«Рядовой Таршис! — истерически бился голос майора, то же самое наверняка слышал сейчас каждый боец роты десанта, фамилия менялась, уж это штабной компьютер мог обеспечить, а вопль записан был еще с прошлой высадки. — Считаю до трех, после чего ввожу прикрытие!»
Будь ты проклят! Можешь не считать. Он пристегнул хлопушку к плечевой вешалке, поднялся на одно колено и в секунду произвел визуальный осмотр. Трупы не пошевелились, это действительно были трупы, а вопил кто-то живой из куста в сотне метров. Стометровка. Секунд двенадцать — будь это на плацу, он пробежал бы вдвое быстрее, но здесь, да еще с выкладкой…
Он поднялся в рост и…
«Нет! Нет!» — это была то ли его мысль, то ли чужая, то ли предсмертный вопль, то ли страстный шепот любовного экстаза. Ах, какая в том разница? Ему показалось, что это последний звук, который он слышал в жизни, потому что…
— Это не мог быть я, — подумал Генрих. — Не знаю почему, но мне так кажется.
— Татарская кампания, — сообщил Виктор. — Сорок второй год. Тогда только-только поступили на вооружение лучевики-хлопушки. А «присказку» начали колоть, кажется, лет на десять раньше.
— «Присказка», — вмешался молчавший до сих пор Влад, — не всегда действовала так, как нужно. Позднее стали использовать «завязку», она действительно превращала солдата в зомби.
— Вы помните это? — с интересом спросил Ариман.
— Похоже… — Влад помедлил, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Похоже, что я начинаю вспоминать то, что действительно происходило со мной. Нет, не татарскую кампанию, в ней я не участвовал. Но слышал многое. Тактику действий мелких групп спецназа на территории, где произошел вооруженный мятеж, мы проходили на курсах.
— Мы тоже, — сообщил Ариман. — Я учился в юридическом колледже, мне было девятнадцать… Да что я вам это рассказываю? Смотрите сами.
Показал он, однако, не то, что собирался, а совсем другую историю, случившуюся с ним на второй год после свадьбы и третий месяц после начала работы в детективном агентстве «Феникс». Алена была беременна, должна была родиться девочка, а он хотел мальчика и как-то сказал жене, что нужно было подождать: если бы она забеременела на полтора месяца позже, точно был бы мальчик, это и медицинские карты показывали, и астрологические знаки говорили о том же самом.
Он помнил тот вечер: они смотрели по телекому новости, репортаж из алтайской деревни, где российский спецназ вытравил тысячу двести человек, поскольку в центр поступила информация о том, что три женщины в этой глухой дыре заболели СПИДом-б, а единственной мерой против этой болезни было тогда уничтожение всего живого в радиусе не менее трех километров.
«Какой кошмар, — сказал он, глядя на то, как по ковру гостиной ползло пламя, подбираясь к трупу, лежавшему у дивана, где сидела Алена. — Они ведь могли заразить весь район, а оттуда рукой подать до магистрали! И если бы перекинулось на Сибирь»…
«Они хотели жить, а их убили!», — произнесла Алена громким шепотом и подобрала ноги, будто могла коснуться лежавшего неподалеку тела. Кадр сменился, и вместо пламени в гостиной появился майор Липатов, тот, которого впоследствии назвали «Тигром Алтая», он держал руки поверх висевшего на груди «деммлера» и хорошо поставленным голосом произносил правильные слова о здоровье россиян, повторяя слово в слово недавнее выступление в Думе главы правительства господина Резникова.
«Их убили эти… Этот! — продолжала Алена. — И ты хочешь, чтобы я родила мальчика! Чтобы он вырос и стал таким… Чтобы он убивал… Там была… Ты видел? Там была девочка, а он ее из этого… Он… Выключи, я не могу больше!»
«Да что ты, в самом деле? — удивленно сказал Аркадий и подал звуковую команду на переключение программы. — Что с тобой, Аленушка? Можно подумать, что в первый раз»…
«Я! — неожиданно твердым голосом произнесла жена, глядя Аркадию в глаза. — Не желаю! Рожать! Мальчика! И прекрати говорить на эту тему! Ты понял?»
«Понял, понял…» — пробормотал Аркадий и попытался обнять Алену, но она вывернулась, ее ладонь уперлась ему в грудь.
«Ненавижу! — говорила Алена, подкрепляя свои слова ударами ладони. — Всех вас! Мужчины — сволочи! Ты! Тоже! Тебе бы только убивать, убивать, убивать»…
«Ну что ты, — бормотал Аркадий, не понимая причины неожиданной вспышки, — о чем ты говоришь»…
Тогда он не знал, а сейчас неожиданно вспомнилось, как потом, в коридоре родильного отделения он встретил статного спецназовца, лейтенанта Поздеева, с которым был знаком шапочно, бывший сокурсник по колледжу пригласил их с Аленой на вечеринку, а лейтенант пришел туда с женой. Аркадий знал, что жена Поздеева не собиралась рожать, что же он делал в больнице, к кому приходил? И еще вдруг вспомнилось, как Алена незадолго до родов куда-то пропала: вышла погулять, ей было уже трудно ходить, и она просто сидела на скамеечке, но не вернулась вовремя и на вызовы не отвечала. Он искал жену четыре часа, звонил даже в морги, но больше всего боялся, что Алену похитили киддеры, с них станется, и как ему с его зарплатой платить выкуп? Он уже начал сходить с ума, когда Алена вернулась и, будто ничего не случилось, сказала, что дышала воздухом (каким воздухом? В Москве при пиковой нагрузке даже на воздушные путепроводы?) и забыла о времени, а телефон просто не слышала. Он еще подумал тогда, что Алена чего-то недоговаривает, и провел небольшое расследование. Жену его действительно видели гулявшей, да, именно гулявшей и даже входившей в подъезд дома, где ей вроде бы нечего было делать, разве что… Там жил этот Поздеев, но с ним у Алены не могло быть никаких дел, никаких, никаких…
А Метальников появился в их жизни значительно позже, лет через десять, Марина уже в третий класс пошла. И ведь он точно мог сказать, всегда мог, потому что чувствовал: Алена любила его, именно любила, а не просто так; если бы все было просто так, она бы давно его бросила, не такая она была, чтобы…
Чтобы — что?
Воспоминание схлынуло, как волна, разбившаяся о скалу. Это было с ним? Ариман будто выпрыгнул из самого себя, ему было плохо, и он неожиданно обнаружил, что Виктор и Генрих держат его за руки, а остальные стали перед ним полукругом, вытолкнув в центр двоих — Даэну и Влада. Даэна… Алена… И этот… Ариман знал теперь многое, все помнил, все. А они… Для них прошлого не существовало.
— Я люблю тебя, — это была мысль Даэны, но и мысль Алены тоже, и он знал, что все так, и всегда так было, и если бы было иначе, то сейчас рядом с ним в этом мире была бы другая женщина или не было бы никакой.
Даэна ждала его на холме в мире Ормузда. Она не помнила, а он помнил все — и то, что убил свою жену, оставив на ее груди след «ладони дьявола». Подольского он убил точно так же…
