Здесь, на окраине, ничего интересного не было, все давно выгребли, поэтому мы направлялись к центру. Туда, где нас ждала большая добыча или большая неудача.
* * *
Здания (точнее то, что от них осталось) становились все выше, улицы — шире, значит, мы приближались к цели. Я с интересом оглядывался по сторонам — никогда прежде не бывал в Старом городе. Вот мы миновали довольно дорогую виллу, окруженную сильно заросшим садом, — сразу видно, что принадлежала она богачу.
Такие участки в центре города раньше стоили, я знал, немало, значит, ее хозяин был очень богат. Смог купить большой кусок земли, разбить сад и построить дом, который даже сейчас (через столько лет после войны!) выглядел весьма солидно. Конечно, крыша давно обрушилась, вместо окон зияли черные дыры, а стены поросли мхом, но прекрасная лепнина и роскошная парадная лестница неплохо сохранились.
— Зайдем? — кивнул я на виллу. — Вдруг что-нибудь отыщется?
— Нет, — покачал головой Глаз, — ничего нет, проверено не раз. Мебель сожгли еще во время войны, топить было нечем, а обстановку потом разграбили. Все вынесли…
— А сейф? — спросил я. — В таких домах обязательно должен быть сейф. В нем обычно хранились украшения и ценные бумаги. Вдруг он уцелел?
— Верно, — подтвердил Глаз, — был сейф. Только его уже нашли и вскрыли. «Кроты» не дураки, стены простукали, полы вскрыли, даже землю в саду перекопали. Они целой бригадой действуют и за пару дней дом по дощечкам разбирают. Люстры, шторы, зеркала, деревянные панели, даже паркет — все снимают и выносят, одни голые стены оставляют. А если находят сейф — вскрывают динамитом.
— Но там же ценные бумаги и деньги, — удивился я, — сгорят!
— Это раньше они были ценные, — наставительно произнес Глаз, — а сейчас это просто бумаги. Только на растопку и годятся. Ювелирке ничего от небольшого взрыва не будет, это же металл, деньгам тоже — они, как правило, бывают в плотный целлофан запаяны. Если даже обгорят слегка — не страшно, их и так возьмут. В сейфах иногда оружие находят, вот это большая удача. Часы, опять же, кое-какие антикварные вещи. Но на старинные вазы и картины покупателей почти нет — кому нужно это барахло! А вот если удается найти запас спиртного — считай, счастье. За хороший алкоголь торговцы готовы немалые деньги платить, все равно окупится. У старых вин, говорят, особый вкус и аромат… Не знаю, не пробовал — я лично предпочитаю что-нибудь попроще: пиво или самогонку. У старого Тима, кстати, есть весьма приличное бухло, пить можно. Вернемся, надо будет обязательно к нему заглянуть, отметить это дело. Если, конечно, будет что отмечать…
За разговорами мы не заметили, как стало смеркаться. Скоро ночь, самое опасное время. Значит, пора искать ночлег.
Глаз, остановился, внимательно осмотрелся, потом сказал:
— Где-то здесь должен быть вход… Кажется, вон там. Пошли, Малыш, немного осталось. Скоро поужинаем и отдохнем. И поспим, стало быть…
Мы сделали еще два поворота, миновали несколько кварталов и наконец очутились на площади. Ее окружали высотные здания. Точнее, раньше они были высотные, а теперь от них остались лишь большие груды мусора и торчащие бетонные остовы, страшные, похожие на скелеты огромных, уродливых чудовищ. Жуткое это место — до сих пор от него так и веяло смертью. Я такие вещи хорошо чувствую…
— Площадь Согласия, — показал Глаз, — одна из главных в городе. Была такой раньше… Здесь находились дорогие офисы, много людей работало. А как кинули бомбу — всех и уничтожило. Никто не уцелел…
Он зябко передернул плечами — тоже, очевидно, почувствовал боль и страдания, которыми был пропитан буквально каждый камень в этих местах.
— Сколько людей заживо сгорели! Жуть! А иные с верхних этажей сами прыгали, на чудо надеялись. Да куда там! Говорят, потом еще долго над площадью запах обугленной плоти витал. А по ночам здесь якобы слышатся стоны — это плачут души убитых. Такие вот дела… Я стараюсь здесь ночью не бывать, да и днем пореже заглядывать…
Глаз замолчал и долго смотрел на руины, словно искал кого-то. Может, здесь погиб кто-то из его близких? Прадед, дед? Я расспрашивать не стал, просто стоял и тоже глядел. В такие минуты человека лучше не беспокоить…
Наконец Глаз очнулся и произнес:
— Хоть место и поганое, но нам его никак не миновать. Туда! — кивнул он на одно из разрушенных зданий.
Мы пошли через площадь. Меня не покидало ощущение, что за нами наблюдают, Глаз тоже нервно оглядывался.
— Живо, бегом! — приказал он, припускаясь к ближайшим руинам.
Я постарался не отставать. Мы спрятались среди бетонных развалин и осмотрелись. Вроде бы тихо. Через несколько минут Глаз успокоился и произнес:
— Наверное, показалось. А может, и нет… Ладно, потом выясним. Пошли!
Мы двинулись дальше, стараясь держаться вблизи разрушенных стен — чтобы в любой момент юркнуть в щелку и затаиться. Типичная тактика «крыс». Наконец наша цель была достигнута — мы пробрались внутрь одного из бывших небоскребов. В полутемном фойе среди завалов еще сохранились остатки каких-то павильонов и торговых киосков. Разумеется, давным-давно разграбленных.
— Здесь вход в подземку, — пояснил Глаз. — Раньше в этом здании важное министерство находилось, чиновники из кабинетов сразу на платформу спускались. Очень удобно! Несколько минут — и ты уже в поезде, еще полчаса — и в пригороде, в своем коттедже. Все продумано, отлажено… И защита у этого места хорошая была — смотри, какие перекрытия!
Я поднял голову — действительно, бетонные балки поражали своей толщиной и прочностью, все было сделано солидно, на века. Потому и уцелело, выдержало взрыв.
А верхние этажи сложились, словно карточный домик. Их же делали из легких панелей, с большими панорамными окнами, мода была такая. И люди, сидевшие в офисах, сгорели заживо, мгновенно превратившись в пылающие факелы, а потом были погребены под рухнувшими этажами… Где-то до сих пор лежат тысячи скелетов. Останки погибших так никто и не предал земле… Но думать об этом не хотелось.
Вниз на станцию вела полуразрушенная лестница, по которой приходилось спускаться очень осторожно — чтобы не провалиться. Глаз достал небольшую керосиновую лампу, зажег и стал освещать дорогу.
— Не опасно? — кивнул я на огонь. — Издалека видно…
— Нет, — покачал головой Глаз, — в подземке мало кто бывает. «Кротам» здесь делать нечего, а «крыс» я всех знаю. И мало кто из них рискнет спуститься в подземку в этом месте — здесь целая система туннелей, считай, настоящий лабиринт. Основные пути, запасные, технические, аварийные, разные платформы, развилки, пересадочные станции, отстойники, тупики… Если нет хорошей карты, то лучше и не соваться. Зайдешь — и все, пропал…
