— Прошу ответить мне еще на один вопрос, — заспешил я. Воздух в моем пузыре иссякал. Мне следовало поторопиться с возвращением.
— Слушаю?
— Возможно ли Концептуализировать Измерение… Эндимион… в котором Предмета нет вообще?
Наступило продолжительное мочание, во время которого до меня доносилось эхо энергичной дискуссии между горфами, вызванной моим вопросом.
– Мы не можем дать определенный ответ, — наконец начал мысленно вещать Дота. — Для нас, горфов, ответ здесь один: «Нет», поскольку существование нашего родного эндимиона является неотторжимой функцией Предмета. Однако что касается обитателей других эндимионов … — фразe завершил мысленный символ пожатия плечами.
– Прощайте, — помыслил в мою сторону помощник Доты.
Я обратился к памяти я-Гримуса и отыскал там способ возвращения к Розе. Через мгновение я уже снова стоял в потайной комнате дома Гримуса.
Красный и налитой виски Фланн О'Тулл в наполеоновской треуголке, заложив руку за борт своего застегнутого на все пуговицы пальто, поднимался по ступеням каменной лестницы. Сбоку и чуть позади широко шагал Одна-Дорога Пекенпо в низко надвинутой на глаза охотничьей фуражке и распахнутой медвежьей дохе, с перекинутым через плечо мотком веревки и ружьем в руке. Позади них, блестя от восторженного ожидания глазами, торопился Пэ Эс Мунши, небритый клерк. Разношерстное трио немезид приближалось к своей цели.
Гримус ждал их. В разноцветном головном уборе, перья которого шевелил легкий ветерок, он стоял перед домом в тени великого дуба, и прирученные птицы сидели на его плечах, на траве вокруг него, на ближайших раскидистых и просторных ветвях дерева и преданно следили за каждым движением своего хозяина. Руки Гримуса были расставлены в стороны, ладони слегка дрожали, но в остальном он был совершенно неподвижен.
Не прошло и минуты, как он и трое пришельцев из города увидели друг друга. И он и они знали, что должно произойти.
И тогда Гримус заговорил:
— Я узнал все, что только можно узнать. Я был всем, чем только можно стать. Я достиг своей вершины. Я все подготовил заранее. Время пришло.
Он говорил уверенно и спокойно, но за его уверенностью и спокойствием крылись волнение и страх Орла, проникшего в него через посредство субсумматора, и это второе я Гримуса теперь протестовало. Орлу не хотелось умирать.
— Где вы держите вашу машину, мистер Гримус? — спросил Фланн О'Тулл. — Вы не показывали ее даже вашей служанке, так она сказала, и я знаю, что она не лжет. Но от нас вам это порождение дьявола не скрыть.
Гримус ответил презрительным молчанием.
— Одна-Дорога, — позвал тогда О'Тулл через плечо, — попытайся убедить джентльмена быть с нами поразговорчивей.
Через несколько минут, когда нос Гримуса был сломан, глаза скрылись под наплывами синяков, на теле появился с десяток кровоподтеков, но губы все равно оставались накрепко сжатыми, О'Тулл проговорил:
— Не нужно убивать его, дружище. Время еще не пришло.
Пекенпо послушно отпустил Гримуса. Хозяин дома на вершине горы покачнулся, кровь текла по его разбитому лицу, но он устоял на ногах. Со всех сторон вокруг них на ветвях кричали птицы.
— Обыщите дом, — приказал Фланн О'Тулл.
Одна-Дорога Пекенпо и Пэ Эс Мунши вошли в дом Гримуса, но Розы там не нашли. Вместо этого они, расхаживая по комнатам, переломали и перебили все, что встретили на своем пути; когда они снова появились на пороге, внутри дома лежала у своих пьедесталов грудой осколков, останками жизненного пути Путешественника по Измерениям, драгоценная коллекция Гримуса. Оба Кристалла были разбиты. Ионный Глаз — сброшен на пол и растоптан.
Как только Пекенпо и Мунши снова вышли на дневной свет, оба почувствовали, что свист и вой в их головах прекратились. В их сознании внезапно, без всякого предупреждения, наступила благодатная тишина. Только что вой был — и сразу стих.
Фланн О'Тулл молча и пристально рассматривал Гримуса; он заметил, как осунулось лицо свергнутого повелителя острова, как в его темных глазах мелькнул ужас, как сквозь боль проступила неимоверная усталость. О'Тулл отметил все это для себя и улыбнулся.
— Ну что, нашли? — крикнул он Пекенпо.
— Там было полно всякого добра, — отозвался Пекенпо. — Мы ломали все, что попадалось под руку. Какая из этих штуковин была Розой, я не знаю.
— Ладно, — зловеще проговорил О'Тулл, — хотя сдается мне, что все в порядке. Вы нашли то, что нам было нужно, — мистер Гримус только что сказал мне.
Гримус упрямо молчал.
— Но, Фланн, я здесь еще не закончил, — загрохотал Пекенпо, — мне нужен Взлетающий Орел. В доме его нету. Где его искать?
Гримус даже не поднял головы.
Фланн О'Тулл шагнул к хозяину дома на вершине горы и осторожно, даже нежно, обхватил его шею своими огромными лапами. Большие пальцы владельца «Зала Эльба» скрестились на горле Гримуса.
— Не нужно упрямиться, мистер Гримус, — негромко проговорил он. — Вы все нам сейчас расскажете, верно?
— Я изгнал Орла с острова, — хрипло ответил Гримус. — Здесь его больше нет, не ищите.
— Без дураков, да? — спросил О'Тулл.
— Может, он и не врет, — рыкнул Пекенпо. — В доме в самом деле ни души. Этому Взлетающему Орлу всегда везло.
Мистер Мунши решился подать голос — в первый раз:
— Чего мы ждем? — истерически выкрикнул он и закашлялся.
Фланн О'Тулл взглянул на Пэ Эс с насмешливой удивленной улыбкой.
— Мистер Мунши очень торопится, — объяснил он Гримусу извиняющимся тоном. — Хотя, честно признаться, теперь, когда основная задача выполнена, незачем оттягивать развязку. Буду очень благодарен вам, мистер Гримус, если вы перейдете сюда и встанете под дерево.
Взяв Гримуса за плечо, он отвел его под самый толстый сук дуба.
— Мне незачем дальше жить, — сказал Гримус. — Все идет так, как я задумал.
О'Тулл быстро улыбнулся.
— Что ж, тем лучше, — заметил он. — Очень мило с вашей стороны, мистер Гримус, что вы не собираетесь причинять нам хлопот.
На лице Гримуса капли холодного пота смешались с дорожками подсыхающей крови.
— Что такое, мистер Гримус? — удивился Фланн О'Тулл. — Кажется, вы боитесь?
— Не я, — ответил Гримус. — Это он.
— Вы видели где-нибудь в доме огонь? — спросил Фланн О'Тулл.
— Я видел, — отозвался Пекенпо. — В холле горит лампа.
— Хорошо, — проговорил О'Тулл.
Когда троица убийц начала спускаться по ступенькам обратно к городу, позади них, на вершине горы, ярко горел и трещал дуб, и тело человека, нелепо маленькое на фоне ствола, к которому оно было привязано, чернело и обугливалось в языках пламени. Внезапно, когда огонь пережег веревки, тело отделилось от ствола, упало лицом вперед да так и осталось лежать под ревущим и все сильнее разгорающимся огнем. Через некоторое время на него с грохотом обрушились в снопах искр сучья, заставив дым черным облаком взметнуться к небу, что и стало мертвецу и могилой и надгробием. Вокруг столба дыма с неумолчным отчаянным клекотом все вились и вились птицы, бросаясь вниз и снова торопясь бежать от жара пламени в небо, своими криками возглашая эпитафию своему умершему хозяину.
