– Куза дала, – Молли шумно выдохнула.
– Куза?! – Дорин посмотрел на нее как на сумасшедшую. Молли запрокинула голову и рассмеялась. – Я не верю тебе.
– А мне плевать! – она прикурила еще одну сигарету. – Я говорю то, что есть, а ты уж сам решай.
– Решать что?
– Хочешь ты этого или нет, – Молли попыталась сдержать кашель. Голубые глаза налились кровью. Она выдохнула густую струю дыма Дорину в лицо и попыталась отдышаться. – Ну так что?
– Что?
– Ты будешь курить или нет?
– Не знаю.
– Трусишка! – Молли снова затянулась и поманила Дорина к себе. – Открой рот, – сказала она, давясь дымом, обняла его за шею и потянулась к его губам. – Ну же! – в голубых глазах вспыхнул детский азарт. – Не капризничай! – она выдохнула дым ему в рот, почти коснувшись своими губами его губ. – Видишь? Совсем не страшно!
Дорин не ответил.
– Давай. – Молли отошла от него, продолжая пытливо вглядываться в глаза. – Теперь сам.
– Сам? – он посмотрел на сигарету в своей руке, пожал плечами и затянулся.
– Умный мальчик! – Молли снова обняла его. – Давай, сделай то, что я только что делала тебе.
Дорин наклонился к ее открытому рту, выдыхая скопившийся в легких дым. Молли притянула его к себе, поцеловала и отпрянула назад, вглядываясь ему в глаза.
– Покурим еще? – предложил Дорин и, не дождавшись ответа, затянулся догорающей сигаретой.
Едкий дым заполнил легкие, и Дорин зашелся громким кашлем. Сквозь красную пелену, застлавшую глаза, он видел, как Молли стоит в стороне, наблюдая за ним.
– А ты забавный.
– Что?
– Умный и забавный, – она снова обняла его. Прижалась к нему.
Дорин вспомнил свою семью: жену Виттори, дочь Магду. Какое-то странное оцепенение сковало его тело – не то страх, не то раскаяние.
– Расслабься, – услышал он далекий голос Молли. – Я тоже сомневаюсь.
– Сомневаешься?
– Ну конечно, – не поднимая головы, она начала расстегивать его рубашку.
– Подожди.
– Нет, – Молли потянула его вниз. Расстегнула ему брюки, подняла подол своего платья и уперлась руками ему в грудь. – Это все равно случится.
– Я не знаю…
– Я знаю, – сказала Молли.
Дорин закрыл глаза, попытался представить свою жену, но ничего не вышло. Он был здесь и сейчас.
– Молли? – позвал Дорин, пытаясь подстроиться под ее ритм.
– Что? – она открыла голубые глаза. Посмотрела на него сверху вниз томным взглядом.
– Ничего, – он качнул головой, сжимая руками ее бедра. Молли улыбнулась вымученно и отстраненно. – Что-то не так?
– Нет, – она наклонилась и поцеловала его.
Дорин попытался продлить поцелуй, но губы Молли ускользнули от него, быстрее, чем утренний сон. Он поднял руки к ее плечам и снова притянул к себе. Поцеловал. Скосил глаза в вырез платья на обнаженную грудь. Снова поцеловал. Нашел своим языком язык Молли. Вздрогнул, почувствовав, как она укусила его за губу. Отпустил ее плечи. Сжал пальцами грудь. Нащупал под тканью сосок и ущипнул, чувствуя, как он твердеет. Молли поморщилась. Взяла его за руки и вернула их на свои бедра. Дорин снова закрыл глаза. Попытался ни о чем не думать. Время замерло…
– Понравилось? – спросила Молли.
– Не знаю, – честно признался он.
– Я тоже, – она поцеловала его в неподвижные губы. Поднялась на ноги. Поправила одежду.
– Боишься? – спросил Дорин.
– Нет.
– А я боюсь, – он услышал ее смех и обиделся. – Мы не должны были это делать.
– Почему? – Молли смотрела на него, как мать смотрит на своего ребенка.
– Просто не должны и все, – Дорин натянул штаны и обнял Молли, прижав к себе.
– Ты странный, – недовольно фыркнула она, высвободилась из объятий и прикурила новую сигарету.
Руки доктора Кезарда. Они обследуют шрамы на ногах Молли. Поднимаются выше. Искушение и работа. Чувства борются между собой. Так же, как взгляд. То плотоядный, то подчиненный профессиональной этике. Молли видит это, чувствует, знает.
– Как насчет того, чтобы отпустить меня домой? – спрашивает Молли.
– Домой? – он поднимает на нее свои сальные глаза. – По-моему, ты немного торопишь события.
– А по-моему, нет. – Молли сгибает колени. Осторожно, словно случайно, подчиняясь желанию занять более удобную позу.
– Грейс сказала, что вас мучают кошмары?
Доктор Кезард невольно опускает глаза. Молли улыбается – подол больничного халата поднимается по бедрам ровно настолько, насколько она и хочет.
– Вам она нравится?
– Кто?
– Грейс, – Молли снова улыбается. Еще немного сгибает колени. – Я могу поговорить с ней об этом. Думаю, она не станет возражать против ужина.
– Против ужина?
– Ну, может и не только, – Молли неловко берет его за руку. Осторожно поглаживает волосатые фаланги пальцев. – Или же она не в вашем вкусе? – Молли смотрит на свою смуглую кожу. На эту чужую смуглую кожу. – Если так, то я с удовольствием продолжу лечение в домашних условиях.
– Я думал…
– Думали что?
– Что ты высшая и поэтому…
– Не стоит развенчивать мифы. По крайней мере, слишком часто, – Молли подмигивает доктору. – В конце концов, каждый имеет право немного отвлечься.
– Отвлечься?
– Обещаю ужин и, может быть, немного большее, – начинает терять терпение Молли. – Мы же взрослые люди. Ведь так?
– Наверное, – доктор Кезард отдергивает руку. Поднимается на ноги.
– Мне нужно домой, – не собирается отступать Молли.
– Обещаю подумать.
– К черту обещания! – Молли одергивает халат. – Я в порядке! – она встает с кровати. – Видишь? – опирается на больную ногу. Чувствует, как боль обжигает тело, но старается не обращать внимания. – Видишь?
Мир вздрагивает. Начинает кружиться.
– Осторожно! – доктор Кезард обнимает ее, не давая упасть.
– Пожалуйста! – шепчет Молли. – Мне очень нужно домой!
– Боюсь, ваше тело так не думает.
– Плевать на это тело! – Молли чувствует, как ненависть начинает застилать глаза. – Мне не нужно это тело!
– Вам нужно лежать.
– Мне нужно найти Молли! – она отчаянно хватается за рубашку доктора. – Отпустите меня! – Ткань трещит по швам. – Отпустите меня домой! – Молли чувствует, как тело становится ватным и непослушным.
Внутримышечная инъекция затягивает мир пеленой тумана.
– Все будет хорошо, – обещает доктор Кезард.
Молли кивает. Лежит и слушает, как он уходит. Время замирает. Растягивается. Звук шагов, кажется, продолжается целую вечность, разносится эхом по пустым коридорам, скользит по стенам, струится, переливается, заполняя собой мир.
– Какого черта на тебя нашло? – спрашивает Грейс.
