Впереди же был весь мир, будущее и ещё толком не прожитая жизнь. Жизнь опасная, но в то же время такая прекрасная.
Они шли вперёд.
Вместе.
Навсегда.
Слуги Хартии
— Каким бы не был исход войны, мы выиграли войну с вами; никто из вас не останется в живых, чтобы свидетельствовать, но даже если кто-нибудь останется — мир ему не поверит. Возможно, будут подозрения, дискуссии, исследования историков, но не будет достоверных фактов, потому что мы вместе с вами уничтожим улики. И даже если останутся какие-то доказательства и некоторые из вас останутся в живых, люди скажут, что описываемые вами факты слишком чудовищны, чтобы им верить; они скажут, что это чрезмерные преувеличения пропаганды Конфедерации, и поверят нам – тем, кто будет все отрицать – а не вам. Именно мы будем диктовать историю самой проклятой войны.
***
Два поворота ключа в замочной скважине, лёгкий толчок двери. Пять шагов по тесному коридору и поворот в небольшую комнату. На столе тускло горела лампа, отчего Освальд скривился. Он совсем забыл выключить свет, когда впопыхах собирался по срочному вызову начальства. Такая опрометчивость очень хорошо отразиться на счёте за электроэнергию. Государство никогда не стеснялось в несколько раз завышать цены. Так почему что-то должно поменяться сейчас?
Он не выключил лампу. Сегодня особенный день, и можно было позволить себе такую роскошь. Он лишь бросил на стол бумажный свёрток и устало упал на стул. В воздух поднялась пыль, и несколько пылинок легло на тёмные клавиши печатной машинки. Освальд слышал, что их уже начали заменять компьютеры, но понимал, что до него очередь дойдёт ещё очень не скоро. Он сверлил глазами свёрток, не решаясь развернуть его. На газетном листе Освальд заметил консула Гвина. Он что-то кричал ликующей толпе. Пока ещё ликующей.
«Милитаристическая политика Хартии вызывает глубокую обеспокоенность у Западного мира и Нового света. Конфедерация надеется на благоразумие консула и сотрудничество с мировым соо...»
Текст неожиданно обрывался. Как и многое в этом мире.
«Какая ирония, — улыбнулся Освальд. — Учитывая, что находится внутри».
Рука всё не поднималась прикоснуться к свёртку. Освальд решил отвлечься. Рядом лежала исписанная мелким шрифтом небольшая стопка бумаги. Зарисовки его будущей научной диссертации. Профессор исторического факультета ещё не знал, что в будущем его работа принесёт славу в научных кругах. Он не верил, что кому-то будет интересно читать его попытки разобраться в произошедшем и составить хронологическую последовательность. Никто за тридцать лет так и не смог этого сделать. Почему вдруг у него должно получиться? У обычного клерка, выброшенного на обочину истории.
Освальд наугад вытянул лист и бегло пробежался глазами.
«Краткая характеристика баланса сил в мировой политике на 18.02.2032. (Более подробный разбор ищите в главах «Европейский регион», «Азия», «Северная и Южная Америки», «Африка», «Океания»).
Если взглянуть на политическую карту мира, то в глаза бросается сразу несколько особенностей. Во-первых, многие государства, в будущем ставшие мировыми лидерами, расположены тонкой линией возле побережья морей и океанов. Всё из-за того, что выход к морю обеспечивал большую торговую прибыль и быстрое налаживание связи с другими государствами.
Как мы уже помним с прошлых глав, первый десяток лет с «Момента Х» территория стран, за редким исключением, не превышала одного или нескольких городов. Из-за медленного развития административного аппарата огромные территории было невозможно контролировать. Очень не скоро города-государства перед общей угрозой будут формировать Конфедерации и Федерации».
Освальд отвлёкся. Он не мог вспомнить, где в первый раз услышал термин «Момент Х». Это было задолго до того, как он стал профессором. Может, ещё в первые дни? А, может, от братьев по оружию? Как давно это было.
«На современных картах мы до сих пор видим «тёмные пятна». Например, в центральных регионах Северной Америки, лесах Амазонки и Сибири, пустынях Африки и Австралии, или же горных массивах Азии. Это ничейные земли. Никто так и не смог взять их пол контроль в виду особенностей местности и враждебности местного населения. Сколько в этих краях будет бушевать анархия и беззаконие — загадка».
Освальд поднял глаза и взглянул на одну из фотографий на стене. Его верный боевой отряд. Все, кто на ней, ещё не знали, что видятся в последний раз. Кто-то погибнет по глупости в пьяной драке, кого-то не пощадит эпидемия, некоторые так и останутся в армии и рано или поздно не вернутся с боевого задания. Освальд, к своему ужасу, понял, что остался последним. Последним из своего взвода. Такой ли он представлял свою жизнь восемнадцать лет назад, когда возвращался домой? В убогой комнате общежития, живя на нищую зарплату. Один. Ведь все, кого он знал, уже мертвы.
Освальд сжал кулаки и набросился на свёрток. Во все стороны полетели клочки газеты. Вскоре, в руках осталась лишь книга в потрёпанном переплёте. Освальд слишком много сделал, чтобы эта книга оказалось на его столе. Он слышал, что в мире их осталось только две. Остальные систематически уничтожались. Освальд не хотел думать, что когда откроет её, обратного пути уже не будет. Но только она могла пролить свет на историю одного из самых загадочных государств.
«Эрвин Кнут. Этому миру очень не хватает мира», — гласила надпись на переплёте.
Освальд вздохнул и открыл книгу на первой странице.
« Предисловие.
Скорей всего, когда книга будет напечатана, меня уже не будет в живых. Никого, о ком будет моя история, уже не будет в живых. Если каким-то чудом эти строки будут прочитаны, вы, вероятно, зададитесь вопросом: «А что же вы всё это время делали?» Я вам отвечу: «Тоже, что и вы, оказавшись на моём месте». Я поступал так, наивно веря, что служу во благо дела Хартии. Как знаете, прозрение очень болезненно. Слишком поздно я понял, что служу во благо только одному человеку. Я не прошу прощения. Таких, как я, миловать нельзя. Я лишь прошу донести мои слова общественности.
Ave konsyl!
Ave Hartia!»
***
«Заседание в ставке верховного командования от (цифры зачёркнуты).
На заседании присутствовали: господин Гвин, первая леди Элизабет, маршал Эрвин Кнут, командир «Отряда сто тридцать семь» Отто Крюгер, пехотный командующий Вольдемар Каминский, командующий «Керзонен группой» Эрик Блацкович, командующий «Люфт группой» Михаил Левандовский, командующий «Морзе группой» Эрих Дёнец, министр промышленности и армейского снабжения Анджей Ковальчук.
Заседание приурочено к успешному завершению военной компании на южном направлении».
Гвин не мог побороть одну слабость — тягу к изяществу. Это проявлялось во всём: в парадной форме солдат, проектировке военной техники, в макетах городов будущего. Кабинет тоже не стал исключением. Он словно олицетворял все внутренние изъяны своего обладателя. От шкафов, стульев, ручек на двери, длинного стола, занимавшего чуть ли не половину комнаты, и люстры. Горело в ней всего две лампы из десяти из-за экономии электроэнергии, но это нисколько не умоляло её роскошества и даже придавало некую загадочность всему, куда не попадал свет. Тихо играла неизменная классическая музыка. Все молчали, ожидая слова господина.
Эрвин мельком взглянул на Элизабет. В последний раз они были наедине в коридоре, когда отпускали Вильгельма. С тех пор в её лице что-то изменилась. После битвы в «Тёмном секторе» она утратила огонёк. Огонёк, который спасал людей Хартии в самую трудную минуту. Она лично посетила руины поместья. Лично смотрела на трупы и сгоревшую технику. Тогда она так ничего и не сказала. Лишь тоскливо наблюдала за некогда цветущим холмом, от которого почти ничего не осталось.
Сам Эрвин не вылезал из штаба. Почти сразу на него навалилось слишком много работы и обязанностей. Реорганизация войск, доклады командиров, часто не имевшие ничего общего с реальностью, переоснащение, пополнение, снабжение, укрепления, атаки и контратаки, оборона, отход и так до бесконечности. Война на юге доказала, что армии Хартии предстоит ещё многому научиться, прежде чем стать по-настоящему грозной силой.
