Открывая совещание, Главнокомандующий военно-морскими силами сказал о сложностях задуманной операции:
— Я хотел бы, и таково прямое указание премьер-министра, чтобы «Скорпион» во время похода не подвергал себя чрезмерной опасности. Прежде всего нам нужны результаты научных наблюдений, ради них мы и посылаем подводную лодку. Поскольку антенна лодки невысока, а идти почти все время надо будет с погружением, мы не можем ждать постоянной радиосвязи. Уже по одной этой причине «Скорпион» должен благополучно вернуться, иначе вся операция потеряет смысл. Кроме того, ваша лодка — единственное оставшееся у нас судно дальнего действия, пригодное для связи с Южной Америкой и Южной Африкой. Учитывая все это, я внес коренные изменения в маршрут, который мы обсуждали на предыдущем нашем совещании. Обследование Панамского канала отменяется. Сан-Диего и Сан-Франциско также отменяются. Там всюду могут быть минные поля. Капитан Тауэрс, не скажете ли нам вкратце, какие у вас соображения насчет минных полей?
Дуайт коротко изложил, что ему известно о минах и что неизвестно.
— Сиэтл нам доступен и весь Пьюгетский пролив тоже. И Пирл-Харбор. Думаю, незачем особенно опасаться мин вокруг залива Аляски, вряд ли их ставили там, где льды всегда в движении. В тех широтах льды сами по себе — задача не простая, «Скорпион» ведь не ледокол. И все же, я полагаю, мы можем попробовать туда пройти без особого риска для лодки. Если и не удастся пройти до шестидесятой широты, что ж, сделаем все, что в наших силах. Думаю, мы сумеем выполнить почти все, что вам желательно.
И опять пошел разговор о радиосигналах, все еще доносящихся откуда-то из района Сиэтла. Сэр Филип Гудол, директор НОНПИ, предъявил сводку передач, полученных после войны.
— В большинстве эти сигналы непонятны, — сказал он. — Они поступают через неопределенные промежутки времени, больше зимой, чем летом. Частота — 4,92 мегагерц. (Тут специалист по радиотехнике сделал пометку в своих записях.) За все время перехвачено сто шестьдесят девять передач. Из них в трех можно было различить сигналы по азбуке Морзе, всего семь сигналов. В двух случаях явно распознавались английские слова, по одному в каждой передаче. Все остальное в этих передачах расшифровке не поддается; если кто-нибудь хочет взглянуть, записи при мне. Понятные два слова — ВОДА и СВЯЗЬ.
— Сколько в целом часов продолжались передачи? — спросил сэр Дэвид Хартмен.
— Около ста шести часов.
— И за все это время только два понятных слова? Остальное — невнятица?
— Совершенно верно.
— Думаю, что и в этих двух словах смысла нет. Вероятно, передачи — случайность. В конце концов, если несчетное множество обезьян станет барабанить на несчетном множестве пишущих машинок, которая-нибудь из них напечатает комедию Шекспира. По-настоящему выяснить требуется одно: каким образом вообще возникают эти передачи? Очевидно, еще существует какой-то источник электрической энергии. Возможно, тут действуют и какие-то люди. Это маловероятно, но все может быть.
Лейтенант Сандерстром наклонился к своему командиру, что-то ему шепнул. Дуайт объявил во всеуслышание:
— Мистеру Сандерстрому известны радиостанции тех мест.
— Не уверен, что знаю их все, — застенчиво сказал лейтенант Сандерстром. — Лет пять назад я проходил на острове Санта-Мария практику по морской связи. Передачи шли в том числе на частоте 4,92 мегагерц.
— А где этот остров? — спросил адмирал.
— Совсем рядом с Бремертоном в Пьюгетском проливе, сэр. Там на побережье есть еще несколько станций. А здесь находится главная во всем районе школа морской связи.
Капитан Тауэрс развернул карту и показал пальцем:
— Вот этот остров, сэр. Его соединяет с материком мост, он ведет к Манчестеру, совсем рядом с Клемским заливом.
— И велик ли радиус действия этой станции на Санта-Марии? — спросил адмирал.
— Наверно не знаю, но, думаю, передачи можно поймать в любой точке земного шара, — был ответ.
— Станция и выглядит как кругосветная? Очень высокие антенны?
— Очень, сэр. Антенны такие — есть на что посмотреть. Я так думаю, эта станция — часть системы постоянной связи, которая охватывает весь Тихий океан, но наверняка не скажу. Я только учился в школе связи.
— Вам не случалось связываться с этой станцией напрямую с какого-нибудь корабля, где вы служили?
— Нет, сэр. Мы работали на других частотах.
Поговорили еще о технике радиосвязи.
— Если это и впрямь окажется Санта-Мария, пожалуй, нам не трудно будет обследовать остров, — сказал наконец Дуайт и мельком глянул на основательно изученную еще прежде карту, проверяя себя. — Глубина совсем рядом с островом — сорок футов. Пожалуй, мы даже сможем остановиться у самой пристани. На крайний случай у нас есть надувная лодка. Если уровень радиации не чересчур высок, можно будет ненадолго послать человека на берег — разумеется, в защитном костюме.
— Пошлите меня, — с готовностью вызвался лейтенант Сандерстром. — Я там все ходы и выходы знаю.
На том и порешили и стали обсуждать теорию Йоргенсена: какими научными наблюдениями можно подтвердить ее или опровергнуть.
После совещания Дуайт встретился с Мойрой Дэвидсон, они собирались вместе пообедать. Она заранее выбрала скромный ресторан в центре, Дуайт пришел туда первым. Она появилась с небольшим чемоданчиком в руках. Поздоровались, и Дуайт предложил Мойре перед обедом выпить. Она попросила коньяку с содовой, Дуайт, заказывая, спросил ее:
— Двойную порцию?
— Нет, обычную, — был ответ.
Дуайт, не выразив ни удивления, ни одобрения, кивнул официанту. Глянул на чемоданчик.
— Ходили по магазинам?
— По магазинам! — возмутилась Мойра. — Это я-то, воплощенная добродетель!
— Прошу прощенья. Собрались куда-нибудь съездить?
— Нет. — Мойра явно наслаждалась его любопытством. — Угадайте с трех раз: что тут в чемодане?
— Коньяк.
— Нет. Коньяк уже во мне.
Дуайт чуть подумал.
— Большой острый нож. Вы намерены вырезать из рамы какую-нибудь картину на библейский сюжет и повесите ее у себя в ванной.
— Не то. Угадывайте в последний раз.
— Ваше вязанье.
— Я не умею вязать. Не признаю никаких успокоительных занятий. Пора бы вам это знать.
Им подали коньяк и содовую.
— Ладно, сдаюсь, — сказал Дуайт. — Так что же у вас тут?
Мойра открыла чемоданчик. Внутри лежали репортерский блокнот, карандаш и учебник стенографии. Дуайт широко раскрыл глаза.
— Послушайте, неужели вы взялись изучать эту штуковину?!
