— И вы можете найти это место? — не отставал Кенло. — Можете завтра сводить меня туда? Кто-нибудь еще знает про это?
— Ну, вроде никто не должен. Бреннаны давно на том свете — вообще всегда были неудачниками. Гардин Бреннан однажды напоролся на пулю, повздорив с клиентом, а его братец Эрл, по слухам, раскроил себе башку, свалившись там же, в пещере, со скалы. Жена Эрла от него сбежала еще раньше, оставались только пацан Бак и дочка Лори. Дочка была диковатая и вообще, как говорили, с придурью; совсем молоденькая, но у нее уже был младенец, которого она, по слухам, прижила от брата, потому что все остальные ее попросту побаивались. Они все перебрались куда-то на север — говорят, к матери. Есть в округе еще другие Бреннаны, может дальняя родня, но, насколько я знаю, никто не болтался поблизости от этой пещеры, после того как Бак с сестрицей убрались оттуда лет уже двадцать тому назад.
Кенло крепко выругался от возбуждения.
— Значит, никто не знает об этом? Потрясающе! И вы сможете отвести меня туда прямо завтра? Лучше бы пораньше. В семь, к примеру?
— Пожалуй, лучше в шесть, — предложил Олин. — Понадобится целый день. Можете подняться к моей хижине — и ты, Эрик, если, конечно, ты не возражаешь. Вообще одному туда лучше не лезть, а мои старые кости уже не годятся для таких подвигов.
— Конечно, я с удовольствием присоединюсь, — согласился Брендон. — Звучит заманчиво.
— Не обязательно, — сказал Кенло. — Я не новичок в спелеологии.
— Тогда вы наверняка знаете, насколько опасно идти одному. Кроме того, меня все это страшно увлекает.
— Вы собираетесь ужинать? — Фей Уорнер выглянула из-за занавески. — Джинджер, я думала, что ты пошла позвать всех к столу. Кушать подано.
IV
На столе было всего полно: цыплята, ветчина, маисовый хлеб с соусом, помидоры, салат, миски с горохом, фасолью, кукурузой и другими овощами. Морщинки недовольства на лице Кенло слегка разгладились, когда он принялся за вторую порцию. Вскоре после ужина археолог попрощался:
— День был длинный, да и завтра надо рано вставать.
Олин тоже вскоре уехал, а Делл отправился по хозяйским делам, и Брендон остался на веранде в одиночестве. Он уже клевал носом, когда к нему присоединилась Джинджер.
— Я тебя не напугала? — смутилась она, усаживаясь рядом с ним. — Ты подпрыгнул прямо как кошка. Это город так влияет на человека?
— Заставляет держаться настороже, — признал Брендон.
Медноволосая головка склонилась к его плечу.
— Тогда тебе надо выбираться из Нью-Йорка, когда ты закончишь свой научный проект или как он там называется. Похоже, что тебе приходится постоянно переезжать с места на место.
— Это называется «полевые исследования».
— Ага! Делл говорит, что ты ничего не делаешь, только торчишь в хижине или бродишь по горам и охотишься. Неудивительно, что ты до сих пор не защитил докторскую. Приятно, должно быть, получить правительственный грант на то, чтобы болтаться по всей округе и изучать местный фольклор.
— Ну, часть времени я трачу на то, чтобы привести в порядок записи, а часть — на то, чтобы отдохнуть от исследовательского рвения.
— Да уж, эта гаубица, которую ты с собой таскаешь, способствует релаксации. Почему бы тебе не взять вместо нее легкий пневматический пистолет?
— Какой еще пневматический пистолет?
— Ну, ты знаешь какой. Ты иногда им пользуешься, потому что однажды я видела, как ты подстрелил из него ворону, которая каркала на яблоне перед хижиной. Я видела, как ты прицелился, но звука выстрела не было слышно, только ворона пискнула и перья полетели во все стороны. У моего кузена тоже есть пневматический пистолет, поэтому я поняла, что это такое.
— Ах ты, маленькая шпионка. — Он стиснул ее плечо в притворном негодовании.
— Вовсе я не шпионила, — Джинджер уткнулась подбородком в его плечо. — Я просто шла наверх помочь Деллу резать табак.
Брендон промолчал, и она спросила:
— Как тебе доктор Кенло?
— Чересчур назойливый и упрямый как осел. Но их так воспитывают на севере.
— Забавно слышать такое от ньюйоркца! А ты родился в Нью-Йорке? У тебя не такой сильный акцент, как у доктора Кенло.
— Трудно сказать. Я ведь рос приемышем; да и с тех пор жил во многих разных местах.
— Местные тебя любят. А доктор Кенло никому не нравится.
— Наверное, потому, что он слишком напорист. Среди одержимых ученых такое не редкость.
Джинджер наморщила веснушчатый лоб:
— Ты действительно исследователь. А доктор Кенло правда ученый?
Брендон насторожился:
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, ты знаешь про него что-нибудь? У вас ведь много общих научных интересов…
— Я не знаю, что он написал, если ты это имеешь в виду. — Брендон все еще чувствовал напряжение. — Но свой предмет он знает достаточно хорошо. А в чем дело?
— Мне кажется, что его больше интересует золото, чем археология, — заявила Джинджер. — По крайней мере, так думают все, кто с ним здесь сталкивался.
Брендон засмеялся и слегка расслабился:
— Видишь ли, если обнаружишь захоронение с золотыми предметами, то это приносит гораздо больше известности, чем раскопки старых могил с костями и битыми горшками, независимо от их действительной археологической ценности. Например, о гробнице Тутанхамона кричали аршинными буквами газетные заголовки на первой странице, а известие о находке челюсти первобытного человека скромно помещалось где-нибудь по соседству с рекламой подержанных машин.
— Было же проклятие, связанное с гробницей Тутанхамона, — напомнила ему Джинджер.
— Еще одно преимущество для получения гранта.
— Ох уж эти гранты! — фыркнула Джинджер. — Ты действительно намерен получить степень или собираешься просто жить на всякие гранты?
— Бывают источники и похуже грантов, — успокоил ее Брендон.
— Мне как-то трудно представить тебя в университете. Когда ты защитишь докторскую, ты ведь будешь работать в каком-нибудь университете? Преподавать?
— На университетские должности полно претендентов с докторской степенью — гранты ведь не бездонная бочка, — попытался объяснить Брендон. — Если появится вакансия, думаю, я пойду в университет.
— Может, в Университете Западной Каролины появится такая вакансия, — намекнула Джинджер.
— Может.
— А почему бы и нет? Тебе ведь здесь нравится — иначе ты не возвращался бы сюда все время. И людям здесь ты нравишься. Ты как-то подходишь к этим местам — не то что все эти типы из Нью-Йорка.
— Когда я сюда возвращаюсь, у меня возникает такое ощущение, будто я вернулся домой, — признался Брендон. — По-моему, я нигде не жил достаточно долго, чтобы считать какое-нибудь место домом. Как тебе понравится, если я осяду в Куллохи и открою там магазин?
