на дорогах. Вета шла по ступенькам и вспоминала, как некрасиво закончится ее самый короткий рабочий день.
Ночью она и подумать не могла, что этот день будет похож на вереницу предыдущих, что машины будут точно так же носиться по шоссе, а люди – собираться на автобусных остановках. А туман утром снова поднимется с асфальта в рыжее от рассвета небо.
– Это мертвый город, – мысленно повторила она услышанную где-то фразу и остановилась.
Все ступеньки были исписаны мелом – белые буквы тянулись от одной стены перехода к другой, но, сколько она ни щурилась, она не могла разобрать ни слова. Свет солнца и чужие подошвы почти стерли меловые каракули, оставив только обрывки и хвостики у самых стен.
Прохожий толкнул Вету под локоть, и она принялась быстро подниматься вверх, опомнившись.
…Сегодня утром Лилия встретила ее у порога школы. В холле не шумели первоклассники. Только дворник бродил по аллее, шаркая жесткой метлой по асфальтовым дорожкам. Вета уже решила, что уроки отменили, но оказалось, что ее все равно ждали.
Лилия прятала руки за краями шали.
– Вы не хотели бы взять отпуск за свое счет? По семейным обстоятельствам, – сказала она очень сухо и твердо.
Вета не сразу сообразила, что ей ответить.
– У меня сегодня уроки.
– Уроки проведет Роза, она разберется. А вы идите домой. Да-да.
Они с полминуты стояли друг напротив друга, перегородив узкий проход между колоннами. Смотрели – и ни одна не опускала взгляда.
– А с какой стати? – поинтересовалась Вета. Не то чтобы она надеялась получить правдивый ответ, но все-таки глупо было стоять, ощущая только сквозняк, холодящий щиколотки. И уходить так сразу тоже было глупо. Скажут потом – ты совсем не боролась.
Лилия вскинула голову, так что засверкали стекла очков. Она так говорила на педсоветах – вскидывала голову, – и становились видны узкие породистые ноздри.
– Школа временно переведена на ограниченное расписание. Понимаете, биология – у нас не профильный предмет. Пока что уроки отменяются.
Без сомнения, она все очень хорошо придумала и безупречно сказала. Алые губы собрались удивленным колечком, когда Вета шагнула вперед.
– Так отменяются или их проведет Роза, что-то я ничего не могу понять?
Лилия отвела глаза, запоздало делая вид, что не отвела, а закатила, и принялась обмахиваться кончиком шали, хотя из приоткрытой двери в холл влетал совсем не летний ветер. Ее обнаженные до локтей руки пошли мурашками.
– И отменили, и проведет, если надо будет. Вы можете отдыхать две недели, разве тут что-то не ясно?
Она уже говорила, как будто вдалбливала двоечнику.
«Это официальный документ, понимаете? Не нужно устраивать тут мазню!»
Несколько недель назад Вета бы обрадовалась. Она бы запрыгала по ступенькам вниз, размахивая сумкой, как первоклассница, получившая сразу пять пятерок. Но сейчас она застыла, сжимая верхнюю пуговицу на блузке. Показалось вдруг, что еще чуть-чуть, и она задохнется. По гулкому холлу прошла старшеклассница, покосившись на них заинтересованно.
– Вы не хотите, чтобы я была с ними, да? Вы поняли, что он остановился?
Лилия вскинула брови – и опять запоздало, Вета успела заметить, как на ее лице нарисовалось брезгливое негодование.
– С кем были? Хватит, мне пора работать. Идите. Идите уже. А если будете дергаться, он и вас сожрет тоже. Не боитесь ходить по темным улицам?
Она собиралась проводить Вету взглядом, чтобы та и не посмела вернуться. Та облизала пересохшие губы.
– Значит, теперь вы решили от меня избавиться? Ну-ну, сначала расформировали класс, теперь поняли, что даже это не помогает. – Она вспоминала почему-то вовсе не глаза своего восьмого «А», который так отчаянно нуждался в ней совсем недавно, а всего лишь черепаху, которая скребет лапами по скользкой стенке аквариума и никак не выберется. Никогда. Как же там черепаха?
– Что же вы так глупо – сначала сами позвали, не давали уволиться, теперь выгоняете? – выпалила Вета на одном дыхании. Она сказала бы еще, про все свои обиды, но слова растерялись.
Вета развернулась на каблуках и собиралась картинно хлопнуть дверью, и навстречу ей попался парень из девятого. Он дернулся в сторону, но Вета все равно влетела в его плечо. Красивого ухода не получилось…
Надпись мелом она заметила еще и на асфальте возле книжного магазина. Дверь магазина была закрыта, окна темнели зарешеченными провалами. Слова остались на удивление четкими. Отодвинув ногой кленовый лист, Вета прочитала: «я останусь навсегда, я не умру». Буквы, выведенные дрожащей рукой, оказались в тени. Четкие белые буквы.
Прохладный ветерок потрогал ее за пальцы. Вета сунула руки в карманы плаща и зашагала дальше, почти сразу забыв о глупой фразе. Подумала только, что незадачливый отвергнутый любовник, наверное, решил напомнить избраннице о себе. Ох, эти подростки!
Она еще помнила себя такой – порывистой и резкой, такой – тринадцатилетней. Когда хотелось безоглядно влюбляться в двоечников и их же в открытую ненавидеть. Она еще помнила, но уже слишком выросла, чтобы красивые фразы про любовь пробирали ее до дрожи.
За поворотом Вета заметила еще одну написанную мелом фразу, на этот раз слегка потертую. «Люди не смотрят под ноги, топчут чужие жизни». Она усмехнулась.
– Прятали бы вы свои жизни получше, друзья.
Она впервые шла домой пешком и боялась заблудиться, хоть много раз видела все эти улицы из окна автобуса. Ветер тревожил собранные в кучи листья, и стеклянный воздух чуть звенел в ушах Веты. Она не знала, что ей делать до самого вечера – хорошо было бы просто идти.
«Не закрывай глаза, ты не сможешь обмануть меня», – настигло ее рядом со знакомым хлебным магазином. Вета покрутила головой, выбирая правильную дорогу, и заметила фразу только мельком. Переступила через нее, не специально, так получилось. Мигнул светофор, и она перешла на другую сторону улицы.
Во внутреннем дворике было тихо и безлюдно. Поскрипывали всеми брошенные деревянные качели, и мотался туда-сюда обрывок объявления у подъездной двери. В поисках ключей она пошарила в сумочке, и услышала сдавленный стон.
Вета вздрогнула, резко обернулась: за ее спиной так же мирно шумели деревья, пустовала асфальтовая тропинка, и не было даже машин – жители дома давно разъехались на работу. Где-то размеренно капала вода – Вета успела услышать даже это, а потом стон повторился.
В этот раз он снова оказался у нее за спиной, но Вета не спешила оборачиваться. Стон был громче и страшнее, чем в первый раз, и теперь она почти узнавала его. Это был тот самый голос, способный пробираться даже через плотно закрытые окна и двери.
Он становился похожим то на вой ветра в трубах, то на гул волн, которые бились в бетонную набережную, то на человеческий вопль. Но человеческим он не был, потому что не в состоянии человек кричать несколько минут подряд, на одной ноте, не замолкая, не срываясь на хрип. Или ей показалось, что так долго? Вета нервно тыкала пальцами в кнопки кодового замка на подъезде и никак не могла набрать номер правильно. Руки дрожали.
Она обернулась, спиной прижимаясь к двери. Мог же кто-нибудь из пенсионеров или молодых мамаш выйти вдруг прогуляться, ведь мог? Какого демона они сидят по своим квартирам!
Стены дома задрожали, и Вете казалось, что стонут именно они, и еще асфальт. Да весь город неровно вздрагивал вместе с ее дыханием. В один страшный момент Вете показалось: она различает слова в этом стоне. Даже не слова, а звуки и слоги, так тянут гласные первоклашки, когда учатся читать. Так пытается заговорить немой.
– Остановись.
