— Зачем ты меня сюда привез? — спросила Тави.
— Мы ищем амвон, — сказал Касиан, стиснув зубы и напряженно вглядываясь в заснеженную мглу.
— Амвон? — переспросила Тави. — Здесь?!
— Смотри, — сказала Тави. — Они расходятся.
Она указывала на бомжей, которые медленно расползались от костров. Сутулые фигуры как-то очень одновременно заковыляли в разные стороны и почти сразу, едва покинув пределы освещенных кругов, растворились в темноте.
— Куда это они? — спросила Тави. После караван-сарая она будто оттаяла: смотрела на Касиана преданными щенячьими глазами и все время что-то говорила.
Сначала вагоны поезда, замершего на акведуке, а потом убогие лачуги бездомных начали озаряться мертвым флуоресцентным светом. Это был целый город — или, скорее, табор, с полсотни трейлеров на кирпичных подпорках вместо колес, какие-то хижины из жестяных листов, термопалатки Армии спасения, хибары из прессованных пивных банок, полевая кухня Красного креста… Все это наливалось гнилушечным светом и пропитывалось многоголосым бормотанием.
— Это же амвоны, — догадалась Тави. — Тут в каждом доме есть амвон! Даже тут, на краю света… Но что они смотрят?
— Не знаю, — сказал Касиан.
— Зато я знаю, — уверенно сказала Тави. — Сейчас же полунощница. В это время всегда крутят порнуху. Инженер Моро разрешал мне смотреть телевизор, — добавила она, словно извиняясь. — Он говорил, что я должна постигнуть все уродство окружающего мира, чтобы осознать свою красоту… — Тави вдруг всхлипнула и замолчала.
Касиан прижался затылком к подголовнику и закрыл глаза.
Они успели к полуночной мессе: как раз заканчивался офферторий, и толстомордый спонсор, сияя и лоснясь, объявлял об очередном снижении цен на услуги в государственных суицид-клиниках. Потом на амвоне — старом, потрескавшемся плазменном амвоне, который висел на грязной кирпичной стене одного из мертвых зданий — появилась сексапильная аббатиса и стала зачитывать своим хорошо поставленным голоском текущие новости. Уличными столкновениями полиции и антиглобалистов закончился ганзетагг Международного Валютного фонда в Брюсселе. По подозрению в организации взрыва в аэропорту Орли задержаны трое федайинов из группировки Аль-Мансура. Скандал в «Эшер-хаусе», сорван аукцион инженера Моро. Презентация новой коллекции баронессы фон Штольц. А теперь подробнее об этих и других новостях. Неопознанный женский труп, обнаруженный ландскнехтами службы безопасности отеля «Эшер-хаус» в дофинских апартаментах, где инженер Моро содержал свои экспонаты, вызвал скандал в кругах бомонда. Инженер Моро не подтвердил, но и не опровергнул слухи о попытке подменить один из его экспонатов. Мы вынуждены прервать нашу литургию из-за экстренной энциклики Верховной Консистории телевидения. Хирург Касиан разыскивается по обвинению в преднамеренном убийстве выжлятника из «Сафари Йенсена». Верховная Консистория приняла решение предать Касиана анафеме. Просьба ко всем достойным прихожанам юго-западного и северо-западного секторов немедленно сообщать обо всех перемещениях этого человека в ближайшее отделение инквизиции. Любая контрада или цензива, предоставившая убежище Касиану, будет подвергнута интердикту. А теперь возвращаемся к текущим новостям. Шейх Аль-Мансур заявил…
Амвоны гасли один за другим; так гаснут свечи при порыве ветра. Еще минуту назад городок бездомных на окраине промзоны мерцал и переливался неживым сиянием — а сейчас тьма, пронизанная снегом, подступила к акведуку и захлестнула его, как приливная волна. Монорельсовый поезд, светившийся, как елочная гирлянда, погрузился в темноту сразу и весь; лачуги под руинами автобана, угаснув, исчезли за плотной занавесью снегопада.
— Какого черта? — прошептал Касиан, наклоняясь вперед.
— Это, наверное, сбой, — сказала Тави. — Они ведь воруют электричество.
И тут городок под акведуком ожил. Десятки согбенных, закутанных в лохмотья фигур порскнули в разные стороны из выбитых окон поезда, и внизу, под акведуком, тоже забурлило, закопошилось человеческое месиво, хватая пожитки, забрасывая снегом костры и суетливо разбегаясь в разные стороны.
— Как крысы, — сказала Тави зачарованно. — Крысы бегут из горящего дома…
Касиан посмотрел в небо, но инквизиторских вертолетов, жалящих землю лучами прожекторов, там не было. Там вообще ничего не было — ни звезд, ни луны, ни даже облаков: беспросветная тьма, извергающая мириады грязных и липких снежинок.
— Смотри! — сказала Тави, вытянув руку вперед.
Под разорванной аркой акведука тьма была настолько густой, что казалась почти осязаемой; и тьма эта двигалась и рокотала. Рокот, мощный и ровный, пробивался даже сквозь бронированные стекла «Хаммера». Осязаемая тьма надвигалась медленно, но неуклонно, как грозовой фронт…
А потом она вспыхнула десятком пляшущих огненных точек, и рокот распался на рев и грохот моторов, и из-под арки, как из ворот ада, вылетели, разбрасывая фонтаны жидкой грязи, с полдюжины трехколесных мотоциклов. Взревев двигателями и взмесив снег широкими рифлеными покрышками, они выстроились клином и устремились к «Хаммеру», затормозив в пяти метрах от присыпанного снегом «Хаммера». Касиан в каком-то странном оцепенении протянул руку и включил фары. Конусы белого света прорезали тьму, и стало видно, что на мотоциклах гордо восседают не люди, а гладкие панцирные жуки. Без голов.
Один из жуков — самый крупный и старый, с подпалинами и вмятинами на хитиновой кирасе, рванул мотоцикл с места и подрулил к «Хаммеру» слева, со стороны водителя. Двухпалой клешней он соскреб с бокового стекла налипший снег и вежливо постучал. Касиан с трудом, напрягая мышцы шеи, повернул голову и вдруг вспомнил, где он уже видел таких жуков. В исторической хронике. Человек на мотоцикле был одет в бронекостюм «катафракт», и на панцире, слева от середины, виднелся полустертый имперский флаг, поверх которого грубо, из пульверизатора, было намалевано одно-единственное слово.
Аттила.
— Кто это?!! — завизжала Тави.
— Варвары, — очень спокойно сказал Касиан.
Клешня снова клацнула по стеклу, и Касиан открыл дверцу.
На плацу снег лежал редкими плоскими сугробами, похожими на пятна серого лишайника. Там, где проехали мотоциклы и машины варваров, снег был перемолот в грязную крупчатую кашицу, а поперек плаца, от казармы и до капониров у ворот, тянулась широкая жирная полоса мокрого асфальта, обозначающая маршрут теплоцентрали. С теплом на базе все было в порядке: по-видимому, варвары присосались к одной из сверхмощных котельных промзоны — а вот с электричеством были проблемы. Фонари на плацу и прожектора на заборе не горели вовсе, а лампочки под потолком казармы, накрытые жестяными конусами и забранные мелкоячеистой сеткой, светились тускло, в полнакала, из-за чего углы просторного помещения тонули в полумраке.
