У Крошки даже кольнуло в сердце, как эта пустая комната с низким потолком и маленьким подслеповатым окошком — такие бывали у сараев в поселках северных народов — напомнила ее жилье на базе. Нет, потолки у нее гораздо выше. И вообще светлее. Но скудость обстановки… Огромный матрас прямо на полу — точнее, плотный мешок, набитый сухой осокой. На нем тонкий тюфяк, узким валиком длинная подушка и армейские одеяла. В углу несколько ящиков. Тоже, судя по обозначениям, из армейского склада. Рядом ее дорожная сумка.
Муж мялся, хотя излучал спокойствие и радость. Она на самом деле нравилась ему. Странно.
— Что ты хочешь спросить? — Ариш села на шуршащую постель, кинула жилетку на ящики. Вроаррист сбросил комбинезон к ногам и сел рядом. — Ты, и правда, хорошо ко мне относишься, — прошептала Крошка и потерлась щекой о плечо мужа.
— А как еще я могу относиться к своей жене?
— Но я же невзаправду жена…
— У нас все взаправду. А семья на всю жизнь. Скажи, — Вроаррис повернул Крошку к себе лицом. — Я могу верить вашему Императору?
— Конечно. Ажлисс никогда не врут. Они же видят мысли других.
— Я-то не ажлисс и не вижу. Я чую. Но Император умеет владеть собой, его запах совершенно не менялся, чтобы он ни говорил. Не то что твой. Ты всегда пахнешь по-разному, хотя остаешься собой. Если я стану ажлисс, то тоже смогу слышать мысли и управлять чувствами?
— Сможешь, но не как я. Ты сможешь разговаривать мысленно, если будешь дотрагиваться до другого. Хотя некоторые ажлисс тоже могут управлять людьми, но для этого им тоже нужно дотрагиваться до человека. Люди все разные. Поэтому из них получаются разные ажлисс. Дознаватели самые редкие — они могут видеть насквозь самое сокровенное, но не могут влиять. Некоторые люди, став ажлисс, лучше лечат, другие могут разговаривать мысленно на большем расстоянии. Но такие, как я, бывают совсем-совсем редко.
А еще ажлисс не могут иметь детей. Размножение ажлисс — это предательство человечества. То есть… Я могу меняться, а никто другой не может, и только я могу родить для тебя. Раз надо. Это ответственность Императора. Но все равно, чем меньше обо мне знают, тем лучше… Пускай я останусь просто экспериментом? Знаешь, я могу вылечить Серха, но…
— Серх потерпит, ему полезно. А тебя мы никому не дадим и не покажем — арнеки живут дома. Расскажи мне, как становятся ажлисс.
— Когда зарождается дитя, то сливаются две половые клетки, каждая из которых несёт искру жизни. Искорки сливаются и из них получается зачаток души, который растет вместе с зародышем, пронизывая его целиком. Когда тело достаточно вырастет, то сформируется и душа — сознание, личность живого существа. Душа держится в теле, пока тело способно обмениваться с ней энергией. Инкубатор может сплести копию любого тела и оживить его импульсами программы, тогда получается биоандроид. Но никакой инкубатор не может создать душу — она рождается только в момент зарождения ребёнка от на самом деле живых родителей.
Зато мы умеем выделить и поймать эту душу в крилод. Когда тело становится настолько слабым, что уже не может удержать душу, то твой кристалл перетянет твою душу в себя…
— Выходит, ты уже умирала?
— Да, пару раз. В инкубаторе это незаметно. Это как сон, ты уснешь и проснёшься в новом теле.
В лазурной траве с малахитовой дверцей
Небесный зайчонок укрыл моё сердце.
Сквозь снег золотистый на клюквенном поле
Он прятал тропинки лишь к счастью, без горя.
Малиновым мёдом, узором в цветочек
Украсил мой домик, не ставил он точку.
Надежду рассыпал… И снегом сверкая,
Мороз укрепил все мосты, застывая.
Но в доме моём и тепло и уютно.
Там чай ароматный на столике утром…
Печально лишь то, что мой маленький домик
Так мал, что невидим.
Его замечаем,
Когда невзначай на него наступаем…
(дневник шестой Крошки) * * *
Крошка проснулась посреди ночи от голода. Темнотища. Сигнал единого поля системы, по которому многие ажлисс привыкли определять время, на территориях был неслышен. Зато настырно тикали, как глодающий стены жук-древоточец, механические часы — подарок Вроарристу от Лил. Два часа! Еще три, и будет утро, начнет просыпаться стая!
На всякий случай еще крепче убаюкала мужа и тяжело перевалилась на пол, встав на четвереньки. Двухмесячное пузо с близнецами серьезно мешало. Переложила недовольно хрюкнувшего ртула под бок мужу и, крадучись, вышла в коридор.
На десятый день после свадьбы Вроар вернулся с работы из деревни Ахрра и кинул ей шерстяной комочек.
— Лови!
Комочек в полете развернулся, растянул покрытую густым нежным мехом перепонку между лапами и ухватился за пальцы царапкучими лапками, обнял горячим тельцем руку. Помесь белки с кошкой? Летучая мышь? Маленький носик, большие круглые глаза, жажда мяса и удовлетворение от контакта с теплом. Крошка накрыла голову зверька другой ладонью. Белкомышь хрюкнула, завозилась, протолкала мордочку между пальцами и засвистела, открыв необъятную розовую пасть, утыканную двумя рядами игольчатых зубок.
— Что это? Беличья акула? — умилилась Ариш.
— Ртул, — Вроар отщипнул со стола и сунул зверьку в рот кусок вяленого мяса. — Моя первая жена их разводила. А я взял для тебя у соседей — там как раз новый помет подрос. Осенью найдем ему пару. Ртулы ловят в доме и в лесу всякую ползающую дрянь, но смотри не впусти его в ткацкую — он там пауков пожрет.
Зверёныш вырос. Повадился спать в кровати, а жрать предпочитал на кухне, вися на плече у Крошки.
Ариш дошла до кладовой и прислушалась: все спят. Кроме двух дежурных, которые бредут по меже вокруг сараев. Опять вместе! Вроар на этих двоих еще прошлый раз ругался, что парочкой таскаются, а должны сторожить по разным углам. Но она их пока не тронет. Некогда.
Прикрыла за собой дверь и урвала палку колбасы со связки, висевшей с перекладины в гроздьях таких же колбас. А что? Она не виновата, что дети растут как ненормальные. Точнее, нормальные арнята… И ей самой тоже есть постоянно хочется. Не будет же она просить! А потом, она сама же колбасу варила и коптила! Теперь бы запить чем… Низко у пола и в самом дальнем ряду консервов, куда никто не полезет до весны, Ариш припрятала вчера и позавчера открытые стеклянные банки. Сладкий джем из ягод корытника и кислый компот из зеленых черенков таких… лопухов, названия которых она не запомнила. С недоумением обнаружила высокую шапку плесени, разросшеся из-под обеих крышек. Брезгливо засунула банки обратно. Открыла новую банку и напилась, оставив внутри ломкие и прозрачные кубики черенков. Теперь надо будет в течение дня заскочить и выкинуть в туалет остатки и плесень, а банки вымыть с очередной порцией посуды и подсунуть к остальным. А потом их используют для очередных консервов. Удовлетворенно вздохнула — теперь уже можно жить!
