Брайан, остановившийся передохнуть в сотне футов ниже, видел, как мелькнули мимо темные тела, слышал страшный глухой удар о камни и затем… затем тишина, нарушаемая только тихим гулом прибоя.
Он взглянул наверх.
Над ним в устье пещеры белело лицо барона.
Его резкий голос слабо донесся до ушей молодого врача:
— Вы здесь, доктор Шоу? Здесь, я знаю. Ну, не думайте, что победа ваша. Победителем останусь я, вот увидите. Я Франкенштейн! Я — повелитель всего живого, потому что я властен давать жизнь… и отнимать ее. Победителем буду я. Увидите!
Лицо исчезло в темноте.
Брайан перевел дыхание и стал спускаться дальше.
Путь здесь был труден, на скале почти не было уступов, за которые он мог бы держаться. Брайан взглянул вниз, увидел волны далеко внизу и тут же ощутил, как сместился центр тяжести. Голова закружилась, ужасное притяжение бездны овладело им.
На несколько секунд он, обливаясь потом, приник к гранитной скале.
Потом медленно опустил одну ногу, за ней другую. На отвесном обрыве нащупал несколько неровностей, послуживших опорой. Каждые двадцать пять футов, насколько он мог судить о расстоянии, он останавливался, чтобы восстановить дыхание.
Одежда его пропиталась потом, усталые ноги дрожали и подгибались, несколько раз его пробирала неудержимая дрожь.
Казалось, спуск продолжался много часов.
Стук сердца уже терялся в рокоте волн на камнях под ним. В ткань одежды проникала новая влага — морские соленые брызги. С тревогой взглянув вниз, Брайан облегченно вздохнул, увидев, что начался отлив и между обрывом и водой открылась широкая полоса берега, ведущая к бухте.
Брайан помедлил перед последним участком спуска. Все его тело содрогалось от изнеможения.
Он опустил ногу на следующий уступ, но, едва перенес на нее вес, от внезапной судороги в икре нога согнулась. Он с криком упал на прибрежный песок и — так казалось ему — проваливался все глубже и глубже в черный бездонный пруд.
Почти сразу он пришел в сознание и в бледном лунном свете увидел, что сорвался с высоты не больше двенадцати футов. Пробормотав благодарственную молитву, Брайан принялся ощупывать себя, проверяя, нет ли трещин или переломов.
Казалось, прошло много часов, пока он, мокрый и облепленный песком, выбрался в бухту и по безлюдной улице добрался до дома доктора Треваскиса. Когда он поднимался по тропе к дому, из-за поворота вдруг вывернула карета. Маленькая черная пролетка с двумя вороными в упряжке. Мелькнувшая на миг фигура возницы показалась Брайану странно знакомой. Повозка тут же скрылась за поворотом дороги на выезде из деревни.
На его настойчивый стук отворила потрясенная миссис Тревитик.
— Боже, доктор Шоу! А мы гадаем, куда вы подевались. Да вы, сэр, весь мокрый и грязный и… спаси господи, сэр, на вас кровь! Уж не ранены ли?
Брайан молча покачал головой.
— Вы только принесите мне горячей воды, миссис Тревитик, смену одежды и… ради бога, немного рому. Прежде всего рому! — крикнул он вслед убегающей служанке. — И сейчас же пришлите ко мне мужа.
Тревитик вошел, когда Брайан допивал второй стакан рома.
— Бегите за мистером Пенкарро!
К приходу Пенкарро он успел наскоро вымыться и одевался.
— Пенкарро, слава богу, что вы здесь. Я должен рассказать вам ужасную историю… Он вдруг спохватился. — Где мисс Треваскис? Не могла же она проспать мое появление? Шум разбудил бы и мертвого.
Мисс Тревитик фыркнула:
— Она устала и крепко уснула после лекарства, которое вы ей дали.
— Ах да, я забыл о лаудануме. Но боюсь, ее придется разбудить, миссис Тревитик.
Женщина неохотно пошла за хозяйкой.
Через минуту она вернулась, бледная и с круглыми глазами. В руке она сжимала клочок бумаги.
Брайан бросил на нее один взгляд и взлетел вверх по лестнице.
Спальня Элен была пуста, постель смята, как будто здесь шла борьба. Ни следа Элен.
Спустившись вниз, он услышал, как всхлипывает миссис Тревитик.
— Я… я нашла это у нее на подушке, сэр. — Она сунула ему листок.
Брайан взял и прочел краткую записку:
«Заложница вашего хорошего поведения. Франкенштейн».
— Это невозможно, — произнес бледный Пенкарро, дослушав рассказ Брайана.
Старый пастор был явно потрясен. Дрожащей рукой потянувшись к бутылке, он налил себе стакан рома.
Брайан молча наблюдал за ним.
— Конечно, я слышал о Франкенштейне. Да-да, теперь вспоминаю, был скандал в Швейцарии, и потом, та повесть Мэри Шелли. Но что Франкенштейн жив? И здесь? Это слишком фантастично.
— Может быть, и фантастично, мистер Пенкарро, — мрачно возразил Брайан, — но правда. Им убит доктор Треваскис, а теперь под скалой, на которой стоит Тимернанс, лежат еще два мертвых тела.
Старик испытующе взглянул на него:
— Что вы предлагаете, мой мальчик?
— Позвонить в церковный колокол, поднять деревню, вооружить жителей и атаковать дом! — вскричал Брайан.
Старик скорбно покачал головой:
— Барон захватил девушку как заложницу. Как вы думаете, что он сделает, услышав тревожный колокол и увидев людей, штурмующих его дом?
— Что же делать? — с отчаянием спросил Брайан.
Викарий поднял палец к губам и принялся сосредоточенно грызть ноготь.
— У вас есть оружие? — спросил он.
Брайан покачал головой:
— Я врач, сэр.
— Тогда побудьте здесь, доктор, пока я принесу кое-что, что может нам пригодиться.
Через несколько минут он вернулся с заржавленной саблей в руках.
— Вот, — пропыхтел он. — Возьмите, я не опытен в обращении с ножами.
Брайан горько усмехнулся:
— Да и я лучше управляюсь со скальпелем, чем с этим орудием убийства.
Выходя из дому, они встретили миссис Тревитик. В глазах ее стояли слезы.
— Помоги вам Бог спасти ее, я ведь нянчила мисс Элен с младенчества. Удачи вам, сэр, удачи!
До утеса они добрались без происшествий. На востоке затеплился слабый свет, и Брайан понял, что близится восход, хотя над Босбрадо небо было чернее чернил.
Он остановился у входа в имение, перед коваными чугунными воротами. На земле остался след: створки открывали, чтобы пропустить карету, в которой барон похитил Элен. Теперь ворота снова стояли запертыми.
Брайан поднес палец к губам и тихо обратился к Пенкарро:
— Отсюда надо двигаться молча. Боюсь, он ждет нас и приготовился к обороне.
Старик кивнул. Они перелезли через ворота и беззвучно спрыгнули на землю по ту сторону.
Брайан прошел вперед, держась в стороне от заросшей тропы, по которой проходил в прошлые разы. Отягощенные оружием мужчины пробирались к дому.
