Я рухнул на пол и совсем немного высунулся из-за откоса. Просто чтобы видеть, куда палю. Пистолет послушно захлопал, ударяя по ушам, и штурмовики с криками полетели на пол. Ну а как, на простреленных ногах особо не побегаешь.
Однако дальше снова произошло нечто из ряда вон. Вместо ответного выстрела по коридору с жутким гулом промчался огненный вихрь, вслед за которым вновь хлестнула молния. И только затем заколотил автомат. Я успел втянуть голову в помещение ещё до того, как кто-то жахнул по мне из огнемёта. Или это было что-то ещё?
Дожидаться внятного ответа я не стал и рыбкой, в одно движение, нырнул в разбитое окно. Приземлился на руки, ушёл в кувырок и на ускорении добрался до угла здания. Быстро высунулся, осмотрелся и, не обнаружив противника, продолжил манёвр обхода. Уже через мгновение я оглядывал пространство с парадной части. И снова противника в зоне видимости не оказалось.
Странные парни. Вот так ломиться внутрь и не оставить прикрытия? Похоже, они действительно сражались с кем-то тупым. Или у них попросту нет опыта в схватках с человеком. И это, опять-таки, выглядит очень странно. Ну не колхозники же за мной пришли? Или?.. Ладно, проще спросить, чем гадать.
Очередной рывок на ускорении — и у моих ног лежат ещё три тела в полной отключке. По-хорошему, их бы связать, но некогда. Огонь, которым они по мне жахнули, успел зацепиться за какие-то тряпки и щепки. Разгореться как следует у него пока не вышло, но вот дымом коридор уже знатно заволокло. Так что прежде чем приступать к допросу, придётся спасти придурков.
Боец, которого отправили мне в тыл, застонал, когда я волок его за ноги по коридору на выход. Он и стал первым клиентом на костюм гусенички. Его же ремнём я плотно перехватил ему ноги, затем отрезал кусок ткани от одежды и связал запястья. Всё — первая личинка готова. Так, по очереди, все бойцы были обездвижены, а я принялся шарить по их рюкзакам. Жрать хотелось уже так сильно, что я готов был пленников на филе распустить, лишь бы хоть что-то в живот упало.
Первым делом я присосался к фляжке с водой и едва не взвыл от боли. Жидкость отказывалась проваливаться в организм, будто у меня сросся пищевод. Я чувствовал, как она ледяной струйкой стекает в желудок, но стоило ей коснуться его стенок, как меня тут же вывернуло наизнанку. Спазмы скрутили живот, и я скорчился на земле в позе эмбриона, пытаясь хоть как-то унять острую режущую боль.
Второй глоток я сделал более осторожно, и даже обошлось без последствий. Так, по чуть-чуть, я за несколько подходов утолил жажду. Пленник, который пришёл в себя, внимательно за мной наблюдал, но молча.
— Вы кто такие и за каким хреном на меня напали? — более-менее успокоив кишечник, спросил я.
— Да пошёл ты, бес вонючий! — с презрением ответил тот. — Можешь меня убить, я тебе ничего не скажу.
— Похвально, — кивнул я и вдруг заметил тень слева.
От удара в голову ушёл кувырком, быстро поднялся на ноги и с удивлением обнаружил одного из пленников, который умудрился освободиться от пут. А ведь это нереально проделать за такой короткий срок, при том что я прекрасно умею превращать людей в гусениц.
Естественно, на ногах он продержался всего мгновение, после чего отправился в глубокий нокаут, скорее всего, с сотрясением. А я присел перед бывшими путами, рассматривая их с кривой ухмылкой. Я ожидал, что пленник их разрезал. Ну мало ли мест, где можно незаметно спрятать тонкое острое лезвие для подобных случаев. Но нет, ткань чем-то пережгли, а затем свободными руками развязали ремень. Запах гари, которым несло из здания бывшей администрации, скрыл от моего внимания диверсию. Ну а в приступе боли я не заметил, как пленник освободился от ремня.
Стоп! Я же им ноги прострелил! Вон даже все штанины кровью пропитаны, а от ран ни царапины не осталось. Так, небольшое розовое пятнышко новой кожи. Интересное кино! Они что, какой-то суперсилой обладают? Тоже посвящённые или что-то типа того? Нужно как-то ненавязчиво выяснить этот момент, а заодно и остальных осмотреть, убедиться, что всё в порядке.
Проверка много времени не заняла, как и повторная процедура обездвиживания диверсанта. Затем я слегка передвинул мужиков так, чтобы все они оставались в поле зрения, и снова приступил к разговору.
— Так, мужики, давайте знакомиться заново. Я не бес, я — витязь.
— А я тебе говорил, придурок! — вдруг пнул один из бойцов другого.
— Да я сам видел, как он из медведя в человека превратился! — возмутился тот.
— А бесы разве такое умеют? — на всякий случай спросил я.
— Ты точно витязь? — как-то подозрительно покосился на меня тот, который пнул приятеля.
— Короче, это очень долгая история, и мне не очень хочется вам её рассказывать. Как давно кремль в руинах лежит?
— Странный ты какой-то, — усмехнулся тот, которого пнули. — Таких вещей и не знаешь?
— Кирпич на голову упал, память отшибло.
— Бывает, — с участием произнёс третий, тот, что пытался взять меня с тыла. — Помнишь, у Митрича…
— Да заткнись ты, Кнут, со своим Митричем! — прикрикнул на него тот, что пинал, по ходу, он был у них за старшего.
— Темнишь ты что-то? — с недоверчивым прищуром спросил пнутый.
— Мужики, если вы не заметили, вообще-то, это вы у меня в плену. Так что отвечайте на вопросы, а о себе я вам после расскажу.
— Ну дак спрашивай? — разрешил Кнут.
— Как давно кремль пал? — повторил я свой вопрос.
— Лет семь как, — тут же ответил он. — Как покойный Могила границы обрушил, так и пал. В тот день страшная битва была, много витязей головы сложило.
— И кто победил?
— Никто, — пожал плечами Кнут. — Прямо посреди битвы какой-то мужик появился и грохнул главного демона. Бесы сразу разбежались кто куда. Вот теперь иногда вылезают из своих нор, но мы их отлавливаем и того…
— Понятно, — вздохнул я. — А живые в кремле остались? Ну, после битвы этой?
— А как же, — вступил в разговор старший. — Шкет, ученик самого Могилы, посёлком нашим руководит.
— Шкет? — усмехнулся я. — Ну молодец, бродяга. А посёлок ваш где?
— Ага, а хо-хо тебе не хе-хе, бес вонючий? — тут же взвился тот, которого пнули.
— Бля, — выругался я и рванул грязную рубаху, оголяя левую грудь. — Смотри…
— И чего там? — с ухмылкой спросил тот, заставляя меня покоситься на то место, где у меня находилась защитная татуировка.
Оказывается, она скрывалась под толстым слоем грязи. Пришлось на ладонь поплевать, чтоб хоть немного её оттереть.
— С этого и надо было начинать, — тут же расплылся в дружелюбной улыбке пнутый. — А то выскочил весь чумазый, как чёрт, и ещё удивляется, что его за человека не считают. Развяжи, хоть воды тебе на морду плесну.
— Будешь чудить — я тебе челюсть сломаю, усёк?
— Удар у тебя что надо, — закивал Кнут. — Вон Тёртый до сих пор в ауте, а он у нас может подкову разогнуть.
— Ой, да чё он может? — тут же возмутился старший. — Видел я, как он её вначале силой раскаляет.
— Так а чего она тогда не красная? — вступился за Тёртого пнутый.
— А ты сам не догадываешься? Чтоб никто не понял. Я как-то спецом после его фокусов подкову трогал, горячая она…
— Эй, давайте потом разберётесь, кто у вас фокусник, а кто силач, хорошо? — прервал я бесполезный спор.
Однако прежде чем мне позволили умыться, странная компания ещё минут пять языками чесала. А когда с моего лица наконец был смыт толстый слой грязи, они как-то враз замолчали и принялись озабоченно друг на друга коситься.
— Ну и чего замерли? — не понял их замешательства я.
— Да так… — Старший смущённо отвёл взгляд. — Очень уж ты на покойного Могилу похож.
— Да какой там похож — высратая копия! — вставил своё слово Кнут.
— Отличный комплимент, — одобрил выражение я, показав большой палец. — Вот только с говном меня ещё не сравнивали.
— Ой… Да ты это, не серчай. Я ж так, для связки слов.
— Ладно, кончай базар. Ведите уже в свой посёлок.
— Не, мы Тёртого здесь не бросим. Ты его не убил часом?
