— Он вспомнил обо мне! — простонала Дессилин. — Он послал его, чтобы вернуть меня!
Ощутив холод в животе, Маврсал вынул саблю и с трудом повернулся к двери. Пламя светильника превратилось в умирающий голубой отблеск. За дверью глухо простонала расшатавшаяся доска.
— Нет! Пожалуйста! — в отчаянии вскрикнула девушка. — Ты ничего не сможешь сделать. Отойди от двери!
Маврсал огрызнулся, на его лице отражались охватившие его ярость и страх. Дессилин потянула его за руку, оттаскивая от двери.
Ранее он запер массивную дверь каюты на тяжелый железный засов. Теперь невидимая рука потянула засов вбок. Медленно и тихо железный штырь повернулся и пополз вдоль удерживающих скоб. Замок со щелчком открылся. С кошмарной быстротой дверь широко распахнулась.
Снаружи висела тьма. На них смотрели горящие глаза. Они приблизились.
Дессилин отчаянно вскрикнула. Похолодев от страха, Маврсал неуклюже махнул саблей. Кромешная тьма потянулась к нему и с необоримой силой швырнула к стене. Боль взорвалось в его сознании, и осталась только темнота.
Она вздрогнула и плотнее запахнула свой меховой плащ. Будет ли у нее когда-нибудь возможность снова ощутить этот безжалостный холод?
Кейн, суровое лицо которого казалось изможденным в неярком свете жаровни, стоял сгорбившись над алым перегонным кубом. Какими красными казались его волосы и борода, каким зловещим было синее пламя его глаз… Он напряженно склонился, чтобы поймать последние капли светящегося эликсира в чашу из рубинового хрусталя.
Она знала, что он трудился над этой мерцающей жидкостью бессонными часами. Драгоценными для нее часами, потому что они были часами свободы — временем, когда она могла избежать его ненавистного внимания. Ее губы сжались. О, ужасный состав, из которого он приготовил свой эликсир! Дессилин снова вспомнила об изуродованном трупе юной девушки, который Кейн приказал слуге унести прочь. И снова судорога изогнула ее гибкий стан.
— Почему ты не отпускаешь меня? — услышала она свой равнодушный голос, повторяющий вопрос в… который раз она задавала его?
— Я не отпущу тебя, Дессилин, — устало ответил Кейн. — Ты это знаешь.
— Когда-нибудь я покину тебя.
— Нет, Дессилин. Ты никогда не покинешь меня.
— Когда-нибудь.
— Никогда, Дессилин.
— Почему, Кейн?
Он позволил нескольким каплям янтарной жидкости упасть в мерцающую чашу. Голубое пламя трепыхалось над ее поверхностью.
— Почему?!
— Потому что я люблю тебя, Дессилин.
Горький всхлип вырвался из ее горла.
— Ты любишь меня?! — Она вложила в эти слова все свое отчаяние. — Кейн, смогу ли я объяснить тебе, насколько сильно тебя ненавижу?
— Возможно. Но я люблю тебя, Дессилин.
Снова истерический смех.
Участливо поглядывая на нее, Кейн осторожно протянул ей чашу:
— Выпей это. Быстро — пока не исчезло свечение.
Она устремила на него потемневшие от ужаса глаза.
— Очередная горькая вытяжка какого-то гнусного препарата, чтобы привязать меня к тебе?
— Называй, как тебе угодно.
— Я не буду это пить.
— Будешь, Дессилин, ты выпьешь.
Его глаза удерживали ее ледяными цепями. Она машинально приняла алую чашу, позволила светящейся жидкости скользнуть между губ, просочиться в горло.
Кейн вздохнул и взял пустой кубок из ее вялых рук. Его мощная фигура содрогнулась от усталости, когда он провел широкой ладонью по глазам.
— Я покину тебя, Кейн.
Морской ветер ворвался в башенное окно и запутался в длинных рыжих волосах.
— Никогда, Дессилин.
III
В гостинице «Синее окно»
Он называл себя Драгар…
Не пройди девушка мимо него несколько секунд назад, он, вероятно, не вмешался бы, услышав ее вопль. А может быть, вмешался. Он был чужим в Карсультьяле, юноша-варвар успел пожить достаточно в городах поменьше, чтобы обращать внимание на крики о помощи в ночи и чтобы безоглядно бросаться в темные переулки и ввязываться в схватку. Унаследованные им благородные идеалы сочетались с гордостью и уверенностью в необоримости правой руки и странного клинка, которым он был вооружен.
Думая о гибкости белокожих рук, которые он успел заметить, и об утонченной красоте лица девушки, холодно принявшей его любопытный взгляд, Драгар извлек из ножен тяжелый клинок и бросился назад по улице, на которую только что вышел.
Лунного света было достаточно, хотя переулок находился довольно далеко от ближайшего уличного светильника. Девушка билась в руках пары головорезов, ее плащ был отброшен, а платье разодрано на плечах. Третий головорез, настороженный торопливым стуком сапог варвара, злобно обернулся, чтобы встретить его, и устремил свой меч в живот юноше.
Драгар рассмеялся и отбил более легкое лезвие мощным ударом своего меча. Не замедляя атаки, он рассек руку нападающего ударом снизу, а когда меч головореза дрогнул, расколол ему череп. Один из двух негодяев, удерживающих девушку, ринулся было вперед, но Драгар уклонился в сторону и неожиданным выпадом вонзил меч ему в грудь. Оставшийся бандит швырнул девушку в ноги варвару, моментально развернулся и помчался прочь по переулку.
Не обращая внимание на беглеца, Драгар помог ошеломленной девушке подняться на ноги. С лицом, искаженным ужасом, она машинально поправила порванный лиф своего шелкового платья. Лиловые царапины исполосовали бледную кожу ее грудей, нижняя губа распухла. Драгар подхватил упавший плащ и укутал им ее плечи.
— Благодарю тебя, — выдохнула она прерывистым шепотом.
— Не за что, — проворчал он. — Убивать крыс — хорошее упражнение. Но все ли у тебя в порядке?
Она кивнула и ухватила его за руку.
— Черта с два в порядке! Неподалеку есть таверна, девушка. Идем — у меня хватит серебра на бренди, чтобы вернуть жар твоему сердцу.
Она посмотрела на него так, словно могла отказаться, будь ее колени потверже. В полуобмороке девушка позволила ему внести себя в гостиницу «Синее Окно». Там он провел ее в незанятую кабинку и заказал бренди.
— Как тебя зовут? — спросил он, когда она пригубила крепкий напиток.
— Дессилин.
Он безмолвно повторил ее имя одними губами, чтобы ощутить его звук.
— Меня зовут Драгар, — отозвался он. — Моя родина лежит в горах, далеко на юге, хотя я уже несколько лет не охотился с людьми моего клана. Страсть к странствиям увлекла меня прочь, и с тех пор я следую за ее знаменем — или за другим, иногда даже за тенью моего собственного плаща. Наконец, наслушавшись достаточно историй, я решил убедиться, настолько ли чудесен Карсультьял, как о том говорят люди. Ты здесь тоже чужая?
