— Мы все скорбим об этом, — Гуидо на мгновение прикрыл глаза, — но в этом есть и твоя вина. Ты не снабдил его полной информацией. Котор решил, что мальчишка — слишком легкая добыча, и за ним никто не стоит. Но, — он выставил перед собой сухой узловатый палец, — это оказалось не так!
— Я не вижу за собой вины, — проявил свой гонор Самир, — все, что я знал, я рассказал Котору, — твердо ответил он.
— Это уже дело прошлого, и Котора не вернешь. Хотя, по правилам агрики, виновный в его смерти должен быть наказан, — и Гуидо снова внимательно посмотрел на Самира, отчего у того по спине пробежал легкий холодок.
— Это все проклятый мальчишка! Он всегда выходит сухим из воды. Вы должны уничтожить его! — в ответ завелся Самир, — я готов заплатить пятьдесят тысяч альтов!
— Да, да. Во всем виноват пресловутый Семи. Я не спорю с тобой, но твое нездоровое желание избавиться от него меня настораживает. Чем он так опасен, что ты безумно жаждешь его смерти? О чем ты недоговариваешь?
— Ничем. У меня с ним просто личные счеты. Я сам понимаю, что сейчас для меня это уже не так важно, как раньше. У меня был план провести показательный суд и порку в его лице всех жрецов. Не вышло, — Самир развел руками, — знаю, агрика не прощает тех, кто виноват в гибели их членов. Из-за Семи погибло двое! Именно он является причиной. Здесь нет моей вины, и я готов оплатить деньгами вашу месть.
— Понимаю, лучше расстаться с деньгами, чем с жизнью, — Гуидо слегка усмехнулся. — Нас в агрике осталось не так уж много. И гибель двух далеко не последних человек, занимавших важные посты, весьма болезненна. По старой дружбе, — он кивнул, глядя на Самира холодными глазами, в которых не было и отблеска сочувствия, — у нас вчера был сбор именно по этому поводу. Место главы пока свободно, им мы займемся позднее, а пока разговор шел о Семи. Я предлагал оставить его в покое, — видя, что Самир хочет возразить, Гуидо махнул рукой, останавливая его, — месть хороша в свое время. Не стоит спешить. Но нас, из старой гвардии, осталось слишком мало. Большинство членов агрики слишком молоды и горячи. Мне не удалось убедить их в своей правоте, как я ни старался.
— Совет принял решение убить Семюселя? — перебил его Самир.
— Принял. Хотя я считаю это неоправданно рискованным мероприятием. Там идет война, и это будет непросто осуществить.
— Как раз на войне это не должно быть проблемой, — довольно возразил Самир. Он-то проблем здесь не видел. Во время боя всякое случается, и ему уже доводилось пользоваться подобными ситуациями, чтобы устранить куда более значимых людей, чем Семи.
— Да, но такое убийство противоречит духу агрики. Мы должны показательно казнить виновного в гибели наших соратников, а не просто прикончить ударом в спину во время боя.
— Что ж, вы меня порадовали. Я от своих слов не отказываюсь, и по-прежнему готов выплатить денежную премию за голову Семи, — Самир, не дожидаясь Гуидо, встал, показывая, что считает встречу законченной, — жду от вас хороших новостей. Как только они поступят, я передам вам оговоренную плату.
— Сядь, — жестко проговорил Гуидо, — мы еще не закончили!
Самир, не ожидавший такой резкости, сел обратно на стул и удивленно посмотрел на своего собеседника.
— Решение принято, но я по-прежнему могу наложить свое вето на него.
— Как же я мог забыть, — усмехнулся Самир, приходя в себя, — патриарх Гуидо. Так что вы хотите от меня? Да, я заинтересован в смерти Семи, но, как уже сказал, совсем не так сильно, как раньше. Что вам нужно — деньги, услугу?
— Вечером к тебе заглянет мой человек. Ты передашь ему половину денег, что обещал за смерть мальчишки, и незаполненный бланк на дворянство. Я знаю, у тебя они есть. С княжеской подписью и печатью.
— Хорошо, это выполнимо, — слегка передернув плечами, ответил Самир, и снова поднялся, — если это все, я пойду.
— Иди, — негромко откликнулся Гуидо, — мы решим проблему с Семи.
Когда за Самиром закрылась дверь, в кабинете появился молодой худощавый парень.
— Ты все слышал? — спросил у него старик.
— Да, патриарх, — слегка поклонившись, ответил тот.
— Вечером зайдешь к Самиру, заберешь деньги и бумаги. И… он нам больше не нужен. Ты понял меня? — он сурово взглянул на паренька.
— Все сделаем, — молодой человек кивнул и покинул кабинет патриарха.
Я проснулся среди ночи от истошных криков:
— Нападение! — и резко выскочил из палатки, даже не удосужившись нормально одеться. Вокруг тускло горели костры, суетились люди, а среди них страшными тенями носились звери. Рядом мелькнул огненный шар, на мгновение осветив побоище, устроенное в лагере. Разорванные тела людей, поваленные палатки. Где-то в стороне раздался крик Пфальца:
— Всем собраться вместе, разобрать копья, быстрее! Маги, работайте!
Я стоял чуть в стороне и, быстро придя в себя от увиденного, бегом направился в том направлении, откуда звучал зычный крик сержанта. Далеко продвинуться мне не удалось: я позорно споткнулся о тело одного из солдат и упал на землю. Чертыхаясь, поднялся на ноги, и заметил рядом с собой лейтенанта Мортона. Он, крепко сжимая в руке копье, с побелевшим лицом смотрел на здорового медведя, который несся в нашу сторону большими прыжками, сшибая лапами всех, кто попадался на его пути.
Когда ему оставалась до нас буквально пара прыжков, я бросил первое заклинание. Спасибо Нарциссу, который заставлял меня до изнеможения повторять эту простую руну. Камни под лапами медведя брызнули в разные стороны мелкими осколками, и готовый прыгнуть на нас зверь, потеряв опору, рухнул на брюхо буквально в паре шагов от нас.
Я крикнул Мортону:
— Очнись! — но он никак не отреагировал. Тогда я бросил в медведя огненный шар, и сразу понял, что наставник был прав: глупый поступок. Файербол врезался в шкуру медведя, не причинив ему видимого вреда, а только ослепив меня. К счастью, и медведь на мгновение потерял ориентацию в пространстве. Он дико заревел и, поднявшись на задние лапы, навис над лейтенантом.
Вырвав у Мортона из рук копье, я со всей силы ткнул его в открывшийся передо мной живот зверя, для надежности уперев пятку копья в каменистый грунт. С мерзким чавканьем копье пробило шкуру медведя. Зверь дико заревел и попытался дотянуться до нас своими громадными когтями, еще сильнее насаживаясь на копье. Схватив лейтенанта за шкирку, я отдернул его в сторону, и завороженно наблюдал, как медведь, истекая кровью, упорно рвется в нашу сторону. С каждым мгновением он терял силы, пока не рухнул бездыханно на землю буквально в паре метров от нас, окрашивая землю красной дымящейся кровью.
— С-спасибо! — слегка заикаясь, произнес Мортон, приходя в себя, — ты спас меня.
— Да, но, боюсь, бой еще не закончен. Идем к сержанту, нам надо спешить, — я потянул его за рукав в ту сторону, откуда раздавались звуки боя.
Ориентируясь на крики Пфальца, мы добрались до машины, где, ощерившись копьями, собрались все уцелевшие солдаты, но к этому времени звери отступили.
Целый день я вместе со всеми занимался грязной работой. Оттаскивал трупы зверей, собирал части тел погибших солдат, разбирал разворошенное имущество. В лагерь прибыли жрецы и целители, которые оказывали помощь пострадавшим. Горт пережил нападение так же, как и я, не получив ни одной раны, а вот Колину повезло меньше. Я навестил его в палатке, где лежали раненые.
— Как ты? — присев рядом с бледным парнем, поинтересовался я. Внутри лазарета пахло кровью, слышались стоны людей. Сама атмосфера пугала и наводила на грустные мысли о бренности всего сущего.
— Уже лучше, — тихо произнес Колин, — хорошо, что жрецы помогают. Мне вырвали здоровый кусок мяса из ноги. Говорят, обычные целители такое лечат, но в итоге может полностью выгореть магия. Ты же знаешь, что магия — это то, чем я живу. Можно сказать, мне повезло, что лагерь жрецов оказался неподалеку от нашего, и они так быстро пришли нам на помощь.
— Ты уж давай поправляйся скорее, — я слегка похлопал его по плечу, поглядывая на перебинтованную ногу. На бинтах было много засохшей крови. С трудом верилось, что Колин в ближайшее время сможет присоединиться к нам.
