…они пришли за Додоном…
…они тоже хотели…
Он успел расстрелять почти все патроны, когда сердце, колотившееся под самым горлом, лопнуло. Кровь хлынула изо рта с испугавшим его напором. Он упал на колени, выпучив налившиеся, как у быка, глаза, выронил ружьё… и протянул вперёд руки.
Сашка.
Это уже Сашка попытался сказать «простите»… но так и не смог.
Меньше, чем через минуту он был мёртв.
Сашка ушёл последним. Вверх, прямо вверх, навсегда оставляя внизу Додона, он взмыл в пьянящую синеву. Он засмеялся, весело раскинув руки… пролетая над радугой.
Над сияющей всеми красками мира радугой.
АннаДа, это был совсем другой этаж. Наверное, третий — административный. Двери кабинетов были добросовестно обиты металлическими листами и снабжены кодовыми замками.
— Вылитый Госбанк, — вслух сказала Анна — Ну, и что? Кому теперь всё это нужно?
Она чувствовала себя немного пьяной. А точнее сказать, — что уж тут лукавить? — её порядком развезло. От спирта, от нервного «взрыва»… на голодный желудок — ничего удивительного, Анна Сергеевна, вы и в мирное время с бокала хмелели!
Хотелось прилечь, расслабиться и закрыть ненадолго глаза. Но сильнее всего хотелось пить. А фляга была пуста, представляете, хорошенький фокус, да? Пуста, и всё тут! И служебный туалет, мимо которого Анна только что прошла, тоже оказался закрыт на хитрый замок. «Дурацкая манера… ключи, наверное, хранились в кабинете у главной медсестры, а персонал бегал к ней на поклон, каждый раз унижаясь перед тем, как пописать». Анна задумалась, пытаясь собраться с мыслями.
— Идиотизм! — пробормотала она.
Пациентам — битый «сан. фаянс» с жёлтыми потёками, медперсоналу — более благородный, импортный… блин… а в бачках-то, наверное, воды — полно!
Она сглотнула густую слюну. Постояв, прижалась ухом к двери — ей даже показалось, что там, внутри, капает вода из крана. «Нет, конечно, водопровод же не работает. Галлюцинации!».
Пришлось медленно двигаться дальше по коридору, дёргая за все ручки. Здесь было так тихо… даже «голоса» не звучали в мозгу. На многочисленных страшных «вторых этажах» хотя бы чувствовалось прежняя жизнь: на пеленальном столике валялась оставленная пустышка, под дверями процедурной — небрежно брошенные истрепанные тапочки для пациентов. А здесь, как в склепе. Красивая дверь с золотистыми цифрами «32» и табличкой: «Заведующая поликлиникой» — показалась Анне не закрытой наглухо. Она осторожно толкнула дверь древком импровизированного копья со скальпелями на конце — и та бесшумно открылась.
Вот это да! Диван, ковер на полу. На кресло небрежно брошен белый халат. Длинные шторы. На окне — без решётки окно, слышите?! — прилеплен к стеклу маленький белый датчик сигнализации. Анна чуть не завопила во весь голос от радости — в углу кабинета торчал благословенный кулер. Кулер, полный прозрачной питьевой воды! Анне хотелось закричать: «Ура!» — да только горло пересохло.
— Что же ты, мой гадкий приятель, позабыл запереть такую замечательную комнатку? — просипела Анна. — Вот отсюда я и выберусь! Напьюсь вдоволь, и выберусь!
Вода в кулере была немного застоявшейся, но вполне годной. Анна пила и пила, пока, как говорила Леночка, у неё «пузо раздулось», потом наполнила флягу до самого верха, потом умыла лицо и руки. Царапины опять защипало…
Оставлять в кулере столько воды было жалко. Анна ополоснула лицо, выполоскала носовой платок, почистила одежду, — пятна крови, конечно, не отмоешь, но всё-таки… потом снова пила воду, жалея, что у неё только одна фляга…
Подойдя к окну, Анна прикинула расстояние до земли. Она решила, что земля есть. Её просто не видно в тумане! Думать о том, что земли могло и не быть, не стоило. Скоро она это узнает… сама.
— Предположим, что это действительно третий этаж. Значит до земли — метров девять-десять, максимум двенадцать, — бормотала Анна, производя в уме нехитрые вычисления и глядя на длинные плотные шторы. — Эти шторы — метра по два с половиной. Значит, если разрезать каждую на три полосы вдоль — это будет…
…это будет, это будет…
…это будет разрыв верёвки и падение…
…на асфальте останется остывающий труп в луже крови…
Она нервно дёрнула головой и продолжила считать:
— Это будет… шесть полос… всего пятнадцать метров длиной. Плюс — что-то на узлы уйдёт…
Анна решительно залезла на тумбочку, стоявшую у окна, и рывком сдёрнула шторы. Крепёж карниза с левой стороны наполовину вывалился из стены и громко брякнул по аккуратно окрашенному несгораемому шкафу. Это Анну мало беспокоило. Пусть гремит! Она несколько раз чихнула от пыли и сказала сама себе:
— Будь здорова! Спасибо, постараюсь!.. Ну-с, теперь займёмся рукоделием. Дело это небыстрое, требует ума и сообразительности.
…птица Говорун отличается умом и сообразительностью — поддразнивал её муж…
Подумав, Анна, пыхтя, пододвинула к двери платяной шкаф. Шкаф был почти пуст, только чьи-то туфли на высоком каблуке сиротливо стояли на аккуратно расстеленном бланке «График дежурств санитарок», да пара пустых вешалок испугано брякнула на перекладине.
— Вот так! Теперь спокойнее.
Анна посмотрела на себя в зеркало, вделанное в створку шкафа. Да… видок был ещё тот! Разбитые губы раздулись, на скуле ссадина и синяк, лицо красное… от выпитого и от передвигания тяжести.
И глаза… обведенные синевой, горящие мрачным весельем… чужие, в общем-то, глаза. «Ещё бы им не быть чужими — они столько успели повидать…» — подумала Анна.
— Но зато похудела. Да, сбылась мечта идиота! — прошептала она, сама не понимая, кого она имела ввиду: себя или мужа.
Кое-как расчесав волосы и поправив пояс, Анна решительно достала нож и начала пластать шторы на длинные полосы. Иногда ей казалось, что за дверью что-то шелестит и тихонько скребёт в дверь, — точь-в-точь кот, который деликатно просится в гости…
Она замирала и внимательно прислушивалась. Но всё было тихо, и Анна, ругнувшись, снова принималась за дело.
Было необходимо сделать веревку с узлами. Так будет легче спускаться, да! Помнится, в школе она никогда не могла подняться по спортивному канату. Тренер учил её цепляться ногами, но ничего не получалось. Аня ужасно стеснялась, ей всё время казалось, что причина не в сноровке, а в том, что попа у неё слишком тяжелая, а руки слабые. Наверное, так и было. Впрочем, из девчонок многие не могли доставить тренеру радость, карабкаясь вверх на манер матросиков.
