— В больнице? Я что, упал?
— Ну да. Вам напекло голову, и вы упали с крыши. Обычное транспортное происшествие. Ничего страшного.
С минуту Бабыкин ошалело взирал на доктора, потом повернул голову и осмотрелся. Белые стены, потолок, зашторенное окно, тумбочка. Похоже, он и вправду находился в больнице. Лишь одна деталь не вписывалась в интерьер палаты. В углу стоял скальпель размерами с настоящий меч. В лучшем случае он мог символизировать всесилие медицины, а там, кто его знает?
Бабыкин вопросительно взглянул на доктора и ему стало плохо. Скулы врача раздались вширь, нос стал мясистым, подбородок тяжелым и массивным. Одна улыбка оставалась прежней, но вскоре и она потухла.
— Извините, — буркнул доктор и быстро вышел из комнаты.
Большой черный крест, намалеванный на спине эскулапа, оказался последней каплей, переполнившей чашу, и Бабыкин потерял сознание.
Когда он вновь пришел в себя, доктор сидел у кровати.
— Не волнуйтесь, вы абсолютно здоровы, — сказал он. — Произошла ошибка, и я прошу извинить за те недоразумения, которые вас напугали. Я имею в виду прежнюю обстановку и свою внешность.
Бабыкин украдкой взглянул в угол. Ужасный скальпель исчез. Врач продолжал.
— Мы совершили оплошность, использовав вашу память, как источник информации. Ваша память — настоящая мусорная куча! Туда свалено все подряд без разбора! Установить истину просто невозможно, и я не знаю, что бы мы делали, если бы не обнаружили у вас сознание, подсознание и генетическую память. Я понятно выражаюсь?
— Где я? — промямлил Бабыкин. Врач вздохнул.
— Если бы я знал. Чтобы объяснить вам, где вы находитесь, надо точно знать, откуда вы взялись. Иначе вы не поймете, ведь в мире все относительно.
— Я в больнице?
— Какая там больница. — Доктор махнул рукой. — Нет никакой больницы, равно как и меня. Грубо говоря, все, что вы слышите и видите, вам кажется.
Бабыкин задумался. Потом, набравшись мужества, глубоко вздохнул и крикнул:
— На помощь!
— Да перестаньте вы орать, — поморщился доктор. — Не создавайте ненужных вибраций, они мне мешают.
— Что вам нужно? — пролепетал Бабыкин, натягивая одеяло на голову.
— Единственное, что мне нужно, это установить, откуда вы прибыли, — сердито произнес врач. — Но вы сами не знаете. У вас в голове сумятица. Примитивные представления о какой-то звездной системе с девятью планетами, одна из которых называется Землей. И все, больше никаких сведений!
— Вы хотите сказать, что я не на Земле? Врач презрительно усмехнулся.
— Если бы только это. Вы вообще не в своей вселенной.
Мир велик и полон загадок. Сейчас эта истина не удивит даже ребенка, однако до сих пор очень немногие могут похвастать тем, что действительно знают, насколько велик и загадочен мир. Доктор, наверняка, знал больше Бабыкина, но это не придавало ему уверенности. Скорее наоборот — излишняя осведомленность рождала массу сомнений.
Бабыкину и вовсе нечем было хвастать. Он мог подробно описать расположение комнат своей квартиры, приблизительно — маршруты общественного транспорта, и весьма поверхностно — план города. Еще он знал, что Земля — его родная планета — вертится вокруг Солнца. Где находится Солнце, Бабыкин имел смутное представление.
Два человека, один из которых утверждал, будто его на самом деле нет, молчали. Доктор был чем-то серьезно обеспокоен, а Бабыкин вообще ничего не понимал, хотя и старался не подавать виду.
Наконец молчание стало невыносимым, и он осмелился:
— Так значит… это… Что же это получается? Доктор вскинул брови.
— А вы до сих пор не поняли?
— Н-нет.
— Я же вам объяснял.
Бабыкин виновато улыбнулся и пожал плечами.
— А, впрочем, неудивительно, — вздохнул врач. — Раз я мало что понимаю, то вы и того меньше.
— Это почему же? — усомнился Бабыкин.
— Потому что я ваше порождение.
— Но у меня есть сын, — неуверенно заметил Эдуард Петрович.
— И на здоровье, — ответил доктор. — Я совсем не об этом. Я ваше порождение не в физическом, так сказать, смысле, а в духовном.
Лицо Бабыкина приняло несчастное выражение.
— Ладно, поясню подробнее, — согласился доктор. — Наш мир, в принципе, похож на ваш — тоже состоит из атомов. Разница в том, что у вас они объединены в планеты и звезды, а у нас, — доктор поднял палец, — равномерно распределены по объему вселенной. Понятно?
Бабыкин машинально кивнул, доктор продолжал.
— Вселенных много и все разные. Иные отличаются незначительно, а есть и вовсе непохожие. Лишь бесконечные вариации обеспечивают совпадение условий, пригодных для жизни. Наш мир обитаем. Мы не ограничены жесткими формами и существуем в естественном для нас подвижном состоянии. Процесс эволюции привел к зарождению сознания, а теперь наша вселенная — это огромный разумный организм.
— Вы, — доктор укоризненно взглянул на Бабыкина, — явились незваным гостем. Выражаясь привычным для вас языком, вы вломились в разреженное состояние разумной материи, как слон в посудную лавку.
Бабыкин хотел возразить, но не решился.
— Случись это двести миллиардов лет назад, и вы погибли! — пугал доктор. — В то время здесь не было ничего, здесь был хаос!
Он остановился и перевел дух.
— Конечно, все произошло случайно, и поэтому мы решили вам помочь.
Бабыкин приуныл. То, что он услышал, не внесло ясности. Кто-то из них сумасшедший, но кто? Эдуард Петрович нахмурил лоб. Втянул носом воздух, надул щеки, задержал дыхание…
Помогло. Он нашел слабое место в рассуждениях доктора.
— Скажите, — осторожно произнес он, — как же вы тут сидите, если вы всего-навсего разреженная материя?
— Во-первых, разумная, — сердито поправил врач. — А во-вторых, я уже говорил, мы — подвижные атомы в пустоте. Произвольно комбинируясь, мы можем создать, что угодно. Двести миллиардов лет назад мы этого не умели, зато теперь, — он сделал широкий жест, — кровать, комната, воздух, я — все создано специально для вас.
— Но зачем?!
— Всякий разум достоин уважения. Даже такой, как ваш.
— Хм, — сказал Бабыкин, и внезапно догадался, что его с кем-то перепутали. Сейчас он больше всего боялся, что доктор произнесет, наконец, какой-нибудь пароль, и все откроется.
Врач откинулся на спинку стула и склонил голову набок.
— Вы полагаете, я реальный человек? — неожиданно спросил он.
Эдуард Петрович вздрогнул.
— Вы ошибаетесь, — продолжал медик. — Я модель. Собирательный образ врача. Мы не знали, как воспримет ваш организм внезапное путешествие, и на всякий случай поместили вас в больницу. Тоже модель. На самом деле ничего этого нет. Так, группа атомов, которая подпитывается вашими представлениями о медицине. Стоит вам исчезнуть, и все моментально рассыплется.
