Эллея Тис полоумными глазами уставилась на Летящего. На ней не было лица. Она дрожала, словно душительный куст. Ей хотелось кричать.
— Я поняла, я все поняла, — прошептала она. — Ты не будешь спасать его! — слезы покатились по ее щекам.
— Ты сошла с ума! — крикнул Сутто. — Разве можно вернуть к жизни мертвого?
— Он тебе не нужен, — Лле не слушала его. — Ты всегда распоряжался мной как хотел. Ты привык к этому. А он встал между нами. Перед тобой. Он не испугался тебя, несмотря на то, что ты Сутто Бруинг. А ты его боишься. Ты струсил. Подло струсил!..
Она зарыдала.
Сутто задумчиво пожевал губами. «Как она права!» — подумал он.
— Ты несешь чепуху, — Сутто резко встряхнул ее. — Тайфа уже не вернуть. И потом, подумай сама, Лле: сейчас не это главное!
— Если его нельзя спасти, Бру, то я зарегистрирую с ним брачный союз посмертно, — вдруг выпалила Эллея Тис настолько неожиданно, что Сутто чуть не подавился своим собственным, моментально высохшим от волнения языком. Лле смотрела на него немигающими, стеклянными глазами. Она и сама поразилась своей решительности.
«Потом. Все потом. Сейчас ее надо изолировать. Причем как можно быстрее. И срочно встретиться с Гаракой Редоли», — лихорадочно думал Сутто Бруинг. Он понял, что теряет Эллею. А может быть, уже потерял. По крайней мере, теперь все значительно осложнится.
— Я устала, Бру. Я очень устала… — она вдруг обмякла. Сутто попытался обнять ее.
— Оставь меня! — отстранилась Эллея. И торопливой походкой направилась было к выходу. Но Сутто остановил ее.
— Ты куда, Лле? — он уже не ручался за себя.
— Домой, — отрешенно ответила она.
— Я скоро приду к тебе, Лле. Хотя нет. Лучше пойдем вместе. Я провожу тебя.
— Зачем?
— Так будет лучше. Поверь мне. Никто не узнает… Внезапно они увидели Старьевщика. Его крупная фигура в оранжевом плаще неожиданно выросла у ворот.
— Сколько раз повторять! — взорвался Сутто. — В этом доме нет и не бывает старых вещей!
Старьевщик невозмутимо приближался, поигрывая мускулатурой:
— Хм, может быть, дуо завел себе домашнюю лакомку? И тут взгляд его застыл. Выражение лица изменилось. У Сутто екнуло сердце.
— Уходите прочь! — крикнул Сутто. — Вон отсюда! — он уже не мог сдержаться.
— У вас постарела бутеральная крошка. На всех дорожках сразу, — лукаво заметил Старьевщик, растягивая рот в кривой ухмылке. — Я обновлю ее.
Затем он с достоинством повернулся и, не дожидаясь ответа, удалился.
Сутто одним прыжком оказался у ворот и с грохотом захлопнул их. Руки его дрожали.
— Слушай меня, Лле. Оставим Тайфа здесь, а тебя я провожу домой.
Он обернулся.
В глазах потемнело. Невероятно! В это невозможно было поверить!
Рядом никого не оказалось. Эллея Тис, а вместе с ней и труп Тайфа Ломи словно сквозь землю провалились.
Гарака Редоли, неторопливо потягивая лопутарный кок-пил, поглядывал на центральный часолом: до появления дуо Сутто еще оставалось некоторое время. В гер-баре звучала приглушенная ритмичная музыка, вяло переливался десятикратной вязью плоский теремофильм двадцатилетней давности, наспех протертые купальницами орлановые полы хранили остатки кулинарного искусства местных поваров. Гер-бар был одним из тех, в которые изысканная публика заглядывала не часто. «Собственно, так и должно быть. Для делового разговора, — решил Гарака Редоли, — лучшего места не найти».
Он уже подумывал о том, не заказать ли ему чего-нибудь покрепче. В эту минуту двери бара привычно поползли вверх и на пороге появился улыбающийся Сутто. По тому, как он весь сиял, нетрудно было догадаться, что настроение у Сутто превосходное, или, как принято коротко говорить на жаргоне, лино. Во всяком случае, у любого сложилось бы именно такое впечатление. Только не у Гараки. Тот все хорошо понимал: Сутто никогда не тревожил Гараку по пустякам.
— Рад! — коротко поздоровался Сутто Бруинг, подойдя к столику, за которым располагался Гарака. Он уселся в кресло напротив, изящным жестом поддернув модные противодымные брюки.
— Рад-эхо, — вежливо наклоняя голову, с легкой подобострастностью ответил Гарака Редоли, отмечая, что Сутто, как всегда, одет по последней моде и с иголочки, во все новое и словно пропитанное неуловимым духом тонкого эстетизма. — Я заказал для вас токозил, — добавил он и, подняв правую руку, щелкнул пальцами.
Бармен, заметив его требовательный жест, живо подскочил к их столику с бокальчиком из горного крапаля, в котором плескался искрящийся токозил.
Сутто кивнул, принимая бокал, и сделал пробный глоток.
— Вы хорошо изучили мои привычки!
— За время наших позабав я просто был обязан это сделать, дуо, — с уважением ответил Гарака Редоли. — В годы Большого Щупа, когда подхвостники занимались обманом, а тормозящие прославляли развесистых, я был и остаюсь до сих пор вашим верным помощником.
— Я помню об этом, старательный, — по-приятельски отреагировал Сутто Бруинг и поставил бокал на стол, покрытый темно-зеленым ворсом, распыленным, вероятно, уже неделю назад. В лучших барах это делали ежедневно.
— Как ваше здоровье? — искренне поинтересовался Гарака. — Не пошаливает ли печень?
— Я заменил ее в прошлом году.
— А я все никак не соберусь, — с досадой сказал Гарака.
— Да-а-а… Болезнь века, — Сутто сделал еще глоток.
— Жаль, что раньше самозаводы не могли поставлять печень…
— Почему же не могли? Может, об этом никто не просил, — Сутто небрежно осмотрел сидящих в баре.
— Значит, теперь нам живется лучше, — сказал Гарака. Внезапно с чудовищным грохотом обрушился потолок.
Моментально погас свет. Раздался пронзительный, дикий женский визг. Где-то недалеко щелкнуло и грянул жуткий вой. Кровь застыла в жилах. Не выдержав, кто-то сумасшедше закричал тонким голосом:
— Дверь! Где дверь?
Тотчас же поток воплей заглушил этот женский голос:
— Уууаааааааэ-э!..
Над ухом Сутто зарычало, и чье-то горячее дыхание обожгло шею. Он инстинктивно съежился.
— Слабо! — вдруг выкрикнул какой-то посетитель. Наверняка завсегдатай — Давай новенького!
Сразу зажегся свет. Сутто вновь огляделся.
Все было по-прежнему, как и тогда, когда они только начали беседу с Гаракой. Редоли неторопливо потягивал лопутарный кокпил, в гер-баре вновь звучала приглушенная ритмичная музыка, большинство посетителей чувствовали себя лино.
