Кебо: Скажите, док Энди, а когда мы узнаем о новых лунах Венеры?
Роквелл: Лично вы – прямо сейчас. На экране моего мобайла уже четвертое SMS-сообщение. Цитирую: «Энди, какого черта? У нас элементы движения пяти новых спутников. Два очень интересны. Ты где?». Боюсь, нам пора закругляться, пока мои коллеги не приехали и не выломали дверь моего дома. Они очень тактичные и…
Кебо: Я поняла. Maururoa, док Энди! Aloha nei!
Роквелл: Счастливо, Пепе! (правый-верхний экран отключается).
Кебо: Напоминаю, это была online трансляция канала «Tetra-Vision» с тетрабублика Хат-Хат, о захватывающей фазе космического проекта «Ballista-Astarta». А сейчас – немного музыки, потом – земные научно-технические новости! Оставайтесь с нами!
-
…
Омлет взял пульт, убавил звук и, почесав в затылке, произнес.
– Вот это да… Неужели это действительно сделали мы?
– Не верится? – поинтересовалась Флер.
– Типа, головным мозгом верю, а спинным не очень, – ответил он.
– Ничего, – она хлопнула его по спине, – Вот будет ясное небо, и ребята тебе покажут Венеру в телескоп. Эсао, Стэли, покажете?
– Конечно! – ответил Эсао, – Это же здорово!
– Только меня смутил этот разговор про войну, – призналась Стэли.
Алибаба пожал плечами.
– Новозеландская научная школа. Они любят завернуть какой-нибудь парадокс.
– Не вижу парадокса, – возразила Флер, – Нормальная логика, просто у него термины непривычные. Я бы сказала так. Вот государство, сумма кланов оффи. Между этими кланами есть конкуренция. Когда оффи-режиму ничего всерьез не угрожает, больше власти оказывается в руках самого консервативного клана. Действительно: прогресс опасен для оффи-режима. Лучше, когда ничего не развивается, не меняется и можно править вечно, пользуясь старыми приемами. Вдруг – упс: военная угроза. Оффи из государства другой страны хотят отнять весь добряк у этих оффи. Тут относительно– прогрессивный клан, говорит: «Насрать на консервативные традиции! Надо срочно развивать военно-промышленный комплекс, а то нас заколбасят». Консерваторы им возражают: «Если мы насрем на традиции, то люди начнут думать и перестанут нам подчиняться». Прогрессисты отвечают: «Вот вам штабная игра: мы – белые, враги – черные. Играем и видим: черные заколбасили белых. Если вы этого хотите, то вы – предатели». Консерваторам нечем крыть, и прогрессисты рулят. Но происходит это только на основе технико-милитаристской идеи. Если им удалось развить технику и сделать, чтобы не их заколбасили, а они заколбасили иностранных оффи, то фиг они уступят место консерваторам. Это называется: технократический милитаризм.
– Ты считаешь, что милитаризм прогрессивен? – спросила Стэли.
– При оффи-режиме, да, – подтвердила Флер, – только технократический милитаризм двигает прогресс. Ключевое слово – технократический. Потому, что бывает другой, консервативный милитаризм. Это когда ничего не развивают, а кричат про великую нацию и до бесконечности воюют с таким же консервативным соседним говном. А технократический милитаризм склонен к блицкригу и реальным завоеваниям.
– Как Гитлер? – спросил Эсао.
– Нет, – Флер покачала головой, – Гитлер пытался обмануть природу: быть сразу и технократом, и традиционалистом. Пять лет войны, и природа его прихлопнула.
Оскэ повертел в пальцах сигарету, которую успел закурить за время ее монолога.
– Холодная война по этой теории не годится, – заметил он, – блицкрига нет.
– Это я, конечно, упростила, – согласилась Флер, – На самом деле, есть целая куча тонкостей. Например, почему блицкриг в штабных играх Первой Холодной Войны адекватно заменял настоящую войну в качестве двигателя прогресса.
– И почему же? – спросил Оскэ.
– Ну, я не помню всех этих тонкостей, но суть в том, что стороны все время были в движении. Они выбирали момент для первого атомного удара. По тогдашней схеме, задача была в том, чтобы исключить «возмездие мертвой руки». Так врезать, чтобы противник не смог, умирая, раздолбать твои города остатками своих атомных ракет. Система работала, пока не выродилась в голый ритуал. А когда она выродилась, то началось мирное сосуществование. Из всех дыр поползли консервативные оффи с общечеловеческими ценностями. Моралисты и церковные ортодоксы. Борцы против новых технологий за биоэтику и против атомной энергии за исламскую нефть.
– По-твоему, война лучше, чем мир? – уточнила Стэли.
Флер опять покачала головой.
– Война лучше, чем мир любой ценой. Мир любой ценой, это война, в которой твой противник вооружен, а ты безоружен. И тебя имеет любой, у кого хватит наглости.
– Верно, – поддержал ее Эсао, – сначала надо построить коммунизм на всей планете.
– Зачем обязательно коммунизм? – спросил Алибаба, – Просто общество без оффи. И почему обязательно на всей? Достаточно сделать это в своей стране.
– Ага, достаточно, – фыркнула Юкон, – Щас тебе.
– Эсао правильно говорит, – припечатал Дв, – Надо помочь соседям. Вот, канаки нам помогли, и всем стало лучше. Так?
– Вы такие же канаки, только западные, – заметила Юкон.
– А мы? – спросила Стэли.
– Ну… – Юкон задумалась, – …Наверное, вы тоже канаки. Австронезийцы.
– А трансэквваториальные африканцы? – продолжала спрашивать тиморка.
Юкон сосредоточенно почесала свое колено.
– Ну… Они просто хорошие ребята.
– А ты знаешь страну, где плохие ребята? – поинтересовался Оскэ.
– Знаю, – ответила она, – Это те страны, где исламская, христианская, или еще какая-нибудь моральная ортодоксия. Там люди порченые. Не все конечно, но почти все.
– Таких стран не больше трети на Земле, – заметила Флер, – И что получается?
– Фигня получается, – вмешался Гаучо, – Вы сейчас придете к доктрине Хопкинса.
– Нет, не придем, – возразила Флер, – потому что ключевое слово: «помощь». Вот, к примеру, Австралия. Или Аотеароа. Они хорошо живут, хотя у них рулят оффи. Я не знаю, как это там получается, и это не мое дело, верно? Люди устроились так, что им комфортно, и они не создают проблем соседям. И пусть никто ни к кому не лезет.
Эсао удивленно выпучил глаза.
– Ты что, Флер? Ведь Австралия – страна северо-атлантического альянса. А Новая Зеландия, тоже, считай, что в этом альянсе. И они всегда лезли. И во Вьетнам, и в Афганистан, и куда угодно. Если в Вашингтоне решат…
– …То в Канберре и в Веллингтоне не услышат, – перебил Омлет, – Прикинь: они не самоубийцы, чтобы попадать под нашу Atomic Autodefenca. Поэтому, мир, дружба и взаимопонимание, без вариантов. Да и американцам нет смысла воевать с нами…
