— Всё верно, друг Алёшка… всё верно, — отреагировал Роберт.
Варакин взялся за бегунок молнии на олимпийке и поёрзал его вверх-вниз, то обнажая накаченную грудь, покрытую россыпью татуировок, то пряча её.
— Вы уж простите моего отца. Написал он разных законов, — взмахнул ладошкой князь совсем не по-мужски. Сказал он протяжно, с издёвкой. — Поймите… были сложные времена: одни бояре настаивали разбудить вас, другие вовсе желали, чтобы вы никогда не проснулись. И мой отец принял решение назначить вас неприкасаемой особой, жалуя титул императора. На бумаге всё выглядит громко — почётно. Император Сибири, звучит великолепно. И мне тоже нравится, и советники мои в восторге. Но это слово, оно как выстрел из гаубицы, но лишь холостыми… потому что на деле титул лишь защитная грамота, как ярлык великого князя от посягательств на ваш гений.
— Я так и знал! Это игры политиков. Ну, всё как всегда! — всплеснул руками Яша и плюхнулся обратно на диван.
— Не огорчайтесь… как ваше имя, Алёшка? — расплылся в улыбке князь и хлопнул ресницами, до гендерной боли оскорбляя брутального мужчину Якова Караваева.
— Спасибо, что сохранили наши жизни князь, — галантно поблагодарил Роберт Варакин. — Спасибо, что не оставили шанса глупцам разобрать нашу усыпальницу по кирпичикам.
Роберт отвесил изящный реверанс, подсмотренный в старом фильме, который он видел ещё ребёнком.
— Весьма… весьма, — изобразив аплодисменты, удовлетворился учтивостью государь. — Но рассчитывать на мою снисходительность не приходится. И посему я хочу предупредить вас. Вам придётся хорошенько потрудиться, перед тем, как двери лаборатории откроются так широко, что вы сможете выйти отсюда. Да… и чуть не забыл… народу будет объявлено, что император Сибири проснулся, но, о горе… впал в кому, а врачи дворцового госпиталя вступили в схватку со смертью. Я сделаю именно такое заявление, записывайте Парамон: державная власть и весь сибирский народ будет биться с хворью императора до победного конца!
Роберт расстегнул до пояса олимпийку и присел к компьютеру, демонстрируя — то ли готовность к работе, то ли упадническое настроение интеллектуального невольника.
— Короче, мужики… будьте людьми! — князь опустил руки и встал, как нормальный человек. — Сделайте доброе дело, увеличьте срок хранения сыворотки. Продлите на месяц, а желательно на годы. А то, знаете, сковывают сроки, страдают люди. Но если вы Роберт создадите нечто изысканное, нечто гениальное, чтобы таблетки работали даже по истечении долгих лет, то я подарю вам княжество и целую армию секачей — отборных, кряжистых кабанов!
— А мне волость, а мне кабанов? Я тоже хочу править! — потребовал равноправия Караваев.
Витольд вполне благосклонно посмотрел на друга Варакина.
— Если выйдет прок с лекарством, то и вам Алёшка я дарую земли. Хотите получить Байкал или весь Красноярский край? Прелестные места доложу я вам. Зимы нынче тёплые настали: до Турецкой державы ещё не прогрелись, а вот со Страной Бавария или Саксония — вполне можно сравнить. Хотя в последние годы стало снова холодать. Уж не к концу ли Света все эти перепады…
***
Роберт щёлкал мышкой, складывая в стопки тузов, королей и шестёрок. За время его сна из жизни ушли все, кого он знал — все кроме, верного друга Яши. Люди лежат в могилах, а старому компьютеру всё нипочём. Удивительно…
Якова будоражили совсем другие вопросы. Встреча с князем Витольдом разочаровала его, хоть плачь. Вместо создания великой цивилизации, вместо полётов к Сатурну и на Юпитер, люди превратились в тунеядцев, посылающих на смерть кабанов, чтобы самим не озвереть.
— Измельчал народ — отупел! — сопел от злости Яша. — За столько лет ничего нового, а только всё испортили. Скажи Роб, зачем людей превратили в наркоманов? И почему этот Витольд, князь всея Якутска, не выпускает нас из лаборатории?
Варакин продолжал, как ни в чём не бывало спокойно перебирать пальцами по клавиатуре. Он будто не слушал друга. Но затем посмотрел на стол заставленный тарелками с обглоданными свиными косточками и спросил:
— Алёшка, ты мясо ел?
— Я мясо ел… пока кормят, — ответил Караваев.
— Во-первых — поел, убери за собой… и за мной тоже, а во-вторых — вспомни светлое прошлое, когда умирали миллиарды людей. А засыпая в камере, мы знали, что проснёмся в удивительном мире — всё так?
— Догадывались…
— Какие ещё вопросы? Прими реальность, какая она есть. Мы должны радоваться, что наши прогнозы сбылись. Ты и я здоровы и готовы к битве. Так почему же теперь, когда мой лучший друг лопает от пуза продукт, запрещённый современным законом, у него задрожали колени?
— Ничего у меня не дрожит. Я просто хочу выйти на улицу. Подышать хочу! Увидеть солнце хочу! И не желаю, чтобы за мной подглядывали! — Яков показал кулак видеокамере, через которую за учёными наблюдала охрана дворца.
***
Князь, советник Федот Мокрицин и глава службы охраны княжеского дворца, Елисей Одноглазов — в шесть глаз смотрел на экран монитора.
— Они могут сбежать из лаборатории? — живо интересовался Витольд.
— Это невозможно! — твёрдо ответил Одноглазов.
— Может, через подземный ход попробуют?
— Исключено. Здание на сваях. Площадка под домом ограждена и хорошо охраняется.
— А если рискнут через вентиляционную систему? — спросил Федот.
— Пустой номер. Мы предусмотрели и этот вариант. Бесполезно.
Зрачки Витольда вращались, как у последнего психа. Он думал.
— Возможно ли, подкупить охрану?
— Кого, вот этих? — усмехнулся Елисей.
В дальнем углу комнаты играли в «камень-ножницы-бумагу» три кабана. Не три сказочных поросёнка, которым можно заморочить голову, а три громадных секача.
— Клык! — позвал одного из вепрей начальник охраны. Кабан спрятал пальцы за спину, быстро подбежав к людям. — Сколько тебе надо монет для полного счастья, Клык?
— Мое счастье любить князя! Я рад служить Витольду первому, убивая его врагов! — отрапортовал кабан и облизнулся.
Государь не сомневался, что объедки со стола достаются и этому мордовороту. Не князю он служит, а рвётся жрать свежее мясо каждый день.
Витольд принял решение и дал приказ:
— Рацион императора и его придурковатого помощника сократить — и чтобы ни кусочка свежатины. Кормить только искусственной плотью, овощами и фруктами, как рядовых граждан. Нет привилегированных персон в нашей державе — все равны. Ты верно понял меня, Елисей?
— Так точно! — козырнул глава охраны Одноглазов.
***
— Выпьем, брат? — еле ворочал языком Шмаль.
— Будет сделано, босс, — еле поднимая рюмку, отозвался рыжий. Он был настолько пьян, что, казалось, сейчас рухнет.
Настроение было подавленное. Такой обман, такое кидалово! Чёрного развели, как котёнка на фантики. У него украли женщину, предал друг Абраша. Чтобы вернуть любимую Муру, надо привезти в Алдан человека. Да где такое видано?
Чёрный так расстроился, что решил немного выпить. Сняв номер в гостинице со странным названием «АЯМ-2», он вместе с Барсом заливал горюшко местной бормотухой — такой же вонючей, как любая из алданских помоек.
— Босс, а как мы подберёмся к императору? Там сек… юрити, — икнул рыжий. — Их же много… или не будем никого похищать? Может, сразу в Крым рванём?
Чёрный достал картинку, украденную из библиотеки. Сейчас его интересовал только тот, кто держит дедулю за лапу — император Варакин.
— Нет, брат. Тута дело принципа. Знаешь, как в спорте: раздался свисток, брошен клубок, и завертелся, завертелся игрун — не остановить.
— Интересно. Но как мы его похитим? Я ведь простой сибиряк. У меня четыре хвоста и одна лапа… ну то есть… а ты авторитетный кот. Как мы обычные пацаны сможем подобраться к самому императору?!
Шмаль снова выпил. Смахнув капли с усов, деловито сказал:
— Есть у меня идейка по ночняку. Короче, слухай. Мы по-тихому прошмыгнём во дворец, наваляем там свинорылым и пока они в ступоре, умыкнём Варакина. Как тебе мысль?
