— У тебя сохранилась копия плана? — спросила Шалайя у Щербы.
Генерал пошарил в карманах, извлёк потёртый листок.
— Как знал, что пригодится. Вот он, — старый кабан бросил на стол начертанную от лапы карту штурма. — Но что толку, Репо же убили. А завтра наступит и наш черёд. Глупая это затея. Только молоденьких солдат в пекло отправим. У меня сын подрастает. Боязно.
Бароны тоже расстроились. Клещ поставил на стол трёхлитровую бутылку, придавив ею листок. Хруст вынул из серванта четыре стакана. Сковырнув пальцем грязь с ободков, налил до края.
— Давайте помянем Душмана, — сказал Хруст и, звонко шмыгнув пятаком, загнал горючие слёзы обратно в пазухи.
Кабаны выпили, не закусывая и не чокаясь.
— И вы считаете себя боевыми секачами? Называете себя кабаньей элитой? — завелась Шалайя, высушив до дна полный стакан. — Ну и мужики пошли! Вы не офицеры, вы тряпки! Чтоб вам рожать, как настоящей бабе!
Генерал с интересом посмотрел на женщину, которая была никак не меньше его самого. Водка медленно расплывалась по телу, согревая копыта и пуская в ход обворожительные чары. Щерба протянул лапу и поправил лямку сарафана на плече у дамы. Их взгляды встретились. Пробежала искра. Всего миг и вспыхнула молния.
У всех кабанов были впечатляющие клыки. До слоновьих бивней им далеко, но всё-таки…
— Я немного погорячилась, назвав вас тряпками, — извинилась Шалая.
Вместо бивней у неё густо росли приличных размеров усы, на подбородке топорщилась редкая бородка, а её пять сосков (один по ошибке ампутировал пьяный врач-енот), так и выпирали из-под сарафана.
— Охрич! — позвал генерал своего сына.
Поросёнок будто ждал. Он выскочил из комнаты, встав перед отцом по стойке смирно.
— Да папочка, — вытирая влажный нос, отозвался малыш.
— Сын, иди-ка ты погуляй… развейся. Можешь в кино сходить, ну или ещё куда… куда вы там ходите?
— А можно мне к тёте Нюше съездить? — радостно захрюкал пацан.
— Конечно, ты ведь мой сын. Тебе можно всё, — важничал генерал.
— А в школу?.. как же я в школу пойду? Далеко ведь. Папа, сделай мне отпуск, разреши остаться у тёти Нюши, хотя бы на две ночки?
Щерба задумался. Он вспомнил, что на кухне стоит ещё три бутылки водки. Настроение приподнялось ещё выше.
— Охрич… ты знай сынок. Для тебя я сделаю всё что угодно. А про школу вообще забудь. Нечего там делать.
Мальчонка обрадовался. Постукивая копытцами о пол, как заводной заяц-барабанщик он хотел ещё что-то спросить, но замялся.
— Не тяни сын. Говори что надо.
Охрич бегал глазками, выбирая с чего начать.
— Знаешь, папа… учительница пугала меня, что когда проснётся император Варакин, то тебя вызовут в школу. Вот я и спрашиваю. Тебе уже позвонил директор Иванов? Он такой строгий и говорит странно.
Кабаны заметно расслабились, а наивный вопрос поросёнка даже заставил забыть о смерти товарища. Генерал загадочно улыбнулся, будто ведал великую тайну.
— Сынок… знаешь, что мы сделаем с императором Робертом и с другими людьми?
— Я не знаю, — пискнул пацан.
— Мы посадим их в большое корыто, где-нибудь во Владивостоке и отправим в плаванье через весь океан. А тех, кто откажется путешествовать, расстреляем на месте. Запомни сынок, скоро кабаны станут самыми главными на Земле. Планета свиней! — неожиданно выкрикнул Щерба и, подскочив со стула, топнул копытом, вскинув лапу перед собой.
У каждой тайной организации должен быть свой лозунга, а громогласному лозунгу необходим не менее впечатляющий ответ. Охрич радостно взвизгнул и тоже топнул о пол; затем вскинул ладошку и выпалил, как научил отец.
— Свиней планета!
Глава 10
У людей однажды впавших в «ярость» радикально менялась жизнь. Таков закон Страны Сибирь. Человек, вкусивший кровь гибрида, лишался работы и покидал прежнее место жительства. Он отказывался от старых знакомств и редко виделся с родственниками, потому что того, кто почувствовал вкус горячей плоти, было уже не остановить. Желание насытиться, будет преследовать убийцу вне зависимости, употребляет гражданин таблетки или нет. В стрессовой ситуации возможен неконтролируемый выброс энергии. Незаурядный торг на рынке из-за пучка редиски может перерасти в агрессию, а запах животного или его страх — спровоцировать голод.
Поскольку лечение от недуга ещё не придумано, люди, совершившие нападение на антропоморфа, отторгались обществом и становились, кем они являлись всегда — самыми опасными хищниками на Земле, способными выбирать жертву, но только в строго отведённых местах.
Мария Борисовна Пяточенко совсем не жалела, что оставила школу. Она, конечно, любила свой коллектив и озорных поросят, но ветер свободы, а особенно вкус смачной свежатины — нравились гораздо больше. У бывшей воспитательницы был выбор, куда переехать и чем заняться после убийства подростка. Ей предложили работу на птицефабрике с переездом в город Благовещенск. Вторая рекомендация звучала не менее заманчиво — трудоустроиться контролёром в охотхозяйство, что рядом с Владивостоком. Но она выбрала другую профессию.
Марии Борисовне всегда нравилось путешествовать, переезжая на большой машине с одного пункта в другой. Длинные дороги манили её сибирскими просторами, а перекрёстки, где-то вдали от городов пробуждали забытое чувство выбора уникального пути. К тому же существовала огромная разница, что перевозит грузовик. Если в холодном рефрижераторе на железных крюках висят бараньи и свиные туши, то перемены уже не казались такими трагичными; а отрезав кусок мяса и, бросив его на раскалённую сковороду, текут жадные слюнки и рождается восторг: жизнь-то удалась!
Бывшая воспитательница получила новую профессию экспедитора. В её задачу входило принять груз, после доставки — сдать. Сложность работы состояла в двух вещах. Первое — нужно перевозить запрещённый законом товар (небольшая проблема этического характера), но зная, куда доставляется свежатинка, сложность превращалась в иллюзию опасности. Второе неудобство, это место где грузилась машина. В городе Алдане не жаловали людей. Приходилось подъезжать на мясокомбинат ночью, чтобы никто из вольных сибиряков не заметил в кабине бывшую учительницу и водителя.
Сегодня была первая поездка в свободный от княжеской власти город.
Машина прибыла на скотобойню ровно в два часа ночи. В три гружёный рефрижератор проехал алданский блокпост в обратном направлении. За рулём сидел опытный водитель. Ему немного за пятьдесят. Он не первый год снабжал якутского князя мясом. Его звали Геннадий Сыроежкин.
— Алдан мне не понравился, — поёжилась женщина. — Какой-то он жуткий. Никакой вольницы я не почувствовала. Всюду вонь, гадкие мухи и грязь. Вы видели Геннадий, какими глазами волк смотрел на нас? Он ведь совсем дикий.
— Митька Кормовой, с охраны мясокомбината, что ли? — хмыкнул водила. — Серьёзный зверь. У такого каждая косточка на счету. Он враз башку откусит, попытайся его обмануть.
Мария Борисовна снова почувствовала неудобство. Ей вспомнился пятиклассник из 47-й свиношколы. Наверное, он тоже думал, что на раз-два запугает учительницу. Но не вышло. И теперь благодаря его глупому поступку началась новая жизнь. Спасибо тебе, пятиклассник Чиж. Пусть земля станет тебе пухом.
— Но люди волков не обманывают, ведь так Геннадий?
Водила крутил баранку и улыбался. Неужели она так наивна? Спрашивает азбучные истины, словно дитя неразумное.
— Не зверей бояться нужно, а людей, — благодушно предупредил Гена. — Я в прошлом годе по весне ехал. Так всего в ста кило́метрах от столицы на меня напали…
— Да вы что?
— Вот тебе и что. Стоят двое в форме с пистолетами — будто полиция. Но я знаю, что никогда не бывает в том месте патрулей, ну и жму на педаль прямо в коврик. Раздавил бы гадов.
— А они куда? В кусты?
— Ага, на пальму банановую!.. они за мной. Место глухое, связи нет, вызвать подмогу невозможно. Я, значится, гоню, а экспедитор Семён Семёнович, да вы его не знаете, между прочим, классный мужик со своим взглядом на мир… ну так вот, он ружьё схватил, в бойницу просунул и как начал палить.
