Среди агарянской знати можно было найти, если и не сотни, то уж точно десятки превосходивших Жадит красотой аристократских дочек: белоглазых, беловолосых, длинноногих и даже неглупых. Но не одна из титулованных красавиц не стала его женой. Жадит была для него особенной. Император Шедареган любил молодую жену и даже не задумывался о второй и третьей или о том чтобы завести фаворитку. Может быть, потом, через много лет, Шедареган и дополнит их семью новыми женами, но вряд ли это будет скоро…
С того времени, когда Аиб-Ваал покинул Агар, прошло больше года. Многое с тех пор изменилось. Многое еще предстояло изменить. Агар был еще далек от того мира, каким его хотел видеть Учитель. Но Шедареган сделает все, что в его силах, и даже больше того, чтобы приблизить Агар к идеалу, имя которому — Аиви.
До того как Шедареган с супругой, министрами, крупными бизнесменами, банкирами, журналистами и прочим цветом общества (всего около пятисот человек), оказались на борту Эльлии, где некоторые до того сомневавшиеся смогли окончательно убедиться в том что Аиб-Ваал и был тем самым Учителем, Аиб-Ваал много говорил с Шедареганом о цивилизации Аиви. Иногда они говорили один на один или в присутствии одной только Жадит. Чаще к ним присоединялись назначенные Императором Аиб-Ваалом после переворота министры. Среди них были: Агримабар, Шибахразаг (в прошлом черный командир известный как Святой Отец), Керг-Хагрип (Северный Ветер), Рамт-Кор (Шахтер), Моргоз, Абафагиб, Бругорд — за их головы в свое время ССКБ обещала немалое вознаграждение и даже иммунитет от «жертвенного жребия» для детей тех, кто мог сообщить о местонахождении этих «опасных террористов», «проклятых еретиков-атеистов» и «врагов Святой Церкви». Часто такие разговоры проходили внутри каменной беседки в зимнем саду сопровождались демонстрацией голограмм из памяти дискоида: дрон зависал вверху под крышей беседки и проецировал голограммы в центр округлого сооружения, где раньше стоял деревянный стол. Шедарегану порой казалось, что дрон содержал в себе просто неисчерпаемую бездну информации, — Шедареган удивлялся тому, насколько сложна была эта машина, способная, по словам Аиб-Ваала, помимо уже имеющейся в ее памяти информации, сохранить объем данных эквивалентный всем имевшимся на Агаре носителям собранным вместе и умноженным на два.
Там, посреди каменной беседки в зимнем саду, Шедареган видел голубую, как и Агар, планету, имевшую, в отличие от последней, даже не две, а целых три луны, одна из которых, Авлис, была родиной Аиб-Ваала. Видел заселенные аивлянами планеты Системы Олиреса и Асфилихтеса. Видел другие звездные системы. Видел потрясавшие воображение своими размерами корабли аивлян, в сравнении с которыми самые высокие горы Агара были все равно что лежавшие у подножия пика Мертвой горы мелкие холмики против самого пика. Шедареган видел много удивительного, видел архитектурные сооружения аивлян, видел памятники их древней культуры, видел превращенные аивлянами в цветущие сады некогда безжизненные планеты, луны и астероиды, но самым удивительным для Шедарегана было само общество Аиви. Это был мир… богов? сверхлюдей? Нет, это были люди. Пусть другие, не похожие на агарян (особенно это относилось к аивлянским женщинам, у которых, в отличие от агарянок, было только по две груди), но люди. Среди них встречались такие же чернокожие, как и агаряне, и даже с желтыми и с белыми глазами, но большинство имели кожу других цветов, среди которых преобладали оттенки синего и красного, а также белого и бронзового. Но не внешним видом аивлянское общество поразило Шедарегана. Это было общество истинно равных: аивляне не отличались происхождением (даже само понятие «благородства» было для них, по словам Аиб-Ваала, древним архаизмом), среди них были более и менее талантливые, более и менее знатные (скорее, пользовавшиеся большей или меньшей популярностью среди тех или иных сообществ по интересам), но все они считались равными друг другу. Их женщины были во всем равны мужчинам. Причем были и такие, кто не являлись в строгом смысле, физиологически, мужчинами или женщинами, и такие, кто, оставаясь мужчинами или женщинами в полной мере, отдавали предпочтение лицам своего пола, и за то нисколько не осуждались окружающими. (В отличие от заведенных агарской Церковью лицемерных порядков, когда иерархи-мужеложцы преследовали и истязали мужеложцев-прихожан, которым не посчастливилось иметь благородного происхождения.) Были и такие, кого секс вовсе не интересовал, — эти были заняты до конца непонятными Шедарегану, сколько ему не объяснял Аиб-Ваал, исследованиями или странным творчеством. Были бесплотные призраки, жившие в машинах, в связывающих миры аивлян инфо-сетях. Были и обладатели вовсе не человеческих, фантастических тел… Некоторые аивляне были птицами, другие походили на львов; иные обитали в океанских глубинах и были похожи на агарских левиафанов; иные, оставаясь внешне похожими на людей, имели тела-машины — они состояли из сложных механических деталей, лишь имитировавших облик человека, а иные и вовсе состояли из несметных полчищ микророботов размерами с молекулу и могли подобно скульптуре из песка рассыпаться на месте чтобы тут же воспрянуть в другой форме… Аивляне не испытывали нужды ни в пище, ни в одежде, ни в крыше над головой, — все это было у них в любом месте любого аивлянского мира. Они совершенно не владели никаким имуществом, вроде земель или домов, — разве что дорогими им как память предметами (причем ценность таких предметов для их обладателей определялась не деньгами, а степенью важности предмета для них самих, — дорогая сердцу как часть воспоминания фигурка из дерева или алмаз размером с кулак вполне могли иметь для них равную ценность). О таких вещах, как деньги, агаряне знали лишь из древнейшей истории своего мира и из историй иных, менее развитых миров. Миры аиви захватили Шедарегана. Мысливший и до того весьма либерально, Шедареган стал одержим идеей превратить Агар хотя бы в некоторое подобие Аиви — у него появилась ЦЕЛЬ, которой он теперь был готов посвятить всю оставшуюся жизнь. Его товарищи, ставшие теперь министрами, советниками, губернаторами провинций, начальниками служб… держались одного с ним мнения и были полны решимости изменить свой мир.
С учетом того, что технологический уровень Агара был к тому времени достаточно высок, а цивилизация вся была сосредоточена на единственном на планете материке, у Императора и его министров были все основания надеяться увидеть плоды своих трудов своими глазами. И Шедареган был твердо уверен в том, что ему не придется умирать с призрачной надеждой на то, что когда-нибудь далекие потомки закончат их труды и создадут светлое будущее для своих детей.
