Никогда и ни в чем он не испытывал недостатка, любые инструменты для любой, какой угодно деятельности, от резьбы по дереву до сборки точных механизмов всегда были доступны в общих инструментальных комнатах, одежда изнашивалась – шли получали со склада новую (предварительно выбранную по каталогу). В доме всегда казалось просторно и светло, когда позже он оказался в городской квартире знакомого по сетевым шахматам ему показалось, что она просто завалена хламом. У них в доме кроме обычных предметов быта, стола там, стульев и кроватей был медиацентр, связанный с центральным поселковым сервером, откуда можно было скачать какой угодно контент, музыкальные инструменты, на которых играли все в семье, и какие-то особо ценные памятные вещи, которые кто-то когда-то подарил и все. Да, кухня конечно была. Мама любила готовить. И все.
Поселок без преувеличения был одной большой семьёй. Отец говорил, что новое общество будет построено на парадигме семьи, а не рынка. Так и было.
Во время интервенции поселок был разрушен до основания. Его не стали восстанавливать, советская Герника, Иван так и не смог себя заставить туда поехать снова.
***
На следующий день была запланирована культурная и спортивная программа. Утром был великолепный концерт местных талантов. На базе имелась абсолютная копия рахманиновского зала, а в местной самодеятельности была очень сильная фортепьянная группа. Иван наслаждался.
Соревновались в футболе и рукопашном бое, чтобы не было обид, поделились на команды хаотичным образом. База имела настоящее футбольное поле, Иван даже попытался выдернуть клок травы, настолько тот выглядел натурально. Ради большей фееричности купол сделали полностью прозрачным, и это стало чем-то невероятным – футбольное поле с изумрудно-зеленой травой, огромные звезды над головой и астероидный пейзаж вокруг. Первое время Иван не мог даже сосредоточиться на игре, так фантастически все выглядело. Болельщики свистели, что-то скандировали, даже лузгали семечки. Команда Ивана выиграла и им устроили настоящее награждение с подкидыванием на руках и поливанием шампанским. А вот с боями вышла незадача. В первом же поединке (с Гюнтером) немец сломал ему ногу.
— Прости, Вань, я не рассчитал, Гюнтер был чертовски расстроен. Ивана поместили в госпиталь.
— Залечим в течение трех дней.
— Как же, доктор, корабль завтра уходит?
— Что делать – заберет на обратном пути.
Ивану было очень обидно – такая ерунда и вот, но Старик решил также: «Здесь залечат за три дня, а на корабле не меньше десяти будешь в лазарете без толку болтаться, заберем через неделю, все равно зайдем за почтой».
На постановку местной театральной труппы не пустил доктор. Сказал – посмотришь на стене. Пришлось смотреть на стене. Одна стена в палате превращалась в экран для лежачих больных. Вообще, телевидение в Конфедерации не жаловали – пассивное потребление смыслов, но кое-где, например, в больницах имелись приемники телесигнала. Ивану дали какие-то таблетки и он уснул.
Снилась чушь. Но было настолько страшно, что несколько раз он просыпался. Снилось, что откуда-то с краю на вселенную наползает что-то, и это что поглощает звезды, гасит их, было безумно жалко звезды, он бросался на невидимого врага с новым боевым кличем красного космофлота – За звезды! Но каждый раз его отбрасывала невидимая холодная сила.
Утром зашли попрощаться Старик и Гюнтер. Иван рассказал Старику свой сон. В Университете на курсе психотехники им читали лекции о непрямых, но доказанных связях между реальностью и сном. Старик усмехнулся: «Молодец не из робких – за звезды вступился. Прощай, жди нас через три дня». И они ушли.
***
«Яростный поход» шел к последней в этом районе, восьмой станции. Установили радиоконтакт.
— Как дела, ребята?
— Все отлично, когда подойдете?
— Четыре часа.
— Хорошо.
— До встречи.
— До встречи.
Что-то черное навалилось на Старика, взорвалось и он потерял сознание. Очнулся быстро, рубка разгерметизирована, его спас автоскафандр, парнишка из ГДР, Гюнтер, убит, старпома нигде нет, наверно, выбросило. Атаковали, что ж, это должно было случиться рано или поздно. А радиобмен? Записали, смодулировали, элементарно. Да, подходят выпотрошить нас. Этот я знаю – Viva la muerte, Галичина и два номерных. Связь, конечно, снесли, Старик попытался оживить пульт, бесполезно, да и глушат, конечно. Похоже, это настоящий конец. Плен? Дождаться десанта, выйти, сказать – я коммунист с 12 года, не убивайте меня, я хороший. Все еще шутишь, Сергей. Он шел, пошатываясь к машинному, как этот молодой Бортов сказал- «За звезды». Да, именно, чтобы они светили для нас всегда.
Вспышка в районе восьмой геологоразведочной базы Пояса была зафиксирована автоматической станцией слежения С8768к и идентифицирована как взрыв ускорителей советского фрегата типа «Весна человечества». +++
Завтра выпуск. Сколько лет я шел к этому дню. С детства было две мечты – звезды, и стать как отец – новым человеком. Завтра одна из них станет на полшага ближе.
Новая черная форма лейтенанта советского космофлота поблескивает серебряными звездочками. Во внутреннем кармане предписание – бортинженер фрегата «Яростный поход», Пояс Астероидов.
Иван календарно самый старый лейтенант космофлота. Родился еще во время реставрации, в 2016 году. После восстановления Союза, в двадцать втором, советская власть лихорадочно стала работать над прорывными технологиями во всех областях науки. Было ясно, что малейшее отставание от Запада в технологической гонке будет означать гибель с таким трудом возрожденной страны Советов. Приоритетными были признаны направления, открывавшие для промышленного освоения космическое пространство, в том числе и дальний космос.
Ивану удалось попасть в программу анабиотических исследований. Эксперимент заключался в полной имитации двадцатилетней дальней космической экспедиции. По расчетам, именно такой срок займет полет туда и обратно до ближайшей к Солнцу звездной системы на перспективных фотонных ускорителях. Параллельно начались работы по строительству двух кораблей «Коммунист» и «Товарищ».
— Товарищи офицеры, поздравляю вас с успешным окончанием славного Качинского краснознаменного летного училища Военно-космических сил СССР!
— Ура-а-а! Ура-а-а! Ура-а-а!
— Уверен, что каждый из вас будет достойно нести высокое звание офицера советского космофлота!
Все, теперь только вперед, пару лет отбарабаню в патруле Пояса. А там – рапорт в дальний. Конечно, конкурс, конечно, будет непросто, пишут, что до трехсот рапортов на место в экипаже строящегося «Большевика», но у меня-то есть преимущество. Я-то уже «летал».
