— Это еще что?! — указав на меня пальцем, капризным тоненьким голосом воскликнул рыжий, в сердцах топнув ногой. — У вас что там, не было совсем никакого отбора?! Нам нужен здоровый, полноценный материал!
— Сами разбирайтесь, док! — сердито рявкнул в ответ Бульдог, и, повернувшись к строю, залаял: — В одну шеренгу вдоль входа в блок! Живо!!!
Рекруты выстроились напротив входа в здание, а рыжеволосый нытик с недовольным видом скрылся внутри. Я все еще тешил себя тем, что нам предстоит нечто вроде вступительного медицинского осмотра, но на душе скребли кошки. Интуиция подсказывала, что ни от одного человека, которого мне предстоит встретить на этом куске скалы, не следует ждать ничего хорошего.
Рекруты по вызову один за другим заходили в здание и выходили из него через непродолжительное время, без видимых повреждений. Это слегка успокоило меня к тому времени, как очередь дошла до меня.
— Триста двадцать четвертый!
Блок «Е» внутри отличался от «моего» блока «А». Это был медицинский, а если сказать точнее, научно-исследовательский блок. Именно это место, а вовсе не плац и не тренировочные площадки, было самым страшным местом на Грей-Айленде, но тогда я еще не способен был этого осознать.
Овальное помещение, куда я зашел, слегка напоминало зал суда. В центре овала находилась ярко освещенная круглая площадка с нарисованными следами для человеческих ног, окруженная мириадами всплывающих экранов. Задрав голову вверх, я смог убедиться, что над площадкой свисает с потолка, словно гроздь винограда, угрожающего вида высокотехнологическая конструкция. Вдоль дальней стороны овала, на возвышении, подобном кафедре, сидели за столом не менее полудюжины людей. Их лиц и других деталей разглядеть не получалось, так как стол находился в тени.
Приглядевшись, я увидел, как в воздухе в паре метров от стола переливается голографическое сияние — значит, там находилось знакомое мне еще по полиции защитное поле, при попытке преодолеть которое любого идиота как следует шарахнет электрическим током.
— Триста двадцать четвертый — раздеться и занять место для проведения процедур! — донесся до меня компьютеризированный голос из динамиков где-то под сводами здания.
Пока я неловко снимал с себя одежду, бросая прямо на пол, и хромал к центру помещения, куда было шагов двадцать, надо мной с противным жужжанием парил дрон. Посмотрев в непроницаемое стекло, я мысленно послал генерала Чхона к черту.
Едва я стал босыми ногами на отведенные места, как по телу забурлила энергия, воздушные дисплеи вокруг меня зашевелились и заиграли яркими цветами, угрожающая конструкция над головой пришла в действие и начала с неприятным жужжанием разворачивать многочисленные щупальца и клешни. «Это всего лишь большая и очень стремная УСКЗ. Типа той, которой ты пользовался каждое утро в Сиднее», — попытался мысленно успокоить себя я.
— Триста двадцать четвертый — стоять на месте и не двигаться! Приготовиться к введению нанороботов! — приказал компьютер.
Я и не надеялся, что обойдётся без этой херни. Замерев, я покорно позволил ловким щупальцам отвратительного медицинского робота-осьминога ввести мне нанороботов через ушную раковину и маленьким шприцом прямо в шейную артерию.
Уже через секунду после введения в тело непрошенных гостей я услышал в своих ушных раковинах тестовые звуковые сигналы, а перед глазами начали появляться надписи, вспышки и блики, чтобы проверить, насколько хорошо мои зрительные нервы принимают сигналы от присосавшегося к ним наноробота и создают мне дополненную реальность
Еще несколько секунд спустя на дисплеях вокруг меня начали стремительно появляться многочисленные медицинские данные. На центральном дисплее в полный рост высвечивался жутковатый полупрозрачный силуэт — скелет, обтянутый мышцами. Некоторые мышцы и кости на силуэте, словно в компьютерной игре, подсвечивались мигающим красным цветом, оповещая о проблемах и повреждениях. Однако не похоже было, чтобы это кого-то особо беспокоило.
Люди, сидящие за столом в темноте, не проявляли к процессу видимого интереса, насколько можно было судить по неподвижности их темных силуэтов. Между тем, один из них, в котором я по движениям узнал давешнего рыжеволосого нытика, прокашлявшись, встал и прогнусавил:
— Профессор Браун, это тот самый, который проходил эмбриональную обработку по проекту «Преображение».
— Это понятно и без твоего комментария, Смит, — неестественно спокойным тоном, в которым мнимая мягкость удивительным образом сочеталась с бесчеловечной ледяной беспощадностью, медленно произнес человек в центре стола.
— Простите, профессор.
Чувствовалось, что вопреки спокойным интонациям, босс вызывает у рыжеволосого Смита страх. Некоторое время все молчали и рассматривали мои показатели. Затем холодный голос человека, которого называли «профессор Браун», изрек:
— Усиленная стимуляция по проекту «Валькирия». Коэффициент 1,5.
— Производитель препарата не рекомендует превышать коэффициент 0,8, пока не будут завершены клинические испытания, — осторожно возразил человек справа от профессора Брауна.
— Не будь смешным, Махманди. Производитель лишь снимает с себя ответственность. Но мы не можем позволить себе излишней осторожности. То, что мы здесь делаем — важнейшая часть испытаний, и сроки поджимают. Я хочу посмотреть, как этот генетически модифицированный организм отреагирует на усиленную стимуляцию.
— Как скажешь, Говард, — быстро сдался собеседник.
— Эй, эй, господа! — наконец не выдержал и привлек к себе внимание «организм».
В зале установилась гробовая тишина. В молчании людей слышалось такое изумление, как будто перед их глазами внезапно заговорил овощ или предмет мебели.
— Не припоминаю, чтобы я давал согласие на участие в каких-то там медицинских экспериментах, — продолжил я. — Если вы не видите этого в моем личном деле, то я вам сообщаю, что я убежденный противник биостимуляторов. Не принимал их ни в академии, ни в полиции, и здесь не собираюсь. Я, конечно, сейчас слегка не в форме, но дайте мне пару недель на восстановление, и вы еще увидите, что мои результаты будут лучше, чем у тех, кого вы пичкаете разной дрянью. Можете считать это частью своего эксперимента, если хотите.
Голова профессора Брауна повернулась в сторону, где сидел Смит. Тот вскочил, и сбивчиво заговорил со смесью гневного раздражения на меня и благоговейного страха перед начальством:
— Триста двадцать четвертый, что за чушь?! Все это записано в контракте, который вы добровольно подписали!
Нановизор услужливо выбросил прямо перед моими глазами подчеркнутые строки контракта, которые витиеватым юридическим языком гласят, что я, как того требуют законы загадочной республики Силенд, даю свое безоговорочное и безотзывное согласие на прохождение всевозможных программ биостимуляции.
— Вот черт, — досадливо цокнул языком я. — Слушайте, с «добровольным подписанием» была та еще история… Ну да ладно, давайте об этом не будем. Так или иначе, у меня не было никакой возможности все это прочесть. Мне жаль, если я нарушил ваши планы, но принимать стимуляторы я не буду. Примените ко мне санкции, если хотите, урежьте там зарплату, или хрен там знает, что, но…
— Господа, это чушь какая-то, просто возмутительно, вы только послушайте, что несет этот объект! — едва не захлебываясь от возмущения, залепетал своим коллегам Смит.
— Оставьте это, — властно произнес Браун. — Это задача службы безопасности, не наша. Записывайте: «Валькирия», коэффициент 1,8, и давайте следующий объект.
— Ты говорил: 1,5, — напомнил сидящий справа от Брауна доктор Махманди.
— Я передумал.
— Знаете, что?! — сойдя с платформы, которая тут же замигала красным цветом, я гневно ткнул пальцем в сторону людей за столом. — Пошли-ка вы на хер со своими гребаными коэффициентами, ясно?!
Как и следовало ожидать, парящий рядом дрон шарахнул меня зарядом электрического тока в ту же секунду. Перед глазами потемнело после первого же заряда, а от третьего я отключился.
