— Это ненадолго, — успокоила президентка. — Недели через две, максимум через месяц, мы всем расскажем правду. Ведь единожды вынесенный приговор пересмотру не подлежит. Авдей не пострадает.
— Но почему он не обратился за помощью к отцу? Тогда бы не нарвался на провокатора.
— От этих паскуд никто не застрахован, — возразила президентка. — В том числе и Великий Конспиратор. И я сама. И ты. — Она немного помолчала. — Почему Авдей не обратился за помощью к отцу, говоришь… Семейные взаимоотношения — дело сложное. Особенно, когда приходится выстраивать их со взрослыми детьми. Тем более, с такими молодыми. Им хочется побыстрее доказать нам взрослость, а миру — свою значимость. И ты никогда не знаешь, какая из случайно брошенных фраз обидит их так, что в доказательствах они утратят рассудительность и осторожность.
— Я не совсем поняла…
— Разберёшься. И хорошо бы это произошло до того, как ты окажешься матерью взрослых детей. — Президентка вздохнула. Немного помолчала и решительно тряхнула головой. — Всё, лейтенант, нам пора. Мы и так опоздали.
* * *
На Маллиарву опускались сумерки. Дронгер подошёл к одному из служебных входов в цирк Мальдауса.
«Неплохое убежище, — отметил он. — Нет, убежище отличное. Когда уедет Винс, я перетряхну эту гадючню от подвала до крыши».
Из служебной двери вышел Винсет. Дронгер тут же затянул его под навес брошенного торгового лотка, в густую тень.
— Винс, ты зачем позвонил? Мои телефоны до сих пор на контроле!
— Но ведь я же ничего такого не сказал.
— Хотелось бы верить.
Винсент опустил голову.
— Прости. Я не хотел мешать.
— Дурак. — Дронгер притянул его к себе, прижался губами к виску. — Винс, сердце моё, никогда так не думай, слышишь, никогда!
Винсент прижался теснее, замер в его объятиях.
— Я так соскучился.
— Я тоже. Мы с мамой очень скучаем и по тебе, и по Рийе. Но надо терпеть, Винс. Ты ведь взрослый людь и сам всё понимаешь. Нужно дождаться, пока всё утихнет. А пока нельзя встречаться без крайней на то необходимости.
— Это и есть необходимость! — воскликнул Винс. — Авдей Северцев арестован!
— Ты знаком с этим мятежным отродьем?!
Винсент резким движением стряхнул руки Дронгера.
— Авдей не центрист! И ты должен это знать! Что бы ни сделал Михаил Семёнович, Авдей здесь ни при чём. Об этом даже в новостях сегодня сказали.
— Авдей Северцев — соучастник отцовского преступления. Об этом тоже сказали в новостях.
— Папа, это Авдей помог нам с Ринайей уехать из Гирреана и спрятаться здесь.
— Что?! Палёнорожий знает, где ты находишься?!
— Не называй его так!
Винсент перевёл дыхание, посмотрел на отца.
— Авдей спас не только мою жизнь, но и твою честь. Это он придумал, как скрыть наше родство. Теперь никто и никогда не докажет, что беглый оскорбитель императорского величия — твой сын. Я всё ему рассказал… Но Авдей сказал, что ты не ответственен за мои грехи.
— Винс…
— Михаилу Семёновичу он тоже ничего не сказал. Ведь для центриста позор, когда его сын помогает стабильническому отродью вроде меня. Так что никто ничего не знает.
Дронгеру сжало сердце. Соучастники Авдея далеко, может и вообще за пределами Бенолии, но гирреанский гадёныш здесь, и если на допросе за него возьмутся покрепче, то…
— Папа, в новостях Авдея назвали Погибельником… Они не смеют так говорить! Авдей никому не способен причинить зла…
— Пресвятой Лаоран! — прошептал Дронгер.
Коллегия примеряла Винсента в истинные Погибельники. В коллегии знают о соучастии Авдея Северцева в побеге. И сейчас гирреанцу задают только один вопрос — где Винсент?
— Немедленно забирай Рийю и поехали отсюда. Я найду вам убежище понадёжнее.
— Ты поможешь Авдею?
— Да, — кивнул Дронгер. — Конечно, помогу. Погибельничество с него снимут, но от соучастия центристам никуда не деться. Только ты не бойся, его приговорят к ссылке в Гирреан… Авдею к нему не привыкать.
— А Михаил Семёнович? Ведь он всё правильно написал! Высшие лицеи хуже любой каторги, мне ли не знать.
Дронгер судорожно сглотнул.
— Винс, — взял он сына за плечи. — Тебе давно пора об этом забыть. Прошлое прошло, и уже не вернётся.
— Как видишь, вернулось.
— Доказательства, Винс. Их ни у кого нет.
— Что будет с Михаилом Семёновичем?
— Тут я бессилен, Винс. Его дело ведут координаторы. Они же будут и судить. Но Северцев знал, на что идёт, когда публиковал файл. А сейчас нам пора. Зови Ринайю.
— Да, — кивнул Винсент. — Мы быстро.
Он скрылся за дверью.
Дронгер позвонил Пассеру.
— Немедленно изыми Авдея Северцева из ведения коллегии и переправь в наше СИЗО. Если от пыток, которым его подвергли коллегианцы, он по дороге скончается, меня это нисколько не огорчит.
— Понял. Будь спокоен. Как Винс?
— Всё отлично. Скоро приедем.
Дронгер убрал телефон.
Пассер ещё никогда не подводил. Винсент будет в полной безопасности.
= = =
Джолли сидел на диване в гостиной, смотрел партитуру ученического концерта.
Ульдима принесла мужу чай. Джолли рассеянно поблагодарил, поставил чашку на журнальный столик и тут же забыл о ней.
— Что-то случилось? — спросила Ульдима.
— Нет, ничего… Сегодня ко мне в школу пришли ещё двое, желающих обучиться игре на вайлите. После той шумной истории на «Хрустальной арфе» инструмент стремительно входит в моду.
Ульдима села рядом с мужем.
— Ты должен радоваться. Вайлита всегда тебе нравилась.
— Однако я так и не научился толком на ней играть… Как я могу научить других?
— Ты знаешь принципы игры и можешь толково их объяснить. Остальному каждый музыкант должен учить себя сам. Ты всегда так говорил.
— Да. — Джолли невидящим взглядом смотрел в нотные страницы.
— Где Канди? — спросил он после долгого молчания. — Выступления сегодня нет, а вечерняя тренировка давно закончилась.
— Кто-то пригласил его в гости.
— Последнее время Кандайс слишком часто шляется по гостям. Нередко в ущерб тренировкам. Боюсь, быстрый успех вскружил ему голову. А расплачиваться за это придётся на ринге. Вот и сегодня проболтается непонятно где до трёх, зато утром проспит до одиннадцати. Тренировка начинается в восемь.
Ульдима пожала плечами.
— Тренер клуба не даст Кандику особенно разбаловаться.
— Меня другое баловство беспокоит.
— Ты о чём?
Джолли горько вздохнул.
— Диль, сегодня двадцать первый день как мы в столице. За всё это время Канди ни разу даже мимоходом не вспомнил Винсента и Авдея.
