— Я как раз очень хочу понять. Что это означает сейчас и что произошло тогда. Спрашиваю, потому что за ним ведь шли не только молодые горячие головы. Люди в годах, с высокими званиями, серьезной карьерой. Что ими двигало, неужели только его чары?
— Общая идея, как я понимаю, состояла в том, что Рим прокис в своих границах и ему требуется небольшая целительная война. Немного правды в этом есть, сложно содержать боеспособную армию, почти не воевать — если не считать пограничных редких конфликтов — и при этом как-то канализировать декалитры тестостерона. Но не все легаты ради этого плюют на мнение сената. Должен сразу сказать, что многие легионеры и флотские придерживаются другого взгляда на проблему. Для них Конрад Тарквиний — настоящий герой, который отдал, как они думали, жизнь ради величия Рима. Представляете, что сейчас творится на квартердеках? С тех пор как кто-то так удачно слил информацию о его чудесном извлечении из могилы, мы с трудом удерживаем личный состав от волнений. На «Светоносном» я могу поручиться за дисциплину, но во Втором Объединенном, как вы могли заметить, больше сотни кораблей.
Кто же, интересно, разнес эту информацию, подумала Электра. Надо чтобы Квинт все-таки нашел концы. Кому выгодно, чтобы у нее тут были еще и легионерские бунты. Чтобы она не справилась. Гаю Августину? Но он сам опасается своего родича. Аэцию Лентиллу, которому она тут как кость в горле? Дорогому кузену, чтобы без него никак было не обойтись? Кто-то хочет настолько перегрузить ее задачами, чтоб у нее все-таки мозги сгорели?
— А все-таки как вы канализируете их агрессию? Вот эти драки в столовой — это обычное дело? — спросила она вслух.
— Вне военного времени — самое обычное.
— При старших по званию? Ну хорошо. Если вернуться к Конраду — а для вас он кто? Только лишь преступник?
Кастор помолчал, вспоминая. Потом послал запрос на передачу видео, она приняла. Короткий ролик: орбита чужой планеты, дата и время внизу поля зрения, снято через визор тяжелого десантного шлема. Рой серебристых точек, поднимающийся из гравитационного колодца, потом ослепительная вспышка, зеленые концентрические круги — и вот уже точек не тридцать, а двадцать девять. Частое дыхание, реже, реже, потом вдруг щелчок — и картинка исказилась, перевернулась. Тот, кто записывал видео, отстегнул и снял шлем.
— Римляне пошли против римлян, понимаете, — дрогнувшим голосом сказал Кастор. — Этого не случалось веками. Из-за того, что харизма одного человека перевесила здравый смысл. Вы очень харизматичны, домина. Я смотрел ваши выступления.
— Я?.. Ну что вы… Эти точки в записи — это десантные боты? Сколько там человек — десять? Двадцать?
— Десантные транспорты. Несут по четыре центурии каждый. Адмирал Метелл принял решение сбить один, чтобы остальные сдались без боя.
Электре вдруг стало понятно, почему лицо легата посечено такими глубокими шрамами. И наверное — почему он не хочет их убирать.
— Боги. Боги. Но этого не хватило? Был еще штурм?
— Большая часть наших легионеров была приказом адмирала блокирована на квартердеках. Кроме тех, чей индекс лояльности никогда не опускался ниже девяноста семи процентов. Это была операция флота и…
Он с силой потер ладонями лицо и глянул ей в глаза.
— И тех, что ни на секунду не поколебался в своей верности сенату и римскому народу. Нам пришлось штурмовать каждый транспорт. Каждый, понимаете? Из-за человека, который решил, что его личное величие и амбиции превыше присяги. Еще одного такого раза я бы не хотел пережить, простите, домина. Прошу вас немедленно принять мое заявление об отставке.
Наверное, он так тогда и не надел обратно свой шлем. Не смог прятать лицо от тех, в кого должен был стрелять. И лично повел своих людей в бой. А теперь швырнул ей в лицо рапорт об отставке — первый же человек, с кем она попыталась наладить контакт самостоятельно. Легионеры имеют право получить отставку, они не приколочены к флоту гвоздями, пока не началась война. У них свои командиры и свои решения. Если дела пойдут неважно — а они, похоже, собираются перещеголять самый дурной сон — то таких людей на нее свалится сколько? Сотня? Тысяча? С ним и такими как он необходимо научиться говорить, иначе несдобровать.
— Кастор, я понимаю, почему адмирал тогда подал в отставку. Удивительно еще, что не застрелился. Но вы-то. Не на вас лежит ответственность за эту гекатомбу. — Электра осеклась. — Простите. Я не то говорю. Это же… это же трагедия для четырехсот семей. Один тот залп. Матери, отцы, дети, семейные партнеры, друзья — столько людей пострадало. Это повод для государственного траура.
— Братья.
— Примите мои самые глубокие соболезнования.
Кастор замолчал. Неужели брат был на той стороне, подумала Электра. Неужели он был в том транспорте.
— Сенат принял решение траур не объявлять. Боялись бунта на кораблях. Ведь не было известно, какие именно корабли ждали мятежники.
— Но семьи. Неужели молчали? Я не понимаю, как такое можно скрыть. Когда год назад был несчастный случай на марсианском горнорудном, погибших было на порядок меньше, но разговоры не стихали несколько месяцев. Памятные знаки, монумент в сети…
— У меня нет ответа на ваш вопрос. Разрешите идти?
— Простите, что измучила вас. Конечно, идите.
Кастор смял стакан из-под кофе. Янусу Метеллу десять лет назад он рапорт не подал, а ей, значит, сразу в нос свою отставку сунул. Обидно.
— Если вы на самом деле решите подать в отставку, я не уверена, что имею полномочия ее принять. Не я назначала вас на вашу должность и не мне вас с нее снимать. Я всего лишь временно исполняю обязанности.
— Имеете. Сейчас у вас достаточно власти, чтобы расторгнуть любой военный контракт Второго флота. И я прошу вас удовлетворить мою просьбу.
— В таком случае попрошу передать мне дела по порядку. Перечислите, кого б вы назначили себе на замену, почему, кому пора на повышение, кого ротировать. Все о личном составе: на кого опереться, кого на берегу ждут, кто скандалист в команде. Может быть, людям чего-то не хватает? — Кастор, кажется, на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки. — Не подумайте, что палки вам в колеса сую. Вы же сами не захотите оставить своих людей некомпетентному и неподготовленному руководителю.
— Домина Электра, знаете, каким образом адмирал Аурелий сместил флагман-легата Квинтиллия Красса?
— Вы сказали — упразднил его должность?
— Скажем так, это произошло в течение пары минут. После десяти лет беспорочной службы. По щелчку пальцев и минутной придури! Хваленая комиция по сбоям во главе с Квинтом Аурелием даже не пискнула. А вы решили позаботиться о людях? С чего бы? Мы для вас просто свалившаяся на голову огромная проблема, разве нет?
— Разумеется, проблема. Мне на голову свалилось полторы сотни капитанов, о которых я знала вот сколько — ничего. Многие из них были в ярости, а некоторые плакали, Кастор, вы это можете себе представить?
— Флотские, — пробурчал Кастор и посмотрел на нее — неужели? — с толикой сочувствия.
— Думаете, я мечтаю повторить знакомство с легионами в том же ключе?
— Легионеры по крайней мере плакать бы не стали.
— Мне от этого не легче, если я не буду притом знать, как у вас все устроено, как налажены рабочие процессы, от кого чего ждать. О боевых компетенциях я, заметьте, не спрашиваю, это уж точно не моя сфера ответственности, а непосредственных командиров. Надеюсь только, люди у вас разбиты на команды в соответствии со своими навыками и психопрофилями и в боевых условиях никаких инцидентов между ними не будет.
— В боевых условиях? Думаете не останавливаться на разграблении лунной базы? Толково!
— Вам-то что? Вы же увольняться собрались, а? — не удержалась Электра. Потом вздохнула. — Я не брошу римлян против римлян, я уже говорила это. Но было бы странно держать боевой флот и вовсе не рассматривать возможность военных действий, не так ли?
— Ну, знаете ли!
— Как бы то ни было. Без подробной передачи дел никакой отставки я вам не дам. И в целом не хотела бы разбрасываться кадрами. Передумаете — буду рада.
