— Вот это. бануло! — ругнулся Михалыч, соскребая с куртки шматки грязи. Он сидел за бетонными плитами на деревянном ящике и снаряжал магазины. Рядом с ним тем же делом занимался военный с той стороны, ратник. Тоже в возрасте, побитый жизнью мужичок, назвавшийся урядником, это что-то вроде нашего сержанта.
— Да ниччё, так, кидают без толку. Уурдалаки тупые твари, вот когда придут демоны, нам точно труба.
Михалыч покосился на ратника и подхватил следующий магазин. Ему вообще понравилась эта "запортальная" самозарядная винтовка, стреляла она без сильной отдачи, магазины на двадцать патронов, бьет врага наповал. Свою Ксюху он потерял в одной из контратак. А сейчас они с урядником представляли собой нечто вроде тылового охранения.
— Остатняя! — рядом присел устало кудлатый мужичок в форме, и достал из большого кармана портсигар с папиросами, закурил и посмотрел, щурясь на солнце — А у вас весна, лепота.
— Ратмиров, ты чего тут прохлаждаешься?
— Да ладно, — махнул рукой Михалыч, — не видишь, запыхался человек. Вон, какой тяжелый ящик притащил.
— А нечего рассиживаться, воины патроны ждут.
Ратмиров вздохнул, пару раз затянулся и подхватил вещмешок с заряженными магазинами.
— Ты чего так с ним строго?
— А! Да эти хуторские лишь бы увильнуть от работы. Глаз да глаз нужон.
— Это да, — философски хмыкнул полицейский и начал вскрывать окрашенный синей краской ящик. На его боку трафаретом была сделана надпись — "Демидовский патронный завод".
— Слышь, стражник, — обратился к нему служивый — А как у вас вообще платят в городе?
— Сейчас нормально. На жизнь с маслом хватает.
— Эх, гляжу богато живете! Дома каменные, самоходы вон, какие красивые, — он кивнул в сторону побитых пулями автомобилей.
— Это да, лучше народ стал жить.
— У нас, в Глюкаево тоже неплохо жилось, пока эти… не пришли. Потом война, забрили обратно в полк, где служил по молодости. Сначала стояли на Долге, а вон аж до куда докатились.
— А Глюкаево?
— Кончилось Глюкаево, одни головешки остались.
— Жисть, — у патрульного засосало под ложечкой, — Ну где…ля эти вояки? Десант гребаный! Мы тут своими пукалками этих тварей никак не остановим.
— А эти… — урядник махнул в сторону Собровцев, — разве не ратники?
— Не, разбойников давить и…мятежников.
— Так даже? А по виду ничего, сброя справная и дело похоже свое знают. Как они тех уурдалаков разделали, под орех таки кончили!
— А если те еще раз с танками попрут?
— Железными колесницами? Ох, тяжко будет, брат. Наше то орудие ворог разбил.
— И не говори. Сидим тут, мля, как двадцать с дристом панфиловцев. Велика Россия, да воевать некому! Зато начальства, как тараканов неморенных.
Михалыч подхватил из кучи еще один магазин и начал набивать его длинными, латунными патронами. Что еще ему оставалось делать?
Генерал Шкуро был хмур. Вместо воскресного выходного дня в кругу семьи он наблюдал сейчас, как из боксов, чадя выхлопами не разогретых толком двигателей, выдвигалась бронетехника десантно-штурмового полка.
— Тащ генерал, вторая рота готова к движению! — молодцевато козырнул перед ним молодой старший лейтенант.
— Боекомплект погружен?
— Так точно! Тройной.
— Держите связь и выдвигайтесь, на перекрестке дождитесь ГАИ, будут вас сопровождать. Мне только ДТП не хватало, — приказал мрачным тоном генерал.
— Тащ генерал, — молодой старлей выглядел смущенным.
— Что еще?
— А правда, что в Добрынинске настоящий бой идет?
— Отставить слухи, товарищ старший лейтенант! Выполняйте боевую задачу!
Ротный отдал честь и крутанулся на месте, вид у командира бригады сейчас был достаточно злой, и попадать под его горячую руку не хотелось.
— Товарищ генерал, вам сообщение, — полковой связист подал Шкуро армейский планшет.
— Это еще что за бл…во? — не поверил своим глазам командир бригады, — Михаил Николаевич, гляньте! — позвал он командира Николаевского полка.
— Подготовить две штурмовые роты для посадки в вертолеты. Вывести из ПДД всю тяжелую технику и доставить в Добрынинск немедленно, тройной боекомплект, подпись Начальник генштаба Калядин.
— Михаил Николаевич, мы что, воевать с кем собрались?
— Не могу знать, товарищ генерал, — комполка ответил слишком официозно, что явно не понравилось генералу.
— Тогда выполняйте поставленную задачу.
— Есть!
Шкуро оглянулся и увидел майора из оперативного отдела штаба.
— Потапов, что там в сети творится, можешь показать?
— Так точно, пройдемте ко мне.
— Чай у тебя есть, майор, а то и позавтракать не успел?
— Найдется, тащ генерал.
Вот ответ штабиста Шкуро понравился, хоть кто-то без нервов спокойно свою работу делает. А то боевая тревога, а все ползают, как сонные мухи!
После трех чашек чая с двумя толстенными бутербродами генерал обреченно откинулся на спинку стула.
— Ни…уя себе х…я, ху… раз…иншься. А что Москва, Потапов?
— Сопли жуют, тащ генерал.
Честный ответ штабиста Шкуро также понравился. Он сделал себе заметку в голове, что этого офицера неплохо бы и продвинуть по службе, а сам начал набирать телефон соседней гвардейской бригады.
— Сергей Степанович? Это Шкуро вас беспокоит. Вы в курсе последних событий в Добрынинске? Не совсем? Тогда я сейчас вам по ЗАС материал пришлю. У нас тут не то чтобы ЧП, а полная катастрофа намечается, а эти утырки в Генштабе не мычат, не телятся. Переговорим минут через двадцать? Отлично, на связи!
Генерал уверенным движением повернулся к майору и коротко приказал:
— Второй и третий полк также поднимаем по тревоге, дивизион самоходок, батальон связи, и все тыловые службы. Всех офицеров из дома в части и срочно! Выгребай из складов все вооружение и боеприпасы, которые там имеются. И зам по тылу со старшинами объясни популярно, чтобы никак у меня нычек!
Генерал молодцевато выскочил на крыльцо и оглянулся. В воздухе плыли клубы сизого дыма, армейский мат и ощущение беды.
Город сдавал, сдавал потихоньку позиции. Армия пришла слишком поздно, и теперь жители Добрынинска расхлебывали последствия этого разгильдяйства. Эвакуация населения также началась поздно. И скоро все окружающие областной центр дороги были буквально забиты автомобилями и людьми. Областное и городское начальство слишком долго пытались выслужиться перед столичным начальством, показывая этим, что будто бы держат ситуацию под контролем. В Совете Безопасности страны еще пару дней решали, кому поручить военную часть операции: Росгвардии или все-таки военным. А в Генштабе еще некоторое время продолжалось препирательство между различными родами войск.
Именно этого потерянного навсегда времени и не хватило обычным людям, чтобы спокойно собраться и выехать. Итогом набирающего силу бардака были новые жертвы и бесконечные страдания пойманных врасплох жителей области. В спешке эвакуации терялись дети, ценности, родственники. Стоящие на выездах из города военные бесцеремонно выхватывали из толпы беженцев мужчин призывного возраста, оставляя семьи без опоры и защиты. Обозленные "призывники" стреляли в спину ментам и собственным командирам, только усиливая прифронтовой хаос. Слишком ретивые начальники воссоздали военные трибуналы, рубя головы налево и направо. Русь снова и снова производила новые реки крови.
А город горел. Михалыч и урядник с мрачным выражением лица наблюдали многочисленные пожарища, охватившие кварталы областной столицы. Они оба были ранены и теперь их вывозили из госпиталя на попутном военном транспорте.
— Как у нас, — вздохнул ратник из неведомого мира, и попросил папиросу у лежащего тут же рядом Ратмирова, тот был бледен, но все еще с папиросами, — Начудили чародеи с окнами в тайные миры, вот и расхлебываем.
