И хотя давно уже земля эта на просторах своих ненавистных ни бабку, ни мамку не носит, а всё равно народ честной, на охоту собираясь али по грибы, мимо проходя ветшалого домика, крестится по привычке и через плечо левое плюет. Авось, пронесет, и на всякий случай.
Вот такая судьба нерадостная юную душу встречала. И не знай, кому плакать, не знай, кому жаловаться, не знай, как дальше жить и чего еще ожидать от такого начала грустного.
А все потому, видимо, что девушка майской рождена была, а как правильно в народе говорят: кто в мае родился – тому на роду суждено всю жизнь маяться.
Но жила та девушка, не тужила, ибо людей добрых на земле все-таки больше, чем злых, и чужих детей в деревне не бывает: всех майских особенно отмечали и привечали, ибо на Ивана Купала зачатые Богом подаренными считались. А уж если Всевышний послал такое счастье, то только на радость. Ибо дети – это всегда за счастье – свои ли, чужие ли.
В такую ночь, единственную, благословенную, Бог удачу свою миловал и вдове ранней горемычной, и одиноким парам бездетно безутешным. Поэтому, когда на следующий год в мае начинали женщины на сносях выхаживать, – никто не знал, кто чей кому приходится, и потому давно условились любить и помогать, кто чем может всем новорожденным беспременно, беспрекословно и от всей души да всем миром.
Именно поэтому каждый день та или иная хозяйка нет-нет да заглядывала в обветшалую избушку поглядеть, как дела, прибраться, приготовить ко сну бедное дитя больное.
А кто славе плохой избушке поддавался, сам приходить чумился, то просто гостинцы и подачки передавал.
К слову сказать, Бог если забирает, то обязательно взамен что-то дает.
И ходила молва по деревням да окрестностям, что дар древний колдовской и Раде отошел после страшной погибели бабки черноглазой, чей дом сожгли за грехи нечестные, и матери, что страшной расправе женщин попалась за козни и колдовство.
И частенько приходили ходоки разные к порогу ее, околачивались и лихие, и прыткие, поддавшись слухам про то, что красавица болезненная только днем на скамейке сидит, ноги деревянные полотном покрывая, а ночью распускались они чешуйчатым змеиным хвостом и выползала молодая колдунья в лес клады искать, которые потом в подвалы свои прятала.
Другие заходили болезни свои лечить или проклятия тяжелые снимать. Веровали, что девушка святая, раз юродивая, и Бог ее лучше слышит, чем остальных.
Ну, и разные молодчики заглядывали на красоту юродивой подивиться, кто посмеяться да дров наломать, кто всерьез захаживал для разговоров обстоятельных.
Многие жители из Вечканово да из других ближайших селений наслушавшись таких историй, боялись поначалу того места, но слухами, как известно, земля полнится, а умные люди переспрашивают да проверяют, сами глядючи. Вот и выяснилось: несмотря на плохую славу, никого бедная девушка не ворожила, никого не врачевала, молодчиков не принимала, никому не мешала и из домика своего вовсе не выходила.
Приходили люди, просили, кому чего не хватало – да всем отказывала горемычная. И остался на языках только один слух, что красавицей слыла неписаной, с сердцем добрым и открытым, на язык находчивая, мудра не по годам, такая искусница сказки рассказывать, что и взрослым интересно послушать, и в чудеса верить хочется. Говорили, кто с ней побеседует, сказок занятных послушает – у того душенька успокаивается, икота проходит, сон возвращается, а дети после посещения избушки Рады домой мирные и благодушные прибегают. Одним словом, чудеса, да и только.
Ходили взрослые смотреть, что такое юродивая красавица делает, от чего дети добрыми и ласковыми, воспитанными и мирными возвращаются. Глянут – рук не накладывает, зелий-трав не дает, шептать – не шепчет проклятий и заговоров страшных. И поняли тогда, сами послушав сказочек ее, что это они диво творят: заставляют головушку юную работать, сердце чувствовать, тело трепетать. И оставили юродивую в покое жить. Даже те, кто пристрастно к славе родовой относился, всё равно детей своих послушать сказок посылал. Авось, пронесет, и на всякий случай.
И с тех пор, как открылся в ней такой талант, Богом даренный, стали девушку любя Радужкой звать, перестали бояться ее местные; ну, а неместным можно и побояться, это никогда лишним для чужих приблудных не станет.
Так жизнь Радужки и текла, хоть и недвижимая она в избушке сидела, да вся в гостинцах, подарках, помощи и ухаживании, в детском смехе да дружеских общениях.
* * *
Вот так сидела она однажды у себя в теремке у окошка лубяного и вглядывалась в природу, что улицу в весну раскрашивала розовыми да белыми красками, ароматами любви и нежности.
И спрашивали дети девушку:
– Есть ли, Радужка, у тебя желание заветное?
– Есть, ребятишки, – и, вздохнув печально, прикрыв глаза свои цвета весенней травы, замечтала.
– Хотела бы я однажды скинуть с себя эти струпья деревянные и опереться на ноги свои молодые здоровые и выбежать из тюрьмы моей навсегда. Побежала б я тогда по лесу свободная, пока не устала бы. И, надышавшись воздуха родного вдоволь, отправилась бы до знаменитых черешневых садов прекрасных, которые как раз зацветают в мае в центре нашего создания в древнем городе Аркаим.
– Ой, расскажи-расскажи про Аркаим, милая, – просили мальчики и девочки, улегшиеся после доброго обеда с пирогами знатными, что матушки нанесли к полуденному сну, на полах теплых, устланных коврами, вязанными с узорами дивными, что Радужка придумывала, глядя в окошко, мечтаючи.
– История эта древняя, дети… Случилась она давным-давно, да до сих пор продолжается.
Родила Земля-матушка себе на радость детишек любимых: четверых смелых и добрых сыновей и одну дочь преумную. Явились они на свет небывалой силы и небывалой благородности. И дала им Матушка зарок – жить на радость и на счастье друг другу, ибо никого, кроме них, больше не было. Выросли дети, поумнели, окрепли еще больше и разбрелись по разным сторонам, принялись осваивать просторы и владения своей кормилицы. Всю землю обошли, везде побывали, все секреты своей матушки разузнали, пока вновь не встретились. И вышел между ними спор неожиданный: кто Землю-мать из них лучше понимает и кого она за это больше всех любит?
Глупый спор вышел: разве может матушка только одного из своих детей любить? – засмеялась Радужка. – Но завелись великаны раскрасивые да разумелые, разыгрались в споре не на шутку, аж земля под ногами трещать стала и в разные стороны расходиться, ломая все вокруг, причиняя страшные муки прародительнице. И вот самая Старшая Сестра пошла на хитрость: разделилась на пять частей одинаковых и в каждом споре со своими братьями выигрывать принялась.
