В общежитии уже был зарегистрирован случай тихого помешательства, когда с виду крепкий парень вдруг вообразил себя героем американского кинобоевика и попытался прямо с балкона четвертого этажа отправиться на поиски сокровищ инков. Товарищи по комнате успели его удержать и, стараясь не применять силу, разъяснили, что сокровища лучше всего искать на удобной белой машине с красными цифрами «03» на бортах. Так бедняга-американец и поступил, выехав в Мексику в сопровождении двух дюжих ребят в халатах.
И ведь что интересно: не на почве теорграмматики, к примеру, у человека сдвиг произошел, не фонетика языка его доконала, а вот такой, в общем-то, пустяк, как глупый боевичок. Все-таки жара виновата… Поймав себя на ленивой мысли, Ким понял, что наука уже окончательно не лезет в его бедную голову и что только на такие идиотские размышления он сейчас и способен. И совсем не далек от искателя сокровищ инков.
Могучая женщина Елена Ивановна бодрым голосом излагала очень нужные сведения, без которых проскочить ее экзамен представлялось совершенно невозможным, и записывать бы сейчас, конспектировать. Но прилежно водили ручками в тетрадях Лишь двое-трое неудачников, попавших на первый ряд по нерасторопности. На остальных же без тоски и зевоты нельзя было смотреть. Кое-кто даже разморенно дремал.
Задремал бы и Ким, но чувствовал он себя омерзительно. И дело тут было не в жаре. Уже несколько дней познабливало, чувствовалась слабость, и зачастую хотелось прилечь. Состояние, похожее на малярию, как ему казалось. Но откуда взяться малярии в наше время и в городе? Несколько таблеток аспирина не помогли. И болеть ведь сейчас было нельзя — сессия на носу. В другое время всенепременно раздобыл бы справку и с чистой совестью валялся в общежитии. А поздно вечером, этак часиков в одиннадцать, отправлялся бы к Наташке, поскольку муж ее отбыл в очередной раз в Сирию, помогать братскому народу строить какой-то завод. И хворь как рукой сняло бы. Уже проверено.
А сейчас Киму было плохо. И с каждой минутой становилось все хуже и хуже. Появилось ощущение, будто стены и потолок аудитории начали сдвигаться и вот-вот должны обрушиться на него. Пытаясь остановить это движение, он поднялся на подгибающихся ногах, сделал вперед неверный шаг, но в этот момент сознание стало отключаться окончательно и, падая в проход между столами, он успел лишь услышать чей-то испуганный вскрик.
Занятия в группе были сорваны. Какие занятия, когда человек сознание потерял? Кима посадили на стул, расстегнули мокрую от пота рубашку, брызгали в лицо водой.
Наконец он открыл глаза, несколько минут водил вокруг себя бессмысленным взглядом. Попытался встать, но ноги его еще не держали. Кто-то спросил:
— Врача вызвали?
— Не надо врача, — сказал Ким. — Все в порядке. Я сейчас. — Он опять попытался встать, на этот раз успешнее. Его не удерживали. Мир вокруг приобретал четкость. Даже духота чувствовалась не так сильно. Или это было от пота, ручейки которого высыхали на теле и создавали ощущение прохлады?
В это время прозвенел звонок. Пара кончилась, а вместе с ней кончилась и учебная неделя. Народ, убедившись, что с Кимом все в порядке, начал расходиться. Некоторое время рядом крутились несколько самых сердобольных девиц, но когда Ким улыбнулся и подтвердил им, что, мол, все в порядке, ерунда, с кем не бывает, испарились и они.
Ничего, конечно, в порядке не было. Слабость во всем теле не прошла, а в голове раздавался какой-то гул. Такой монотонный безостановочный сигнал, будто далекий локомотив дал гудок, да так и не отключил его.
Ким посидел еще немного в опустевшей аудитории, собираясь с силами. Нельзя сказать, чтобы он так уж здорово напугался, хотя в обморок падал впервые в своей жизни. Нет, почему впервые? Переволновался, помнится, когда в пионеры принимали, и торжественно брякнулся посреди зала.
Сегодня причина была явно иной. Какое уж волнение! Приболел, вот и все дела. Сейчас передохнет, придет в себя как следует и вперед. Остаток субботы можно посвятить зубрежке, а вечером отправиться к Наташке и сидеть там до понедельника. Если, конечно, у нее никаких других планов не задумано на воскресенье. Может ведь случиться и такое. И что тогда прикажете делать? Торчать весь день в общежитии? Слуга покорный! Лучше уж он прихватит конспекты и поедет на озеро. При тамошнем скоплении народа что-нибудь выучить, конечно, трудновато будет. Но хоть для успокоения совести — учил ведь, да обстоятельства…
Так он размышлял, а между тем действительно чувствовал себя все лучше и лучше. Слабость уходила, исчез (а может быть, отдалился, ушел вглубь) гул в голове. И пора было вставать, идти в столовую, перекусить и отправляться в общежитие, потому что обмороки обмороками, а очень не хочется пропахать тем самым носом, на котором сессия, мимо стипендии, получив у железной женщины Елены Ивановны пару. Да и трояк ни к чему. А очень даже свободно такое может произойти, поскольку эта представительница слабого пола жалости не знает, и даже такой факт, что на ее занятиях ты потерял сознание, никак не повлияет на решимость вытряхнуть из тебя все знания по ее предмету до последней крупицы. Было бы что вытряхивать.
Прошлое воскресенье он провел не без пользы для организма, да и без ущерба для гранита науки. Вместо него грызли шашлыки, выбравшись всей группой в лес. Было весело. Но так весело может быть и людям малознакомым при определенных обстоятельствах. Группа же три года училась вместе, однако отношения в ней никак нельзя было назвать теплыми. Каждый сам по себе. Ким по характеру был человеком малообщительным, и такое положение его ничуть не смущало. Есть у него Наташка — и ладно. Теперь вот, на нее вся надежда.
Хотя, как сказать насчет пользы для здоровья, полученной во время воскресного пикника. Похоже, после него Ким и почувствовал недомогание. В такую жару простудиться? Бред какой-то!
Ким поднялся и тут же понял, что обморок даром не прошел. Заломило спину, боль отдалась в затылок. Тем не менее он довольно браво прошагал по коридору и по широкой лестнице спустился на первый этаж учебного корпуса, где среди всего прочего помещалась и небольшая студенческая столовая.
Народу по случаю субботы было немного, и Ким, прихватив выщербленный пластиковый поднос, нацелился взять что-нибудь недорогое, но способное восстановить его потраченные в битве за знания силы.
Сегодня его скромному бюджету не суждено было понести сколько-нибудь значительного ущерба. Как-то вдруг он ощутил, что есть совершенно не хочется. Более того, один вид расставленных на металлических полках тарелочек с селедочной закуской вызвал такие спазмы в желудке, что пришлось спасаться бегством.
